За Маленцом ударил колокол и пробил пять раз.
Андрей оглянулся в сторону колокола. Какая-то звезда покатилась с самой высоты и рассеивалась на лету, теряя свет и скорость. Андрей почувствовал, как пальцы тут же коснулись его руки, и девушка спросила: - Ты что сейчас задумал?
– Ничего не успел.
– Вот всегда так бывает, - сказала девушка горько. - Пойдем.
Андрей взглянул на холм, все было пусто. Лежал камень, светила луна, и мглисто поблескивали на камне пустые широкие чаши. Шли по зернистому от холода асфальту, шаги звонко отдавались на дороге. Луна опустилась на далекие холмы за Тригорским. Луна была большая, светила пустынно, и казалось, до нее рукой подать.
– И не верится, что сейчас там ходит эта машина, аппарат, и щупает, - сказал Андрей, глядя на Луну.
– И, может быть, размышляет, - подхватила девушка.
– Ну о чем аппарат может размышлять? Размышляют за него на земле.
– А может быть, не так, - сказала серьезно девушка. - Может быть, он тоже размышляет.
– Чего ему размышлять?
– А ведь никто не ожидал, что он будет там так долго ходить.
– Да, он ходит, - сказал Андрей спокойно. - Я-то уж это знаю.
– Откуда? - Девушка посмотрела Андрею в глаза.
– Я кое-что делал для этого.
Девушка отошла в сторону и некоторое время шла молча.
– Ну как легче стало? - спросила она.
– Нет. Я очень устал.
– Значит, она страшная. - Девушка посмотрела на луну.
– Нет… Просто я устал немного. Мне нужно передохнуть, - А я ее боюсь, - сказала девушка.
Андрей тоже посмотрел на луну и потом окинул взглядом всю холмистую равнину. Равнина в это предутреннее время была багрового и одновременно пепельного цвета и поблескивала.
На холмах залаяла гончая. Девушка схватила Андрея руками за локоть. Лай приближался.
Вдруг что-то зашуршало по асфальту. На шоссе выскочил и замер заяц. Он был большой, уже серый и смотрел в глаза.
Мгновение он как бы размышлял и, казалось, надеялся. Потом рванул задними ногами по асфальту, поскользнулся и бросился через дорогу в лес.
Тотчас же выбросился на дорогу крупный старый гончак.
В нем не было резвости. В нем было знание дела и уверенность.
Гончак тоже остановился. Глянул исподлобья и деловито поскакал все с тем же лаем.
– Неужели догонит? - спросил тревожно Андрей.
– Догонит, - сказала девушка упавшим голосом. - Обязательно догонит… Ну пойдем. Утро начинается…
Далеко за дорогой среди сосняка наступал рассвет. Воздух быстро начал светлеть. На горе среди молодых сосен девушка остановилась.
– Смотри, - она вытянула руку в сторону недалекой долины, - там Маленец.
Самой долины видно не было, только видны были обступившие озеро сосны. Воздух там тоже светлел, как бы расступался. Потом он сделался розовым, и поднялось оттуда светящееся плоское и круглое облако. Облако легко и плавно вытянуШ лось, затрепетало, поднялось выше и растаяло. И тут же во все.стороны ударили лучи. Глазам стало легко. И запели птицы…
Когда вернулся Андрей домой, сосед шел от колонки, нес в одной руке полное ведро воды. Другая его рука была замотана полотенцем. Сосед издали сердито, но в то же время просительно посмотрел на Андрея. Андрей прошел в свою комнату, выпил кружку воды и лег на постель.
В дверь вежливо постучали.
Андрей поднялся.
– Войдите.
Вошел сосед. Он сел на табуретку и пристально посмотрел на Андрея.
– Добрый день, - сказал Андрей.
– Какой же он добрый день?
– Конечно, добрый, - Андрей улыбнулся.
– Зачем же так над пожилым человеком шутить?
– Как “шутить”? - насторожился Андрей.
– Плохая это шутка. На старости-то лет зачем мне так? - Сосед вопросительно посмотрел Андрею в лицо.
– Какие шутки? - Андрей вдруг заметил, что в доме стоит удивительная тишина, не слышно ни телевизора, ни приемника. - Какие шутки? - повторил он.
Старик размотал на правой руке полотенце и протянул Андрею раскрытую ладонь. В ладони возле большого пальца торчала маленькая ветка. Та самая, что девушка утром подняла с земли.
– Что это? - спросил Андрей. - - Приросла, - сказал старик укоризненно.
Он потрогал ветку пальцем левой руки. Ветка только покачнулась - она крепко сидела в ладони. Почки на ветке уже заметно набухли.
Снег только начал таять, а по лесу пахнет уже грибами.
Уже влажные шорохи притаились по мхам. Еще ничего нет, а запах уже стелется. Особенно в полдень.
Кругом туман. Савкино стоит в тумане, как остров на разливе. И Воронич. И Тригорское. На яблонях снега нет. Но яблони тяжелы от воды. С ветвей каплет. Звук этих капель слышен далеко. Кап… Кап… Стук… Стук… С крыш тоже каплет.
И с хвои. День обещает быть пасмурным.
Но внезапно туман оседает и является солнце. Все блестит, все тонет в сверкании. На молодых соснах капли горят, как иней. Лес ярок и сочен. Хвою хочется пить, пить ее прямо с ветки, зелеными, пахучими, густыми глотками На проталинах наливается брусничник. Он тяжелеет на глазах. Темная зелень его жгуче лоснится. Березы совсем зарумянились, они действительно похожи на девиц. Они томятся, они бы запели протяжно и ласково, когда бы вокруг было одно только поле, только чистое поле да ветер. Ветер тоже беспокоен. Ветер никак не может остановиться. Он спешит. Он не может найти себе места. У него тревожная душа. Как у этих камней, что завлажнели у дорог, и по оврагам, и в лесу. Камни тоже наливаются соком.
Все обнажено. Все голо. Так перед утренним купаньем.
В Дедовцах за Соротью гудят гуси, вопят петухи, басом лают собаки. Вороны прямо рычат. Цапли за Маленцом гогочут доисторическими голосами. К ним страшно подходить. Воздух душист и густ. Он весь набухает. От него тяжелеют веки, голову ломит.
Дятлы усердствуют от всей души, и стук их похож на топот конницы.
Лед лопается, и стон идет из одного озера в другое.
Над землей тихо. По вершинам сосен идет ветер. И сосны шумят, как тяжелый дождь. Иногда этот шум похож на гул водопада. Сороть разлилась и заперла лед в Маленце. И вода еще прибывает. Нет уже ни Маленца, ни Петровского озера, ни Сороти. Разлив. И Сороть туда, где был Маленец, гонит лед.
Льды теснятся, напирают и лезут на берег. Льды цвета черного серебра и как бы подернуты мхами. Льды раскалываются на пластины, чешуйки. Они мелко, гусельно наигрывают.
И взбираются, взбираются на берег.
Льды то шумят подобно снегопаду, то - вроде бы ссохшиеся ворота - раскрываются со скрипом. Или в пустом доме шевелятся полуоткрытые двери. Верховой ветер слабеет. Облупившаяся кора сосен шелестит подобно льдам. И шорохи хвои напоминают поскрипывание льдов. Падают шишки. Нет, это стеклянные льдины раскалываются и рассыпаются по ветвям.
– А почему бы человеку, стоя над озером, не сказать “ау”? - спросил Андрея знакомый голос.
Такой голос не совсем неожиданный среди сосен и льдов.
