метрах в пятидесяти, медленно несла свои воды какая-то река. На поверхности мутной желто-коричневого цвета воды плыло несколько лодок: люди рыбачили и перевозили траву для скота. Городок находился на том берегу.
– Очнулся, хвала Шиве! – воскликнул приятный женский голос совсем недалеко.
Шанкар дернулся, резко повернувшись, и упал лицом в траву. Женщина, которая только что говорила, звонко засмеялась. Молодой человек медленно приподнялся на локтях и посмотрел туда, откуда доносился голос.
Метрах в двух от него на давно поваленном, рассохшемся стволе огромной смоковницы сидела юная девушка. Очень красивая. Ее лицо украшала задорная искренняя улыбка. Девушка была одета в бордово- синее сари, успевшее потерять яркость красок. Теперь редко можно увидеть яркую одежду – почти все вынуждены одеваться в то, что уцелело после Пралайи. Да и сам Шанкар выглядел сущим оборванцем.
– Ты кто? – спросил Шанкар, с недоверием глядя на смеющуюся девушку.
– Авани, – ответила девушка. Она перестала смеяться, но ее губы украшала чарующая улыбка. – Ты смешной. Сначала я думала, что ты умер.
Видимо, широко раскрытые от удивления глаза Шанкара выглядели не слишком уместно, потому что Авани снова рассмеялась.
– Как видишь, я жив.
Молодой человек поднялся на ноги и подошел к девушке.
– Шанкар, – представился он.
– Что это с тобой было?
– Заснул? – Шанкар сам не знал: утверждает он или спрашивает.
– Тогда почему ты катался по траве и мычал? Зачем ты выдернул половину своих волос?
Десай опустил глаза на ладони – между пальцами оставались прилипшие к потной коже волоски. Он провел рукой по голове – волосы торчат в разные стороны, местами ощущаются явные проплешины.
– Разве мертвые мычат? – Шанкар не придумал другого вопроса.
– Но потом ты замер. И даже, по-моему, не дышал. Я решила, что ты умер, и подошла посмотреть. А ты вдруг... проснулся?
Молодой человек улыбнулся. Авани сама подсказала подходящий ответ.
– Конечно! Наверное, кошмар приснился.
– Ты не помнишь свой сон? – удивилась девушка. Как будто все люди обязаны помнить сны после того, как проснутся.
– Нет. Только смутные ощущения.
Руки сами собой опустились вниз, туда, где на поясе висел румаль. Пальцы нервно начали теребить прохладный шелк. Потому что на самом деле Шанкар обманул Авани. Он прекрасно помнил свой сон. Да, теперь, сидя на твердом камне, теплом от нагревшего его за день солнца, сейчас почти коснувшегося горизонта, все то, что Шанкар пережил совсем недавно, легко принять за самый обыкновенный сон. Только он уверен, что это не было сном, там, в абсолютно черном мире, на чистом листе мироздания все было по- настоящему.
Там он был Брахманом – великим духом всего сущего. Его мысль могла управлять мирами, могла создать новый мир. Только он ничего не создал, все его попытки оказались тщетными.
Пытаясь создать свой мир там, населив его собственными аватарами, он разрушал здешний мир, отрывал его от богини, мешал выполнить Кали то, что было ей предначертано. Он предал богиню, теперь по-настоящему предал, он встал на ее пути и не знал, захочется ли ему отойти с дороги.
Там, где он побывал, было куда больше одного мира. Несть им числа. Только все они были темны и девственны, каждый мог превратиться во что угодно. В то, во что захотел бы превратить их Шанкар. Если бы сумел, если бы ему хватило духа.
Теперь, побывав вовне этого мира, молодой тхаг отчетливо увидел, что Кали-Юга не закончилась, что все только начинается. И не было никакой Пралайи. То, что случилось два года назад, в одночасье изменив жизнь всей планеты, было всего лишь аварией на Станции у русских. Землетрясения всегда были частью этого мира, и только богиня Кали способна уничтожить то, что пошло неправильно, освободив место для создания нового, более совершенного мира. Требовалось форматирование носителя, на котором был записан образ нынешнего мира, и никто, кроме Кали, не в силах правильно завершить этот процесс.
Никто, только Кали.
Шанкар почувствовал, что его всего трясет. Словно холодный ветер, несущий снег, спустился с вершин Гималаев.
– Что это с тобой? – спросила Авани, положив ладонь на спину Шанкару.
Рука девушки, казалось, обжигала. Словно она была раскаленной подошвой утюга, нежно гладящего застывшую ледяную гору, растапливая ее, уничтожая лед.
– Ты замерз?
Ее руки легко и проворно обвили его тело. Но дрожь от этого только усилилась. Конечности Шанкара отяжелели, будто налились свинцом, в голове помутилось. Ничего не чувствующие ладони прижали нежное тело девушки, гладя гладкую и такую горячую кожу.
Авани вздрогнула и попыталась отстраниться, когда плотно завязанное сари стало сползать с ее плеча, повинуясь умелым рукам Шанкара. Но было поздно – разгоряченный тхаг уже не мог остановиться.
– Отпусти меня!
Она не кричала. Да и если бы закричала – услышать ее здесь было некому.
Сари, тихо шурша, упало к ногам девушки. В ноздри Шанкара ударил пьянящий запах восхитительного женского тела. Десай уже не мог себя контролировать, его руки срывали с Авани остатки одежды. Она не сопротивлялась, поняв, что это бесполезно. Или, может быть, она специально сделала это? Намеренно заставила Шанкара поступить так?
Так и есть, она специально заманила его сюда, когда он пребывал в беспамятстве, находясь под действием наркотика.
Шанкар не знал наверняка, но подозревал, что за время, пока его разум блуждал по девственным мирам, тело проделало немалый путь. Кто управлял его телом в это время?
Руки дрожали все сильней. Но не зря Шанкар лучше всех владел румалем, не зря его сделали бхутотом. Джемадар ошибся, но не в умении кандидата. Он ошибся в его преданности.
К чему преданность, когда есть такая возможность? Есть путь, которым идут боги. Только теперь по нему могут пройти и люди. Каждый, кто захочет. Каждый, кто сумеет. Чего боялся Раджеш? Того, что Кали останется без работы?
Чушь! Этот мир достоин смерти, его необходимо уничтожить. И богиня выполнит эту работу, будет Шанкар нюхать щекочущий ноздри голубой порошок или нет.
Авани извивалась в его руках. Она сильна, но с Шанкаром ей не совладать.
Десай резко, с силой вошел в нее, заставив закричать. Это был еще один девственный мир, доставшийся ему сегодня.
Движения становились все быстрей и быстрей, наслаждение, поднимающееся снизу, от паха, и взрывающееся фейерверком внутри головы, наполняло все его существо. Вот, значит, как нужно – теперь он знал, каково это, создавать новый мир. Теперь он знал технологию, нужна лишь небольшая помощь.
Рука, как будто действуя по собственному желанию, нашарила в мешке, валяющемся рядом с извивающимися телами, завернутый в скомканный полиэтилен порошок. Заскорузлые пальцы с грязными ободками обгрызенных ногтей зачерпнули столько, сколько смогли, и явили «джьяду гумра» на свет.
Еще чуть-чуть. Осталось совсем немного.
