композитор. Музыка выражена в определенных нотных знаках, которые не звучат, пока кто-то не прикасается своими руками к клавишам или струнам. И вот, если сейчас люди, слушая Рихтера или Ван Клиберна, которые играют Чайковского, слышат все-таки Чайковского… Погиб оригинал, можно создать копию.
Авилову понравилось сравнение, он сказал об этом Инне Ростиславовне, но тут же заметил: как быть, если нет нот, то есть авторского проекта?… И этот набивший профессионаламреставраторам оскомину вопрос вновь обрел у Авилова и Беневой - в общем единомышленников - разное толкование.
Спор затягивался, и Бенева, как человек рассудительный, предложила Вадиму Сергеевичу дослушать заявку на книгу, а к этому “нудному” вопросу вернуться в другое время, уже в работе над книгой.
Авилов поблагодарил Инну Ростиславовну и сказал, что чувствует себя неловко, так как она взяла на себя и его долю труда… Но еще больше он был смущен тем, о чем умолчал - о своих нечаянных открытиях, о казуали. И, сам еще мгновение назад не желая того, Авилов сказал, что, видимо, на днях он пригласит Инну Ростиславовну и покажет ей что-то необычайно интересное.
Факты, необъяснимые существующими гсориями, наиболее дороги для науки, от их разработка следует по преимуществу ожидать ее развития в будущем.
Несовершенство суждений - наибольший недостаток при умственном труде в любой области.
Вечером к Авилову неожиданно зашел Мавродин - вернулся с рыбалки, жена сообщила, что несколько раз звонил Вадим Сергеевич, и вот сразу явился на его зов. Жили они по-соседски, привыкли друг к другу, к тому, что кабинет Авилова стал основным рабочим местом для обоих, ходили друг к другу без особых приглашений. Мавродин застал растерянного друга в коридоре, он был в состоянии унылом. Без особых приглашений Леонид Христофорович прошел на кухню и вывалил в мойку несколько рыбин - трофеев сегодняшней рыбалки.
– Предпочитаете, сеньор, уху или жареную? - шутливо спросил Мавродин, словно готов был тут же потрошить рыбу.
– М-м-м, я хотел, Леонид, вам что-то показать, - устало сказал Авилов.
– Что-нибудь новенькое? - все так же весело спросил Мавродин.
– Ну, как сказать… - Хмурый Авилов направился в кабинет, следом за ним шел Леонид Христофорович.
Оба уже привыкли к несходству характеров друг друга - Леонид Христофорович скептик и говорун, всегда готов покаламбурить, он нередко вышучивает все и вся; Вадим Сергеевич молчун, но в споре запальчив. Мавродин ходил по кабинетумастерской, рассматривал листы с набросками Радужного дворца; особенно долго вертел лист с изображением Царского зала, где некоторые детали были прорисованы в цвете. Заметил Мавродин новые черты и на листе, прикрепленном к кульману, - внешний облик Радужного со стороны фасада, а внизу наброски и трех других сторон дворца. Мавродин хмыкал, не говоря ни слова, Авилов нетерпеливо ждал, заглядывая в лицо коллеги, который достал трубку и, набивая ее табаком, наконец негромко поинтересовался:
– И откуда все это… снизошло? - Мавродин знал о скудости материалов, тормозящих их совместную работу, как и то, что Авилов никогда не занимается отсебятиной.
– Убедительно? - спросил Вадим Сергеевич и с загадочным выражением лица поманил Мавродина к столу; тот послушно последовал за его жестом; Авилов указал на кресло.
Мавродин опустился в кресло, и тогда Вадим Сергеевич достал из ящика казуаль, взял акварель Радужного, также хорошо знакомую и Мавродину, и предложил:
– Попробуйте рассмотреть вот через эти линзы.
Мавродин стал вертеть в руках казуаль, с любопытством разглядывая ее устройство: - Откуда сей… верблюд?
– Это казуаль… у археологов попросил, - коротко ответил Авилов и снова предложил: - Вы все-таки посмотрите через линзы на акварель. - Авилов помог Мавродину установить линзы под нужным углом, поднес к ним акварель, потом стал двигать ее в стороны.
– Интересно… - произнес Мавродин с недоумением. - Любопытный эффект…
– И только? - хмыкнул Авилов, ожидавший, видимо, более бурной реакции. - Вы понимаете, как этот прибор раздвигает рамки рисунка…
– Да-а… дает объем. - Мавродин посмотрел на возбужденного Авилова, недоуменно пожал плечами. - И на этом основании вы пустились в плавание? - В голосе был скепсис, явное осуждение.
– А почему бы нет?!
– А как вы все это будете обосновывать? - Мавродин кивнул в сторону листов, разложенных на столе, диване, даже на полу. - Может быть, вы собираетесь предложить и членам научного совета воспользоваться этой штукенцией?
Авилов заговорил сердито:
– Да, это путь, пусть необычный, но путь. Это лучше, чем топтаться на месте.
Мавродин не возражал.
– Но откуда в ваших рисунках такая достоверность? Такое точное ощущение эпохи?
У Авилова мелькнула догадка., и он осторожно спросил:
– А что вы видели?
– Видел я интересное… Объемы дворца… Но это же иллюзия, - закончил он.
Эти слова словно подхлестнули Авилова, и он пустился в многословные объяснения, что в искусстве (а архитектура это и искусство и наука) возможны озарения, которые сродни непознанным сторонам человеческого духа.
– Эффект стереоскопичности есть, но… это иллюзия, - признался Леонид Христофорович, а потом, глядя на растерянного друга, добавил: - Просто мы с вами устали… Вы уже третий год не отдыхаете, и вот…
– Желаемое принимаем за действительность?… - Вадим Сергеевич говорил с раздражением: - Но я ведь действительно вижу! Или это свойство только моих глаз, или… я сошел с ума?
– И я вижу, - согласился Мавродин, - но не верю…
– У нас начались галлюцинации? Да? Это же чушь?… Уже несколько дней я работаю с казуалью. И акварель и гравюра с помощью казхали стали трехмерными? Вы согласны?
– Это иллюзия! С вами спорить не буду. Если… подобное вам помогает в работе - пожалуйста. Но в качестве аргумента, доказательств это никому приводить нельзя.
– Я не боюсь иронии! - выпалил Авилов.
– Вы же не хотите выглядеть смешным экстрасенсом.
– А может быть, линзы обладают голографическим эффектом? - распалялся Авилов. - И при чем здесь экстрасенс?!
– Для того чтобы с помощью ну пусть этих линз получить голографический эффект, нужно, чтобы и рисунок был сделан также с помощью голографической техники… В ней заложена объемность,, - терпеливо объяснил Мавродин.
– Видимо, да, - Авилова убедили эти сведения. - Но если вы соглашаетесь с тем, что некий, пусть с вашей точки зрения, стереоэффект возникает, то, может быть, для другого он возникает в большей степени?… А-а?
Мавродин умолк. Он явно не мог принимать всерьез доводы Авилова, его беспокоило другое - нервное
