Джонни и мертвецы

вечером нам не удалось задать ей наши вопросы».

Нашлись даже учителя, поставившие Джонни в пример своим подопечным: учащиеся их школы редко появлялись в прессе, разве что под заголовками вроде «ПО ПРИГОВОРУ СУДА НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ УГОНЩИКИ ОТПРАВЛЕНЫ В КОЛОНИЮ».

Историк спросил у Джонни про «Дружных сплинберийцев». И Джонни с удивлением обнаружил, что рассказывает классу про Олдермена, Уильяма Банни-Листа и миссис Сильвию Либерти (хотя он предусмотрительно соврал, что раскопал все это в библиотеке).

Одна из девочек сказала, что обязательно напишет реферат о миссис Либерти, Неутомимом Борце За Права Женщин. Ага, поддакнул Холодец, за что боролись, на то и напоролись, — и завязался бурный спор, продлившийся до конца урока.

Интерес выказал даже директор. Вероятно, он испытал огромное облегчение оттого, что Джонни не замешан ни в каких историях вроде «БАНДА ПОДРОСТКОВ, ПРОМЫШЛЯВШИХ МЕЛКИМИ КРАЖАМИ В МАГАЗИНАХ, ОКАЗАЛАСЬ ЗА РЕШЕТКОЙ». Джонни пришлось самому искать дорогу в его кабинет (рекомендуемый литературой метод состоял в следующем: привязать один конец бечевки где-нибудь в знакомом месте и наказать друзьям выходить на поиски, если вы не объявитесь через пару дней). Там он выслушал короткую речь об «активной гражданской позиции» и через минуту был свободен.

На большой перемене он собрал друзей.

— Пошли, — сказал он.

— Куда?

— На кладбище. По-моему, что-то не так.

— Я еще не поел, — сказал Холодец. — Мне очень важно регулярно питаться. А то желудок заболит.

— Прекрати ныть.

Когда они летели наперегонки над сердцем Австралии, им уже не требовались радиоволны.

Заря не спеша плелась через Тихий океан за ними следом, но для них не существовало преград.

— И нам не нужно останавливаться?

— Нет!

— Мне всегда хотелось перед смертью посмотреть мир!

— Ну, тогда это был всего лишь вопрос времени.

— А кстати, который час?

— Полночь!

Кладбище больше не пустовало. Во-первых, там слонялись фотографы, один так даже из воскресной газеты. Во-вторых, съемочная группа с Мид-Мидлендского телевидения. И наконец, местные собачники и целая орава зевак.

В заброшенном уголке миссис Тахион деловито оживляла собой могильную плиту.

— Впервые вижу тут столько людей, — сказал Джонни. И добавил: — По крайней мере, живых.

К ним подошел Ноу Йоу, который перед тем беседовал с парой энтузиастов в вязаных шапочках, с интересом заглядывавших в густые кусты за могилой миссис Либерти.

— Говорят, у нас тут не просто островок живой природы, но и Место Обитания, — сообщил он. — Они вроде бы углядели там какого-то редкого скандинавского дрозда.

— Да, жизнь бьет ключом, — кивнул Бигмак.

На дорожку у канала въехал муниципальный грузовик. Какие-то люди в тужурках принялись собирать старые матрацы. Телевизор-зомби исчез. Мистера Строгга тоже нигде не было видно, даже Джонни.

У самых ворот стояла полицейская машина. Сержант Славни руководствовался в работе следующим принципом: если где-нибудь собирается толпа, рано или поздно закон будет нарушен.

Кладбище ожило.

— Они ушли, — сказал Джонни. — Я чувствую… их здесь нет.

Его приятели невольно сбились теснее. В вязах хрипло крикнул редкий скандинавский дрозд (если только это не был грач).

— Куда ушли? — спросил Холодец.

— Не знаю!

— Я так и знал! Знал! — запричитал Холодец. — Вы посмотрите на него, у него же щас глаза засветятся. Ты их выпустил! Вот увидишь, сегодня они начнут таиться и подкрадываться!

— Мистер Строгг сказал, что, если они слишком долго пробудут вдали отсюда, они… они забудут, кто они… — неуверенно проговорил Джонни.

— Видите? Видите? — сказал Холодец. — А вы надо мной ржали! Может, пока они помнили, кто они, все было ничего, но стоит им забыть…

— «Ночь зомби-убийц»? — спросил Бигмак.

— Да сколько раз вам повторять, — обозлился Джонни, — никакие они не зомби!

— Да, а вдруг они наелись вудушной рыбы с чипсами, — возразил Бигмак.

— Их просто нет здесь.

— Тогда где они?

— Да не знаю я!

— И как назло — Хэллоуин, — простонал Холодец.

Джонни подошел к сетке, огораживающей старую галошную фабрику. По ту сторону ограды стояло довольно много машин. Он увидел высокую худую фигуру мистера Аттербери, который беседовал с группой мужчин в серых костюмах.

— А я-то хотел их порадовать, — объяснил Джонни друзьям. — Ведь дело может выгореть. Глядите, сколько народу. И телевидение, и все-все-все. На прошлой неделе была полная безнадега, а теперь появился шанс, и вчера вечером я хотел им про это сказать, а их нету! А ведь тут их дом!

— Может, толпа их спугнула? — предположил Ноу Йоу.

— «День живых живых», — хихикнул Бигмак.

— Надо было пообедать! — заныл Холодец. — Сейчас у меня желудок разболится!

— Нутром чую, мертвецы затаились у тебя под кроватью, — зловеще сказал Бигмак.

— Я не боюсь, — возмутился Холодец. — Просто живот болит.

— Возвращаемся,—сказал Ноу Йоу. — У меня доклад о рефератах.

— Что? — изумился Джонни.

— Математик велел, — пояснил Ноу Йоу. — Сколько народу в школе пишет рефераты и все такое. Статистика.

— Я пойду их искать, — сказал Джонни.

— Гляди, устроят перекличку, потом не расхлебаешь.

— А я скажу, что… что занимался общественной работой. Тогда, наверное, пронесет. Кто-нибудь со мной?

Холодец уставился на носки своих ботинок. Вернее, на то место, где виднелись бы носки его ботинок, если бы Холодец не загораживал их сам от себя.

— А ты, Бигмак? У тебя же Бессрочная Справка?

— Ну да, только она уже пожелтела… Никто не знал, кто и когда выдал Бигмаку эту справку. По слухам, она переходила в семье Бигмака из поколения в поколение. Бессрочная Справка состояла из трех обрывков, но действовала, как правило, безотказно. Хотя Бигмак держал тропических рыбок, а также данное себе слово не влезать в неприятности (что ему в основном удавалось), его вид и адрес (многоэтажка имени Джошуа Н'Клемента) напрочь отбивали у учителей охоту оспаривать Справку. В результате Бигмаку почти все сходило с рук.

— И потом, они могут быть где угодно, — сказал он. — И потом, я-то их как буду искать? И потом, если они где и есть, так, наверное, у тебя в башке!

— Ты же слышал их по радио!

— Я слышал голоса. Радио для того и сделано, скажешь, нет?

Джонни уже не в первый раз пришло в голову, что человеческий разум более-менее стандартного образца, каким наделены трое его друзей, подобен компасу. Сколько его ни встряхивай, что с ним ни делай, рано или поздно стрелка укажет прежнее направление.