элементарному здравому смыслу кто нас на дне задержал? В чью голову - упрямую, как не знаю что, - пришло взяться за исследования под водой, не имея на то ни специальной подготовки, ни оборудования? А станнер! Кто хвалился, что переделал станнер для подводной стрельбы?
– Ну, уж тут ты, Бобби, не прав. Стаккер стрелял, я сама видела. Только почему-то плохо действовали стан-иглы.
– “Почему-то”! - фыркнул Чскарс. - Проверить надо было предварительно все, тогда бы не пришлось гадать почему.
– Стае проверял, - не уступала Наташа. - Просто барракуда оказалась такой… Такой толстокожей. Все же заснято, вот обработаем записи, и увидим, что у нее не так.
– Это не у барракуды “не так”. Это у него, - пилот указал пальцем на притихшего Стаса, - “не так”. Вот кто действительно толстокожий. Ты помнишь, сколько раз я его предупреждал? Нет, ему все шуточки, а они чуть не обернулись трагедией. Слава богу, барракуду хоть в последний момент ненадолго парализовало. А запоздай действие иглы на пару секунд? Или очнись ваша барракуда на минуту раньше? Да не молчи ты, в конце концов! - не выдержав, крикнул он Кирсанову. Молчание эколога озадачивало его и еще больше выводило из себя, он был готов к чему угодно - спору, оправданиям, встречным упрекам, наконец, но такой покорной пассивности он не ждал.
– Правда, Стае, скажи что-нибудь, - попросила Наташа. - Как ты думаешь, почему стан-иглы так плохо действовали?
Стае сунул в карман головоломку, посмотрел не на Наташу, а на Чекарса.
– Я не думаю, что стан-иглы действуют плохо, - бесцветным голосом произнес он.
– “Не думаю”! - передразнил Роберт. - Так, может, они, по-твоему, сработали безупречно?
– Нет. Вообще не сработали.
– То есть как “вообще”? - удивилась Наташа. - Я сама видела, как барракуду парализовало.
– Нет, это был не стан-паралич. Барракуду держало какое-то поле. А потом отпустило.
– Какое поле? - опешил Роберт.
– Не знаю какое. Но сталкиваюсь с ним здесь, под водой, уже второй раз. Впервые это было, когда вчера мы с тобой возвращались на корабль. Помнишь, я задержался, так мне сковало руку.
– Парализовало? - попытался уточнить пилот.
– Нет, именно сковало. Это ощущение трудно передать, невозможно было даже пошевелить кончиком пальца. Словно рука непостижимым образом очутилась в тысячетонной гипсовой отливке, идеально подогнанной под ее форму… Но тогда я решил, что это от усталости. Тем более что ощущение длилось какой-то миг.
– А теперь, сопоставив оба происшествия, ты считаешь…
– …Что барракуду держала та же сила. Откуда это силовое поле берется, станет ясно, когда полностью расшифруют пленки, однако в его существовании я почти не сомневаюсь. Более того, я предполагаю… - Стае сделал паузу, будто раздумывая, поделиться ли еще одним невероятным выводом. - Мне кажется, что ноле это генерируют кораллы.
– Ну, знаешь… - с уважением протянул Чекарс, отдавая должное столь смелой фантазии. Гнев его остыл, сменившись любопытством: - И как, по-твоему, они генерируют? И зачем?
– Трудно сказать. Возможно, они таким образом охотятся. Или защищаются. Ведь, собственно, что такое кораллы: примитивные кишечнополостные, класс, в который, кроме собственно кораллов, входят еще морские анемоны и медузы. Вообще этот класс весьма представителен - в нем более шести тысяч видов, но мало кто образует такие обширные колнии, как мадрепоровые кораллы, или рифовые строители. Всю свою короткую жизнь они занимаются лишь тем, что спешно пристраивают к родительскому дому собственный известковый мезонинчик, чтобы успеть дать потомство - а размножаются они неполным почкованием - прежде, чем их настигает естественная или насильственная смерть. Конечно, чего ты смеешься? - кивнул Стае Наташе, не удержавшейся от улыбки при слове “насильственная”. - Думаешь, их скорлупа надежная защита? Да существует множество рыб, которые запросто грызут их, как семечки. А морские черви, а губки… Никогда не попадались вам кораллы с аккуратно просверленными дырочками, потерявшие свой цвет? Их работа.
– Так что жизнь не сладкая, - заметила Наташа.
– Вот именно. И кораллы, естественно, как могут защищаются. Пассивно, замуровывая себя в известковую трубку. И активно: у полипов есть клетки, которые вырабатывают весьма эффективное оружие - нематоцисты, такие длинные, свернутые пружинкой жгутики, которые выстреливаются, обхватывают противника или жертву и впрыскивают яд…
– Знаю! - вспомнила Наташа. - Однажды в Мексиканском заливе я прислонилась к такому - нас местные ребята учили, что “ядовитые” кораллы чуть светлее обычных, розовых, а я не обратила внимания, думала, нарочно пугают. Так потом целую неделю у меня бок был как ошпаренный, даже кожа слезала.
– Вот видишь. Всем надо уметь обороняться. И как знать, какой способ обороны выработали в процессе эволюции здешние кораллы? Может быть, именно силовое поле: для крупной колонии оно, наверное, идеальный способ коллективной защиты. А наши действия - вон мы их сколько накрошили, оглядитесь - вызвали оборонительную реакцию. Даже необязательно действия. Просто наши размеры, объем биомассы, могли показаться кораллам опасными,…
– А это объясняет, почему кораллы “схватили” барракуду! - подхватила Наташа. Гипотеза Стаса уже покорила ее своей достаточно убедительной логикой и романтичностью - чего-то подобного она втайне и ждала от своей первой экспедиции на неисследованную планету. - У барракуды биомасса почти такая же, как у человека. И потому же в свое время они “схватили” и тебя!
– Может быть, и так, - согласился Стае. - Но я не исключаю и другой вариант.
– Какой? - нетерпеливо спросила Наташа.
– Вспомни. Там, у камня, мы стояли рядом, и вдвоем с тобой обладали явно большей биомассой, мешали барракуде. А значит, по этой теории, представляли для кораллов и большую опасность. Однако кораллы сжали не нас, а барракуду. Причем в самый критический для нас момент, когда она была совсем близко. Такая избирательность в объектах и во времени… Конечно, возможно, что кораллы рефлекторно защищали себя от барракуды, но… - Стае сделал паузу, чтобы собраться с духом и высказать мысль, еще час назад казавшуюся абсолютно невероятной, но сейчас, в процессе разговора, окрепшую настолько, что невозможно было ее не высказать товарищам. -…Но возможно, что они и сознательно спасали нас от нее!
Наступила тишина. У Наташи округлились глаза, превратившись в два блестящих удивленных блюдечка. Роберт сразу посерьезнел. Он почувствовал пилотским чутьем, что предположения, высказанные экологом, повлекут за собой решения, по важности чрезвычайные. Не только для большой науки, а может быть, и вовсе не для нее. А для их маленькой научной экспедиции в целом. Чекарс тряхнул головой, отгоняя непонятное беспокойство.
– Гипотеза заманчивая, - сказал он, - и даже стройная. Но авантюрная, в твоем духе, Стае. Впрочем, я не ученый, мне трудно судить. Если ты вдруг окажешься прав, Стае, то ты открыл такое… Кайобланко станет самой известной после Земли планетой. А ты на правах первооткрывателя сможешь бывать тут когда захочешь. Или возглавишь экологический центр. А может быть, и войдешь в комиссию по Контакту… - Роберт остановился, заметив, что его уводит не туда, - с чего это он принялся разрисовывать Кирсанову перспективы? Неужели подсознательно для того, чтобы перехватить инициативу, увести эколога в сторону и не дать разговору дойти до той точки, откуда вернуться уже будет невозможно? Пилот кашлянул, чтобы скрыть замешательство, и продолжил уже в своей обычной, четкой, суховатой манере: - Но это потом. Через год или чуть раньше. В общем, жизнь покажет. А нам надо трогаться. Надеюсь, ты не потребуешь, Стае, задержаться еще. Что мы сумеем тут сделать нашими силами? Только время тянуть.
– Ты прав, Боб, - сказал Стае. - Сюда нужно полновесную научную экспедицию, целевую, специализированную, чтобы все досконально выяснить и проверить. И ты прав, что нам пора трогаться - необходимо, не теряя времени, доставить домой информацию. Может быть, даже не залетая на Кайонегро. Но…
– Что “но”? Что ты все недоговариваешь? “Может быть…”, “вдруг…”, “но…”. Выкладывай, о чем думаешь.
– Скажи мне еще раз, Боб: мы в состоянии подняться, хотя бы до поверхности, на вертолетной тяге?
