внутрь - теперь ищи меня! А над головой грохот, свист, рев - то ли проигрывают наши, то ли выигрывают - никак не пойму. Проскочил я побыстрее мимо закрытого буфета, мимо каких-то захламленных углов - даже не успел подивиться беспорядку, царившему под трибунами. И вот она, заветная дверь наверх. Отворил и зажмурился: под трибунами - полумрак, а наверху - ослепительное солнце. А когда я открыл глаза - вы не поверите, синьор,вокруг себя я никого не увидел! То есть ни единой живой души!
Ни зрителей, ни игроков, ни судей, ну, словом, никого. Только динамики на высоких мачтах от крика разрываются, Да так, что оглохнуть можно. Не поверил я глазам своим, выхватил из кармана телевизор, включил. Смотрю, нет, все в порядке, игра вовсю идет. Может, думаю, перенесли игру на другой стадион?
Но тут камера ворота показала, а за воротами фигурка святого Фоки, он у нас покровителем этого стадиона считается. Посмотрел на ворота, смотрю - святой на месте. Испугался я, синьор.
Так испугался, что и не передать. Стал бегать, кричать что-то.
Словом, помрачение нашло на меня.
Но чувствую, вдруг кто-то меня за локоть хватает. Я локоть вырвал, оглянулся. Смотрю - за спиной моей человек стоит.
Высокий такой, в очках, по виду настоящий профессор. Показывает он мне знаками, потому что словами ничего и сказать нельзя, шумно очень, на дверь, из которой я вышел. Ну и пошел я за ним, потому что деваться мне было некуда, синьор.
Прошли мы коридором, а там, за углом, большущий зал, весь заставленный шкафами. А посреди зала - головизор футбольный матч транслирует. И гляжу - моя любимая команда проигрывает. Не успел я как следует рассмотреть, кто кого, чего и как, профессор меня дальше потянул. Прошли мы через этот зал и оказались в кабинете.
Усадил меня этот профессор в кресло и спрашивает, кто я такой и что здесь делаю. И вы знаете, синьор, все я ему, как своему духовнику на исповеди, выложил. И то, что уже сорок лет на стадионе не был, и то, что я страстный болельщик, и то, что в моем кафе самый мощный головизор в городе. И лучше бы я не делал этого, синьор, может, и не рассказал бы мне этот тип ничего из того, что я от него потом услышал.
А рассказал он мне вот что, синьор. Память у меня хорошая, и если я не все понял, то все запомнил.
Как вы знаете, синьор, когда-то на футбол сотни тысяч людей ходило, но как только появилось телевидение, количество зрителей заметно поубавилось. Цветной телевизор тоже съел изрядную толику завсегдатаев стадионов, ну а когда появилось это дьявольское изобретение - головизор, на стадионы стали ходить лишь совсем выжившие из ума болельщики. Все остальные предпочитали смотреть футбольные матчи либо по телевизору дома, либо шли в кафе, где есть головизор. И конечно, у игроков почти сразу же резко упал класс игры. Попробуй-ка поиграй в полную силу, если на трибунах почти нет зрителей! Дошли даже до того, что стали проводить встречи команд под фонограмму, которую в нужные моменты включал специальный оператор.
Да, это так и было, синьор, я и сам помню, как лет десять назад резко упал интерес к футболу - и это в нашей стране, синьор, где каждый мальчишка с рождения мечтает стать великим футболистом! Да, простите, я несколько отвлекся. Так вот, этот тип с внешностью профессора и рассказывает, что же произошло дальше.
Подсчитали хозяева футбольных трестов, что невыгодно им и дальше держать столько игроков, тренеров, массажистов, врачей. И решили они заменить футбол чем-нибудь другим, но тут один умник предложил на первый взгляд совершенно невероятный проект. “Зачем вам держать столько команд,- сказал он,когда достаточно заиметь всего лишь один компьютер?” Оказывается, синьор, достаточно заложить в электронные мозги данные о правилах игры, о поведении игроков на поле и их индивидуальных особенностях, как компьютер по какой-то там программе начнет выдавать свои варианты игры. Причем он сможет выдавать их сразу на головизор! Конечно, хозяева согласились на это не сразу - рискованно все же, но тот тип их быстренько убедил, что дельце-то выгодное! Оказывается, он давно уже работал над этой задачей и собрал в свою картотеку все, что только можно узнать о футболе. От размеров футбольного поля и мяча до марки жевательной резинки, которую обожает левый полусредний команды “Чантос”. Арендовал он на пару недель компьютер и заложил в него все эти сведения. Хозяева посмотрели искусственный футбол и пришли в восторг. Это была не игра, а лебединая песня футбола! Какие пасы, передачи, проходы! Сколько воли к победе! Какая техника! В общем, было решено для пробы дать одну передачу в эфир. Тем более что предстоял матч двух известнейших команд. Игрокам объявили, что матч отменяется, и быстренько услали их в зарубежное турне, а компьютер настроили на встречу именно этих команд. Повесили возле касс стадиона аншлаг: “Все билеты проданы”, и встреча началась!
Как она проходила, можно и не рассказывать, о ней потом целый год ходили легенды, я и сам прекрасно помню это, синьор.
Не прошло и полугода, как в стране не осталось ни единой команды высшего класса, синьор. Ну там мелкие клубные команды, конечно, остались, да и мальчишки, как всегда, мяч во дворах гоняли, а большой профессиональный футбол навсегда ушел.
Остался он только в памяти компьютера, а зрителям остались только бесконечные комбинации из характеров игроков, из лучших встреч прошлых лет, из судейских составов, из реакций на игры болельщиков. Вот так, синьор…
Когда этот профессор окончил рассказ, спросил я его, для чего он мне все это рассказал. Тот пожал плечами, хмыкнул и говорит, что нельзя-де целый век на душе камень носить, надо когда-то и поделиться с живым человеком, похвастаться в конце концов. И вы можете себе представить, синьор, как я разозлился на него после тех слов! А что, говорю я ему, если сейчас выйду я на площадь перед стадионом, да крикну народу, что вы его ограбили, лишили последней радости! Что тогда будет с вами, синьор?
Но он только посмеялся надо мной. Кто, говорит, поверит полоумному старикашке - это он обо мне так сказал, синьор.
А вы пробовали, сказал дальше он, отнимать любимую игрушку у ребенка? Или говорить ему, что кукла, с которой он играет много лет, не что иное, как небольшое количество тряпок, пластиков и краски? Попробуйте-ка сказать болельщикам, что весь их распрекрасный футбол - это комбинации импульсов в блоках моего компьютера! Вас живо засадят в сумасшедший дом, если раньше не пристукнут разъяренные поклонники футбола. Да и, в конце концов, у нас тоже достаточно длинные руки.
Вот и вся история, синьор. Как после этого я добрался до дома, не помню. Только на следующий день продал я свой головизор и аннулировал подписку на все спортивные газеты и журналы. Завсегдатаи кафе долго допытывались, что же произошло со мной, только я крепко помнил слова этого профессора и отмалчивался, объясняя перемену своих привычек возрастом.
Теперь вы понимаете, синьор, почему именно вас я выбрал в собеседники? В нашей стране, где ребятишки чуть ли не с пеленок мечтают о футбольной карьере, мой рассказ привел бы меня прямиком в психиатрическую клинику.
Теперь уже совсем все, синьор. Эй, Мария, еще кофе синьору. Не беспокойтесь, синьор, кофе за мой счет, как и весь ужин, вы сегодня у меня в гостях, синьор.
После этого вечера дня три-четыре я в то кафе не ходил.
Я сейчас уже не помню, почему - то ли перевели нас на другой объект, то ли пришлось сменить гостиницу. Но об истории, рассказанной мне старым Педро, помнил. А когда у меня в голове накопилось достаточно много вопросов, решил я их выяснить у хозяина кафе. Но на месте я его уже не застал. Ни его, ни Марии - жены Педро. На все вопросы новый хозяин кафе отвечал весьма неохотно. Сказал, что купил на днях кафе через банк, а прежнего хозяина знать не знает. Посреди зала уже громыхал и гремел головизор, а игроки норовили влезть бутсой в чашку с кофе или залепить мячом по столику.
Какой-то оборванец догнал меня, когда я уже выходил из зала, и шепотом, поминутно озираясь, сообщил, что старого Педро на днях увезли. “Это была полиция, синьор, они приехали на большом электро, взяли и старика, и его жену”.
Через неделю истекал срок моей командировки. Уже на аэродроме, проходя через турникет при выходе на летное поле, я обратил внимание на стоящего возле вертушки человека в светлом костюме и широкой шляпе. Наклонившись ко мне, он сказал: - Забудьте про старого Педро, синьор. Это был обычный выживший
