казалось серым и безжизненным. Закричала какая-то птица. И никого кругом, только лес и болото.
Сперва Малыш надеялся, что за ним вот-вот придут. Если папа с мамой заблудились, они должны послать сигнал на базу, и за Малышом прилетят. Однако время шло, а никто не прилетал. Подул ветерок с реки, и сразу стало зябко. На Малыше были только летние колготки без термообогрева и сорочка с коротким рукавом.
Стемнело. На небе появились звезды. Луна засветила в полную силу. Малыш по-настоящему испугался. Он испугался, что за ним уже не придут. Может, папа провалился в зловонную лужу, а мама бросилась его спасать и утонула следом. И никто не знает, что он, Малыш, находится здесь, на маленьком островке посреди болота.
Малыш заплакал. Ему стало очень себя жалко. Он сильно продрог, и вообще это было очень нечестно: бросить его одного в лесу. Ведь он еще маленький…
Вдруг стало теплее. Малыш почувствовал, как тепло стало разливаться по правой руке от ладошки по запястью, до локтя, потом перешло на другую руку, проползло под сорочкой и достигло шеи. Малыш догадался, что это Зверушка. Она в меру сил позаботилась о друге, снабдила его теплом, укутала, и Малышу стало спокойно и хорошо. Он зевнул и уснул крепким сном до утра.
Утром он проснулся от холода. За ночь Зверушка растратила всю свою энергию и теперь виновато отползла в сторонку.
Малыш рассеянно погладил Зверушку.
– Ничего! - сказал он.- Теперь не пропадем. Скоро за нами прилетят.
После сна Малыш чувствовал сильный голод. Со вчерашнего полудня он съел лишь одну маленькую булочку.
Теперь Малыш съел бы что угодно, не отказался бы и от корочки хлеба. Он поискал в траве, надеясь что-нибудь найти съедобное, пусть даже гриб, и вдруг, на том самом месте, где лежала Зверушка, увидел вуд-валяйчик. Совсем свежий, розовый, как будто только из печи, он так и просился в рот. От него исходил аромат клубники и специфический запах гидролизированной фанеры.
Малыш взял его в руку. Корочки треснули, подались под пальцами. Удержаться не было сил. Малыш впился зубами в сочную мякоть…
И вдруг на поляне появились папа и мама. Малыш ревел.
В руках он держал Зверушку, которая жалобно пищала, истекая кровью, но все еще пыталась принять форму вуд-валяйчика.
.Марина хотела подбежать к сыну, но космонавт удержал ее за руку.
– Не смей,- сказал он.- Его утешит зверек.
Космонавт сам подошел к Малышу, забрал Зверушку, бережно завернул ее в платок.
В тот день Малыша отдали в интернат. Это был черный день в жизни Малыша. Никто не пожалел, никто не приласкал его.
Даже Марина, которая теперь беспрекословно слушалась мужа, не поцеловала сына на прощание.
Воспитательница собрала во дворе интерната детей.
– Ребята,- сказала она,- у нас появился новый товарищ. Он только что приехал от родителей и еще не освоился в нашей среде, так что ведите себя с ним поделикатнее.
Дети заулыбались. Одни снисходительно, другие насмешливо. Маменькиных сыночков в интернате не любили.
Воспитательница привела Малыша.
– Малыш,- сказала она, показывая на ребят,- вот твои новые друзья.
Однако Малыш не обрадовался.
– Это не мои друзья,- сказал он упрямо.- У меня нет Друзей.
Он отвернулся от детей и стал смотреть в сторону. Дети начали расходиться. Воспитательница, поколебавшись минуту, тоже ушла. И вот Малыш остался один. Он сел посреди двора на песок, захотел заплакать, но не смог. То ли выплакал свою норму, то ли стал злым. Злые люди, как известно, не умеют плакать.
В дальней стороне двора была натянута волейбольная сетка.
Шло состязание. Малыш стал наблюдать за игрой и заметил, что один из игроков посматривает в его сторону. Малыш узнал его. Это был Костик.
К песочку подошли маленькие девочки и начали лепить пирожки. Постепенно двор принимал свой обычный оживленный вид, и только Малыша все обходили стороной.
Костик, размахнувшись, сделал хитрую крученую подачу.
Два игрока на той стороне упали, но поднять мяч не смогли.
Костик улыбнулся Малышу. Мол, знай наших! Но Малышу было не до смеха. Перед глазами у него стоял веселый рыжий щенок с толстыми лапами и хвостиком крендельком. От жалости и стыда Малышу стало совсем плохо.
– Мыша! Мыша! - вдруг завизжали девочки. Они бросили стряпню и побежали кто куда.
Малыш поднял глаза. По песку вышагивал рыжий щенок.
Левая задняя лапа у него была перевязана, от чего щенок чуть хромал. Он миновал песочницу и остановился около Малыша.
– Гав! Гав! - сказал он и лизнул ногу мальчугану.
– Зверушка! Как ты здесь очутилась?
Зверушка еще раз лизнула хозяина.
Вокруг них стали собираться дети.
– Ребята! - закричал Костик, который прибежал вместе со всей своей командой.- Я знаю, что это такое. Это Зверушка, которая может стать чем угодно. Я сам видел, как она превратилась в футбольный мячик. Малыш,- обратилсяон к приятелю,- преврати ее во что-нибудь интересное.
Малыш взял щенка на руки и прижал к груди, загораживая от всех. Он готов был сразиться с целым миром за своего единственного друга.
– Это не зверушка,- сказал он.- Это моя собака.
АНАТОЛИЙ КАРТАШКИН ФУГА БАХА В ПОНЕДЕЛЬНИК
Нет. К сожалению, я не музыкант. Извините… Ну, руки еще ни о чем не говорят… Вы так уверены? Ах, вы, кроме того, увидели еще и партитуру в моей папке… Тогда мне лучше будет сознаться. Все-таки я не музыкант. Но не огорчайтесь, вы оказались не так уж не правы. Потому что чуть-чуть я действительно играю. Но совсем немного, на очень непрофессиональном уровне.
Нет. Я не согласен. Одной настойчивости недостаточно. Ведь вы подразумеваете высшее умение, а не простое ремесло, правильно? Тогда я прав. То, что я произнес “играю”, такие гордые слова, да еще здесь, в этом соборе, после фуги Баха, выглядит с Moeй стороны настоящим кощунством, честное слово…
Знаете, этот Бах просто невозможен. Это не музыка, это готическая высь. Какие-то пучины вечности. Ощущаешь себя частицей гигантской силы. Такая мощь, что делается страшно. Поистине необъятная музыка. В моей жизни самый глубокий след оставила именно эта фуга. Такой след, что на второй раз меня уже просто не хватит. Музыка и любовь могут вывернуть человека наизнанку…
Нет… Нет. Не просите. Это касается только меня. Для чего вам? Это не очень счастливый случай. Допустим, сравнительно давно. Около двух лет назад. Разве важно, где? Не слишком далеко отсюда, скажем так. Еще точнее? На Рижском взморье.
О, вот о чем я думал меньше всего, так это о курортном сезоне.
К тому времени он, кстати, почти закончился. Наступало время дождей. Наших прибалтийских дождей.
Нет, нет. Да и зачем? История слишком необычна. Верится в нее с трудом. Мой друг Саулитис, тот прямо считает, что я все выдумал. Это его маленькая хитрость. Ну, как это говорится…
