осточертевших уроков он наблюдал за бобрами в заповеднике, собрал богатые данные, написал свою первую - без преувеличений! - научную работу. Да еще Лукашов без нажима родителей выучил три языка, знает досконально историю древнейшей Руси.
Саша смотрел в четыре глаза: свои и Леонида, но видел теперь в сотню раз больше, чем раньше. Даже мурашки пробежали по спине: насколько иначе видится долгожданная вечеринка! Эрудит Сперанский никогда за словом в карман не лезет - просто нахватанный мальчишка, чьи знания никогда не будут глубокими; смешон озабоченностью не потерять лидерство Растворцев; комичен- Костя Сидорович, воинственно растопыривший руки, с его мечтой стать супердесантником и сражаться с динозаврами на других планетах. А чего стоит блистательная красавица Лариса Гельдман, которая ходит в рестораны со взрослыми мужиками, ночует у них, для нее жгучие тайны подростков давно не тайны, школу заканчивает кое-как, свой стиль жизни она уже нашла.
– А вот этот интересен,- прошептал в мозгу Леонид, когда к Саше подошел одноклассник Антон Заблуда.- Даже опасен. Он в маске.
– Приветик, Шурик,- обратился Антон небрежно.- Как поживают твои муравьи?
– А твои водомерки живы?
– Я уже специализируюсь по жукам-плавунцам,- ответил Антон.Знаешь, у тебя вид изменился. Поумнел ты, что ли… Слова произносишь иначе! Двигаться стал точнее. Походка поумнела…
– Может, и поумнела,- не обиделся Саша Топоров.
– Ты мне симпатичен… Хочешь, вместе на речку пойдем? - небрежно спросил Антон.- Позагораем, за муравьями понаблюдаем…
– Только не сейчас,- уклонился от ответа Саша.
Едва Антон ушел, как в голове у Саши зазвучали слова Леонида: “Подружись с ним. Парнишка себе на уме, характер сильный, не расслабляется, все подмечает. Он первый, кто заметил в тебе перемену”.
Девчонки уже хлопотали у стола. Саша, преодолевая скованность, открыл пепси-колу, фанту, разрезал торт. Леонид мягко поправлял, советовал, и проклятая зажатость к несказанному облегчению начала испаряться. Все просто, естественно, а его закомплексованность расцвела бы маковым цветом на пустом месте. Раньше он сидел бы в углу и менял пластинки, пока другие отплясывали, за столом бы помалкивал и почти не ел: вилку не так держит, чавкает, неэстетично открывает рот…
Когда он поздно вечером ехал в метро, в мозгу возник голос Леонида: - Летом на юг?
– Нет. Это мое последнее лето. На следующее - выпускные экзамены, попытка поступить в ХГУ. Конкурс в университете с каждым годом все выше! Весь класс отправится в Эстонию. Там подберу редких муравьев, поработаю.
В мозгу раздался тихий смешок:
– Ты прямо помешан на муравьях. Никогда не думал, что это интересно. А я знал одну биологиню, она называла себя фармакологом… нет, формикологом.
– Формикология - отдел мирмекологии,- пояснил Саша.- Наука о рыжих муравьях Формика. Удивительно, женщины этим почти не занимаются.
– Она занималась,- подтвердил Леонид.- Жанна Кошелева.
– Кошелева? - воскликнул Саша благоговейно.- У меня есть ее книга.
– Она часто ездит в экспедиции,- хмыкнул Леонид небрежно.
– А мне нельзя пристроиться на лето? Разнорабочим, пусть без жалованья, за так. Среди ученых я бы многое перенял, научился…
– Ого! Впрочем, твой одноклассник Никольченко уже опубликовал работу о дрозофилах.
Саша доехал на метро до “Индустриальной”, а оттуда рукой подать к улице Багратиона, где жила Кошелева. Дом отыскался в глубине двора.
Саша торопливо взбежал на третий этаж. Дверь квартиры, где жила Кошелева, ничем не отличалась от соседних дверей, словно здесь жил не кандидат наук, специалист по рыжим муравьям, кумир Саши, а обыкновенный инженер или учитель.
Юноша дважды позвонил. За дверью послышались легкие шаги, на пороге появилась миниатюрная женщина, ростом Саше по плечо. Она холодно глянула снизу вверх, спросила отчужденно: - Вы ко мне?
– К вам,- ответил Саша сдавленным голосом. И молча прошел за хозяйкой в комнату. Мебели немного, но на двух допотопных столах, на широком подоконнике и на полках высились стеклянные ящики. Парень завороженно уставился на муравьев, которые жили под стеклом, таскали корм, охотились, пасли и доили тлей, ухаживали за куколками…
За его спиной послышался чуть ироничный голос хозяйки: - Вы хотите спросить, зачем я держу эту пакость?
Саша с трудом оторвался от чудесного зрелища.
– Простите,- сказал он искренне,- у вас так здорово! Кампонотусы просто великолепные! А крематогастер пилоза выстроил такое убежище! В природе таких не бывает.
Она поколебалась, наконец неохотно кивнула на кресло: - Присядьте, хотя я занята. Что вас привело ко мне?
– Я занимаюсь в биологической школе,- ответил юноша. В ее глазах мелькнуло удивление: он выглядел старше.- Лето у меня свободное, я мечтаю присоединиться к вашей экспедиции.- Он сбился под ее испытующим взглядом, умолк. Жанна развела руками,- Это непросто. Мы могли бы оформить рабочим, но вы очень молоды. Почему вы решили обратиться именно ко мне?
– Я читал вашу книгу “Муравьи Журавлевской впадины”,- ответил юноша почтительно.- Это моя настольная книга. Я дружил с Леонидом Карташовым. Он много хорошего говорил о вас.
Она тихонько ахнула, пытаясь догадаться, что говорили о ней.
Саша встретился с ее вопрошающим взглядом. Его щеки пылали, от ушей можно было прикуривать. Леонид послал из своей памяти красочное воспоминание-картинку: Жанна лежит обнаженная на этом же диване, звучит музыка, руки заброшены за голову в ленивой истоме…
Жанна несколько минут сидела молча, спрятав лицо в ладонях. Голова Саши шла кругом, сердце стучало быстро-быстро. Умная и такая строгая, специалист по рыжим муравьям, автор книги, и вдруг всего-навсего женщина, спустившаяся с заоблачных высот на землю, к обычным людям!
Немного успокоившись, Жанна с усилием поднялась.
– Я сделаю кофе,- сказала она негромко.- Не верится, что Леонид погиб. Это был самый тихий человек на свете.
Саша с минуту следил, как она неверными движениями наливала воду в джезву, искала зерна кофе. Леонид подсказал, где стоит ручная мельница, и Саша заставил себя двигаться.
Жанна сидела за кухонным столом, напряженно следила за каждым движением. Вид у нее был потрясенный и подавленный. Саша смолол кофе, поставил джезву на огонь. Уши горели, Жана не сводила с него глаз, и ему казалось, что они сейчас просматривают память Леонида.
Выпив кофе, они, не глядя друг на друга, вернулись в комнату.
Жанна произнесла:
– Леонид был хорошим человеком. Умным, внимательным. Немножко Дон Кихот… Мы были друзьями.
Превозмогая страх, Саша сел рядом с нею. Это не кандидат наук, автор монографии о муравьях, сказал он себе настойчиво, а молодая женщина, ростом ниже, плечи узкие и хрупкие, на шее часто-часто бьется синяя жилка, дыхание тоже сбивается. Ей еще больше не по себе, чем ему. Но он должен быть сильнее…
Он обнял ее за плечи. Обыскав память Леонида, нашел правильные слова, почувствовал ее, и она, судорожно вздохнув, вскоре прижалась к нему, закрыла глаза. Его мышцы, все еще скованные испугом, начали расслабляться, размораживаться…
Ее пальцы перебирали его кудри. Наконец он услышал ее голос:
– Странная это вещь - подсадка. Возникают ситуации, немыслимые раньше.
Он ответил, не открывая глаз:
– Дедушка говорит, что застал время, когда не было телевизоров, видеомагов. Он сам купил на первую зарплату первый в стране видеомаг, громадный ящик! А теперь у каждого в карманных часах. Так и с подсадкой.
