это запрещено. К тому же надо отдать контроль над телом, то есть Леонид должен стать оборотнем.Почему она все еще без подсадницы?
– Сказался ее антисайнтизм. Родители, я их хорошо знал, убежденные технофобы, алармисты. Жанна ко всему относится с излишней осторожностью. Не потому ли занимается именно муравьями, которые не меняются уже полета миллионов лет? Впрочем, я тоже, как и она, не ре,шался на подсадку. Все выбирал, примерялся.
На пятый день Саша работал в паре с Евлаховым, лысоватым биологом, крупным и очень рыхлым. Евлахов в первый же день обгорел под палящим солнцем, ночью его спина покрылась волдырями. Потом шкуру снимали лохмотьями с ладонь размером. Все посмеивались, хоть и сочувствовали. Евлахов хохотал и, не обращая внимания на боль, снова выбирался под солнце. Он тоже был мирмекологом, на Жанну с первого дня посматривал откровенно оценивающе, раздевал глазами, и Саша сразу невзлюбил его. Однажды они работали с Евлаховым вдвоем на участке - Жанна осталась в лагере, жалуясь на плохое самочувствие. Евлахов понимающе подмигнул Саше, дескать, на три-четыре дня у начальника экспедиции испортится не только работоспособность, но и настроение. В такие дни лучше держаться подальше.
На подходе к муравейнику Евлахов ловко подхватил кузнечика редкостного размера. С любопытством рассмотрел его цветные крылья, преспокойно оторвал ему голову и бросил возле норки. Набежавший муравей отпрянул от неожиданности, затем яростно всадил жвалы в мягкое, незащищенное брюшко. Из норки, повинуясь неслышимому сигналу, выбежали крупные муравьи, бросились на судорожно брыкающегося кузнечика.
– Сожрут,- заметил Евлахов бесстрастно.- Прожорливые твари, а?
– Да,- подтвердил Саша, стараясь, чтобы голос не дрогнул.- Даже вегетарианцы защищают свои гнезда…
“Это не Евлахов, это псевдо-Евлахов,- раздался в голове тихий голос Леонида.- Этот человек решился подмять под себя личность Евлахова”.
“Что делать? К дяде милиционеру не побежишь. Мы в центре пустыни”.
“Этот мерзавец торпедирует идею подсадки. Его нужно остановить. Поговори с Жанной. У нее есть рация, пусть вызовет охрану. Евлахов очень опасен. Ты растешь в мире, где преступности почти нет, а я застал… Не трусь, расчехляй рацию. У нас в армии были такие же, я расскажу, что делать”.
Алина рассеянно готовила обед. Дважды тарелки выскальзывали из пальцев, но повезло - не разбились. Алина не могла отделаться от растущей тревоги. Топоров опять направлялся в Институт добиваться подсадки Уркаганова. Теперь уже на расширенном бюро. А вдруг пойдут навстречу?
Неожиданно в голове раздался холодноватый голос Марианны:
– Пожалуй, я смогла бы тебе помочь.
Это было так неожиданно, что Алина дернулась, не нашлась с ответом.
Марианна рассмеялась:
– Не веришь? Если я скажу, что стараюсь не задаром, поверишь?
– Как ты можешь помочь? - спросила Алина с надеждой.
– Я сестра Волкова. Мы росли вместе. Он всегда прислушивался к моим советам. Благодаря подсадке я вижу Топорова дома, где он не блещет той мощью, что на конференциях. Если скажу Волкову, что Топоров не выдержит напора Уркаганова, Волков мне поверит. И Топоров никогда не получит Уркаганова.
– Только бы получилось,- прошептала Алина, сложив руки на груди.- Ты впервые протянула мне руку помощи.
– Спасибом не отделаешься,- отпарировала Марианна насмешливо.- За спасибо не работаю. Сделаю это лишь при одном условии. Ты уступишь мне свое тело.
У Алины потемнело в глазах и панически изменился голос: - Нет, нет! - закричала Алина.
– Не сопротивляйся! - сухо засмеялась Марианна.- Твое тело теперь мое тело.
Загнав остатки сознания Алины в глубины мозга, Марианна медленно поднялась с постели. Тело ее дергалось, ныло, будто после долгой езды по ухабистой дороге. Алина на 30 лет моложе, ей не приходится напрягаться, чтобы встать со стула или сделать шаг.
В зеркале отразилась полноватая, миловидная женщина. Марианна критически смотрела на свое отражение. Хорошо быть молодой. Конечно, она была бы во сто крат ярче, но не умела пользоваться козырными картами умной и знающей женщины. Если бы молодость знала, а старость могла!
Соизмеряя движения, она перебрала гардероб Алины. Жена крупнейшего математика могла бы разнообразить одежду. Все-таки участие в приемах, встречах, на фото рядом с мужем… Все из магазина готового платья.
Правда, фигура стандартная, но к женщине в хорошо сшитом платье отношение другое.
Она вытащила легкий брючный костюм. Алина считала его слишком экстравагантным, носить стеснялась.
– Это сразит наповал,- сказала Марианна вслух, поворачиваясь перед зеркалом.- Надо уметь пользоваться нашим оружием!
Раскрасневшаяся, она вертелась перед зеркалом, радостно ощущая молодое тело, налитое здоровыми соками, выгибалась, отбрасывала волосы, щупала грудь, а в голове внезапно мелькнула шальная мысль. Не остаться ли в теле? Возвращать его бабенке, которая не умеет пользоваться?
Она поспешно села. Глаза ее не отрывались от зеркала, где отражалась милая женщина с бледным добрым лицом. Когда она предложила Алине обмен на один-два дня, то говорила всерьез. Алина, заглянув к ней, обмана не увидела - его не было. Но сейчас, когда тело принадлежит той, которая умеет жить ярко, интересно…
Уркаганова она не знала, а Топоров - только протяни руку, как жена.
Она вошла в кабинет Топорова пританцовывающей походкой. Он удивленно вскинул голову: - Что с тобой, зачем вырядилась?
– Разве плохо? - спросила она весело.- Все так ходят. Не замечал?
– Но ты одевалась иначе.
– Надоело сидеть клушей,- сказала она, стараясь придать голосу сердитый оттенок.- Пора встряхнуться. Давай куда-нибудь сходим?
Он удивился еще больше: - Например?
– Давно не была в театре. Или хотя бы в гости. Чуприны приглашают, Трегубовы всегда рады.
Он хмыкнул, оглядел ее критически. Ее портит застенчивость, из-за чего она горбится, боится вступать в разговоры. Молодец, собралась с силами. Можно поздравить себя с успехом- это его тренировки!
– Можем сходить к Чуприным,- ответил он. Чуприн давно улещивает, зовет в гости, стелется, в глаза заглядывает. В заместители метит.
Впрочем, если по правде, то из всех сотрудников только он справится, остальные с головой в чистой науке, управления чураются.- Хорошо, я позвоню им.
Вечер у Чуприных удался на славу. Топоров отказался от машины, которую услужливо предложил хозяин, пошли по улице, наслаждаясь ночной свежестью.
Марианна долго молчала, старательно растягивая шаг, чтобы идти в ногу с Топоровым, потом будничным голосом спросила:
– Ты не потерял еще надежды заполучить Уркаганова?
Топоров мгновенно ощетинился:
– Что значит “не потерял надежды”? Будто есть другие кандидатуры?!
– Других нет,- охотно признала его правоту Марианна.- Но Волков не хочет отдавать даже тебе. И не отдаст.
– Откуда ты знаешь? - насторожился Топоров.
– Я подсадила родную сестру Волкова, Марианну,- ответила Марианна.- И порылась в ее памяти. Скажу откровенно, бабенка мне досталась - ой-ой! Рассмотрела бы получше, не решилась бы на такую подсадку.
– Куда ж ты смотрела?
– Да все моя застенчивость,- ответила Марианна лицемерно.- Показалось неудобным шарить по грязным закоулкам. Словом, через ее память увидела и поняла Волкова. Он будет тянуть время, но Уркаганова не отдаст.
