строжайший контроль, исключающий любые злоупотребления.
Это было заявлено вскоре после того, как при посадке на космодроме в Теплом разбился Волощенко. Автопилот корабля вышел из строя, и космонавт спешил вручную сдвинуть рычаг управления, забыв, что его по-прежнему держит автомат, и некому было напомнить, что нужно переключить управление с автоматики на ручной режим, а когда он об этом вспомнил, времени уже не было… Директор хорошо знал Волощенко. Перед тем, как уйти в отряд космонавтов, тот работал у него в лаборатории.
– И куда его? - спросил он, подбросив автофон на ладони.- В карман или на шею?
– Если шея не очень длинная, можно в нагрудный карман,- пошутил Короткое.
Он произнес это скороговоркой, и директор подумал, что они беседуют уже минут пятнадцать. Поколебавшись, он поднес автофон к уху и услышал шепот: - Как бы ему повежливее?… Вот незадача, люди ждут, а я тут болтаю… Ах да, он же слышит!…
– Работает,- сказал директор и улыбнулся.- Не смущайтесь, я не обижусь. Дела есть дела. Один вопрос. Испытания начались?
Короткое кивнул.
– Сегодня второй день.
Директор не знал, кто первым предложил испытать восемнадцать готовых автофонов на детях. Об этом заговорили все сразу.
Дети физически активнее взрослых! У них очень подвижная психика!
Гейзеры эмоций, и никаких стрессов! Двойная система кровоснабжения сердца! Месяц испытаний заменит год проверки даже в космосе! Дети - испытатели “в квадрате”!…
Директор сдался лишь после того, как ученый совет проголосовал за.
Но месяц он не дал. Неделю - и ни часа больше. И вот уже второй день восемнадцать девчонок и мальчишек - дети сотрудников Института - испытывали автофоны.
И второй день автофоны испытывали их.
Белый мяч с черными пятиугольниками бежал чуть впереди. Митька мог гнать его так хоть на край света, и никуда бы он не делся.
– Справа,- коротко шепнул автофон. Митька машинально провел рукой по груди и почувствовал медальку под мокрой футболкой. Терять автофон было нельзя. Бегать с ним, прыгать, купаться, ходить на голове - можно, даже нужно. Но терять - ни в коем случае.
Справа, как и подсказал автофон, бежал Ипполит. Здоровый лось, с ним сталкиваться ни к чему. Митька подождал, когда Ипполит окажется ближе, и послал мяч вперед.
– Быстрее к воротам,- подсказал шепот.
За шесть дней Митька убедился, что автофон не ошибается. Поначалу было даже странно: вроде фитюлька и фитюлька, но с ним не промахнешься - почище рентгена просвечивает, сразу видно, что кругом народец не очень, любви к нему не испытывает.
Впрочем, он и раньше это подозревал. И думал, что причину знает: так уж устроены люди, казалось ему, они не любят, когда кто-то высовывается. Вот отнеси он квадро- и видеоаппаратуру в мусоропровод, раздави каблуком часы с телевизором, что отец привез из командировки в подарок, надень вместо фирменных кроссовок “Кимры”, тогда сразу все полюбят, тогда будешь “свой парень”.
Такая точка зрения казалась ему бесспорной, и даже в мыслях к этой теме он не возвращался, иначе автофон дал бы ему знать, что не любят его лишь потому, что он сам никого не любит.
Митька оказался впереди в самое время. Достаточно было подставить ногу, и мяч свернул в ворота. Вратарь подобрал с земли палку и начал выкатывать мячик из коричневой жидкой грязи.
Кому-то придется отмывать, подумал Митька про мяч, и автофон с готовностью подсказал: - Хомутову.
Митька удовлетворенно кивнул. Хомутову не вредно. Таких людей не жалко. Впрочем, предатели вообще не люди. Когда совет класса обсуждал, кому ехать в Крым, в молодежный лагерь, и весь класс, вся эта шушера насыпалась на Митьку: он, мол, плохой товарищ, ненадежный человек и так далее, Хомутов, Хомут, с которым он дружил с первого класса, встал и сказал, что Митька заносчив и на него положиться нельзя. Из класса не взяли двоих - его и двоечника Ипполита.
…Снова началась игра.
– Вперед! - скомандовал автофон, и Митька рванулся вперед, перехватил мяч и ударил. Он сделал это не сознательно. Просто злость искала выход и нашла. Нога повернулась и послала мяч на автостраду. Кто-то громко ахнул, когда самосвал накрыл мяч. За ревом мотора хлопка (слышно не было, самосвал прошел, а на бетоне остался белый плоский блин с черными пятнами.
– Ох, сейчас я ему врежу! - шепнул автофон. Митька понял, что сейчас он транслирует чьи-то мысли, покрутил затравленно по сторонам головой и по лицу придвинувшегося Ипполита понял: думает он. Ипполит крепко взял Митьку за футболку, притянул к себе и, шумно выдохнув воздух, спросил: - Нарочно?
На миг Митьке стало стыдно, но Ипполит добавил: - Пошел отсюда вон!
И злость вернулась.
– Да плевать я на вас хотел, подонки! - крикнул Митька, вырвался и пошел с поля. Он сделал несколько шагов, когда автофон скользнул с оборвавшейся цепочки по животу и звонко ударился о камень.
Больше он не работал.
Края у ящика были неровными и больно резали руку. Сейчас бы кого в помощь, но неудобно. Сам ведь сказал, что не тяжело.
Интересно, сколько этот сундук весит, мысленно спросил Слава, и автофон ответил: - Шестьдесят семь килограммов.
Слава спускался по лестнице спиной вперед и видел, что ящик густо покрыт пылью. Видно, на чердаке он провалялся очень долго. На панели торчали рыжие от времени головки болтов.
Они развернулись на лестничной площадке и продолжили спуск. По ступенькам колотился упругий конец кабеля. Точно такой же ящик Слава Короткое где-то уже видел. Где?
Слава остановился, подставил под ящик колено, перехватил руки поудобнее и перевел дух. Точно! Это - блок памяти машины, такую он видел у отца в институте. Внутри полным-полно электроники, которой нет цены: логические микросхемы, за которые можно выменять все, что угодно, сверхбыстрые транзисторы…
– Конденсаторы, диоды, ферритовые кольца,- зашептал автофон.
Слава спиной толкнул дверь, ящик выволокли на улицу и взвалили на тележку, прихваченную из школы.
– Ну, все! Мы - впереди! - Кто-то хлопнул Славу по плечу.- Что нам полагается за первое место? Кто помнит?
Кто говорил - Слава не обратил внимание. Не до того было. Он пытался сообразить, что делать дальше. Отдавать в металлолом? Глупо…
Там, конечно, разберутся и все, что можно пустить в дело, используют. Но что за радость, если кто-то где-то выдерет из ящика детали? К нему-то они не вернутся!
Выдрать самому? Вечерком, скажем, когда на школьном дворе никого не будет?… Нельзя. Лучше выволочь за территорию. Да, так и надо.
Только за вечер не управиться, тем более в темноте. На пустыре ведь нет фонарей. А затягивать это дело нельзя. Завтра утром весь металлолом увезут… Без ящика, без шестидесяти двух кило.
Славе Короткову стало стыдно.
С тех пор, как в кармане лежал автофон, Слава не смотрел на часы.
Прибор сообщал время с точностью до секунд. Слава мысленно спросил его, который час, но ответа не услышал.
Потом, уже вытащив на пустыре детали из ящика, он написал в отчете, как ему казалось, чистую правду: автофон перестал работать ни с того ни с сего. И указал приблизительно время, когда это случилось.
– Три из восемнадцати. Неплохо,- сказал директор и посмотрел на Короткова-старшего через стол.- Тем более что два отказа не в счет.
Приборы тонкие, хрупкие…
Короткое перестал крутить в руках автофон, с секунду смотрел на него, потом размахнулся и с силой, как
