— Коэн?
— Да?
— Что, черт побери, ты задумал?
Лорд Хон наблюдал за чайной церемонией. Она длилась уже три часа, однако чай — дело такое, тут спешить нельзя.
Одновременно он играл в шахматы — сам с собой, то есть с поистине достойным противником, с которым было не грех помериться силами. Однако на данный момент игра зашла в тупик: обе стороны ушли в защиту — надо сказать, блестящую и талантливо выстроенную.
Порой лорд Хон мечтал о том, чтобы встретить врага, который был бы так же умен, как и он сам. Ну, или (о, лорд Хон действительно был очень Умен!) врага, почти такого же умного, гения стратегии и тактики, но который бы тем не менее иногда совершал непоправимые ошибки. Тогда как сейчас его окружали полные дураки, которые Умели просчитывать не больше чем на дюжину ходов вперед.
Покушения и убийства были главным блюдом придворной жизни Гункунга. «Блюдом» в буквальном смысле этого слова — на практике именно блюда зачастую становились орудием. Это была игра, в которую играли все.
Разумеется, лобовое убийство императора рассматривалось как дурной тон. Ловким ходом считалось поставить императора в такое положении, когда его можно было контролировать. Однако на этом уровне всякий ход был сопряжен с большой опасностью. Сильные мира сего могут сколько угодно грызться между собой, но стоит появиться кому-нибудь, способному подняться и стадом, как они мгновенно объединятся. Поэтому лорд Хон избрал другую стратегию: он успешно внушил своим соперникам, что самым очевидным кандидатом на должность императора является, безусловно, каждый из них… ну я он, лорд Хон, всего лишь альтернатива, запасной вариант. Влияние лорда Хона росло как на дрожжах.
Забавно, неужели они и вправду думают, будто ему нужен этот императорский жезл?..
Оторвавшись от шахмат, он поймал взгляд девушки, занимавшейся приготовлением чая. Она покраснела и отвела взгляд.
Дверь беззвучно распахнулась. На коленях вполз один из его людей.
— Да? — произнес лорд Хон.
— Э-э… О мой господин…
Лорд Хон вздохнул. Хорошие новости с фразы «о мой господин» не начинаются.
— Ну, что случилось? — спросил он.
— Тот, кого зовут Великим Волшебником, прибыл, о мой господин. Его видели в горах. О прилетел верхом на драконе ветров. По крайне мере, так люди говорят, — быстро добавил гонец прекрасно осведомленный, как лорд Хон относится ко всяким предрассудкам.
— Отлично. Но?.. Полагаю, есть какое-то «но».
— Э-э… исчез один из Лающих Псов. Помните, из новой партии? Которую вы велели испытать. Мы не вполне… то есть… мы думаем, что, наверное, на капитана Три Высоких Дерева напали из засады… Поступает противоречивая информация… Наш… гм-м, осведомитель утверждает, что… видимо, это Великий Волшебник и его магия виноваты… — Гонец припал к земле.
В ответ лорд Хон еще раз вздохнул. Магия… В империи она популярностью не пользовалась, к ней прибегали лишь для сугубо приземленных и практически;, целей. Она считалась чем-то некультурным. Магия — она же не знает отличий. А благодаря ей власть может попасть в руки человека, который даже ради спасения собственной жизни не сможет написать приличную поэму. Прецеденты уже были. Поэмы не получилось.
Лорд Хон верил в совпадения, но не в магию.
— Очень странно, произнес он.
Встав, лорд Хон снял со стойки меч. Меч был Длинным и изогнутым. Его выковал самый искусный кузнец в империи, и этим искусным кузнецом был лорд Хон. Люди говорили, нужно Учиться целых двадцать лет, чтобы выковать более-менее приличный меч. Так что пришлось слегка поднапрячься. Лорд Хон уложился в три недели. Главное сосредоточиться на проблеме, вот и весь секрет…
Посланник в очередной раз уткнулся головой в пол.
— Офицера, я полагаю, казнили? — уточнил лорд Хон.
Посланник попытался было проскрести в полу дырку, но потом решил сознаться.
— Да! — пискнул он.
Лорд Хон взмахнул мечем. Послышался свистящий звук, напоминающий шуршание шелка. О пол что-то глухо ударилось, будто большой кокос. Звякнула посуда.
Гонец открыл глаза. Осторожно потрогал голову — она по-прежнему держится на плечах или отвалится при первом же удобном случае? О мечах лорда Хона ходили страшные истории.
— Ты можешь подняться, — произнес лорд Хон.
Он тщательно вытер лезвие и положил меч на место. Затем протянул руку и извлек из одеяний девушки, занимавшейся чайной церемонией, маленькую бутылочку.
Вытащив пробку, лорд Хон пролил на пол несколько капель. Упав на половицы, капли зло веще зашипели.
— Это уже начинает утомлять, — скучающ? промолвил он. — Неужели им самим еще не надоело?.. — Он перевел взгляд на слугу. — Скорее всего, Лающего Пса украл лорд Тан или лорд Максвини, чтобы позлить меня. Волшебнику удалось скрыться?
— Похоже на то, о господин.
— Отлично. Не давайте ему расслабляться. И распорядись, чтобы прислали другую служанку. С головой.
Честно говоря, Коэн-Варвар был очень даже неплохим человеком. Если у него не было причин убивать вас — к примеру, вы могли обладать каким-нибудь особо ценным сокровищем или, допустим, стоять между ним и его целью, — так вот, если подобные причины отсутствовали, то вам ничто не угрожало. Ринсвинд прежде пересекался с ним пару раз — как правило, убегая от очередной опасности.
Коэн не приставал с расспросами, поскольку относился к жизни очень просто: люди приходят, люди уходят. Увидев вас после пятилетнего перерыва, он мог сказать что-нибудь вроде: «А, это ты» — и все. Никаких вопросов типа: «Как у тебя дела?» и так далее. Вы живы, стоите на ногах, а все остальное его не волнует.
Стоило спуститься с гор, как сразу же потеплело. К огромному облегчению Ринсвинда, лошадь есть не пришлось — с ветки дерева спрыгнула какая-то леопардоподобная тварь и предприняла попытку выпотрошить Коэна.
У твари оказался довольно пряный привкус.
Ринсвинду доводилось есть лошадей. С течением лет он приучил себя есть что угодно — если только оно не соскакивает, яростно извиваясь, с вилки. Но сейчас его нервы и так были слишком Расшатаны, чтобы он мог хладнокровно закусить каким-нибудь Ветерком.
— Как они тебя поймали? — спросил он, когда они вновь пустились в путь.
— Я был занят.
— Коэн-Варвар? Был слишком занят, чтобы драться?
— Не мог огорчить девушку отказом. Такой уж я. Отправился в деревню разузнать новости, ну, слово за слово, одно, другое, а потом эти солдаты набежали — откуда только взялись? А в наручниках драться, знаешь ли, трудновато. Главным у них такая сволочь, ни в жизнь не забуду эту рожу. Ну, нас согнали, человек шесть, мы вытолкали этого Лающего Пса на поле, потом нас приковали к дереву, один из этих типов поджег шнур… А потом появился ты и сделал так, что эта штуковина испарилась.
— Я этого не делал. Во всяком случае, все не совсем так, как ты себе представляешь.
Коэн наклонился к Ринсвинду.
— Кстати, я, кажется, понял, что это была за штуковина, которую на нас наводили, — сказал Коэн и, весьма довольный собой, откинулся в седле.
— Да?
— Это что-то вроде фейерверка. Здесь все буквально помешаны на фейерверках.
— В смысле это когда сворачиваешь листок синей трутовой бумаги и засовываешь себе в нос?[15]
