болотах. “Надой” их составил в тот день тридцать граммов яда.
Невозможно сразу же не проникнуться почтением к труду людей на этом уникальнейшем конвейере, где не существует ни механизации, ни средств защиты - даже перчаток. Марлевые повязки, прикрывающие рот, да сыворотка наготове.
А потом мы отправились к дому барачного типа, в котором проживал змеевод.
Дверь открыла пожилая женщина, жена хозяина, и, узнав, кто мы, предложила подождать на улице, поскольку сам хозяин еще спит: - Всю ночь работал, я разбужу его.
– Факирка,- сказал приятель, когда мы вышли на теплое солнце и свежий воздух.
Мы ждали недолго. Из подъезда вышел человек с красивой седой головой. С учтивостью, нынче уже не столь частой, назвался: Васильке Васильевич Озаровский.
– Почему Васильке, а не Василий?
Он чуть смутился: - Я недослышу. Это со мной после укуса кобры. Так что прошу: спрашивайте громче.
– Давно увлекаетесь змеями?
– С пяти лет. И не только ими. Я хотел иметь слона. Кто повлиял? Думаю, что мама. Она была одаренной…
– Она биолог?
– Нет, она окончила Бестужевские курсы по специальности физика и математика. Вместе с подругой была первой из женщин в России, кого приняли на государственную службу. С просьбой обращалась к премьер-министру Витте. На службе была в Палате мер и весов у Дмитрия Ивановича Менделеева. Мать выпустила книгу о нем.
Он рассказывал так, что хотелось слушать. И возникали вопросы. И мы с коллегой спрашивали наперебой, невпопад, не стесняясь.несуразности и банальности иных вопросов.
“Сколько вам лет?”, “Кто вы по профессии?”, “Что делали сегодня ночью, если сейчас приходится отсыпаться?” Он скромно улыбается.
– Ловил жаб. Ими питаются кобры. А сейчас сушь стоит - жабы зарылись. Приходится брать электрический фонарь. Иногда мне помогают молодые люди, а вчера я сам… Хотя, честно скажу, видеть я стал значительно хуже.
– Хлопотно держать дома змей?
– Чтобы держать их, надо много знать. Они ждут живой корм: мышей, жаб, кроликов. За всеми надо ухаживать, всех кормить.
– А сколько съедает, например, питон?
– Кролика в месяц. Кроликов я держу вон там.- Он указал на пристройку в глубине двора. Рядом с ней была еще одна - для белых мышей. Посредине двора стояла веерная пальма в кадке, а вокруг - ограда из панцирных сеток. Это, как мы догадались, был загон для прогуливания змей на воздухе.
Расхрабрившись, мы спросили, можно ли нам посмотреть пожирателей кроликов и жаб.
– Конечно. И некоторых лучше наблюдать не в террариуме, а здесь. Вы не против?
.- Нисколько! - заверили мы со всей возможной бодростью, прикинув, что двор достаточно велик, можно быстро и достойно отступить.
– Ну что ж, посмотрим, что у нас с солнцем,- произнес Озаровский.
А солнце между тем поднялось высоко, день выдался теплый и приветливый. Василько Васильевич ушел, а вскоре шофер наш закричал:
– Идет! На себе несет! На себе!
Он был прав: Василько Васильевич возвращался к нам, придерживая возлежавшую на его плечах довольно толстую гюрзу.
Приподнятая головка змеи упруго колебалась при каждом его шаге, дрожащий раздвоенный язычок быстро выплескивался наружу и исчезал вновь, глазки смотрели равнодушно, нехищно.
– Во дает,- сказал приятель.
– Это моя гордость. Зовут его Папа.- Василько Васильевич машинально теребил и поглаживал кончик змеиного хвоста.- Его подарил мне двенадцать лет назад знаменитый змеелов - Юрий Александрович Орлов. От Папы-гюрзы потомство - четыре гюрзенка. Получены впервые в нашей стране в искусственных условиях. С виду он меланхолик. Но впечатление обманчивое.
– Папа, ты не хочешь нас укусить? - спросил я, слегка приблизившись.
– Он никого не хочет укусить,- спокойно сказал хозяин.
Затем пошли кобры - Победа и другие. Имена у них - это название мест, где каждая змея отловлена. Имена змей - проформа, ведь змеи глухие.
– Как же они танцуют под звуки флейты факира?
– Флейта прежде всего - палка для змеи. А музыка - это для публики.
– Скажите, гюрза дорого стоит?
– За ее отлов платят 20 рублей. Но я бы не продал змею и за тысячу.
В молодости, в конце двадцатых годов, Василько Васильевич окончил учебное заведение с причудливым для наших дней названием: Главная военная школа физического воспитания трудящихся. Занимался штангой. В свое время был чемпионом Москвы в легком весе. Затем приехал с молодой женой в Киргизию - “на экзотику потянуло”. В прямом и переносном смысле привез в республику штангу. Преподавал физвоспитание в пединституте - за вычетом, как он выражается, четырех лет войны, где был сержантом. После демобилизации встретил своего школьного учителя биологии Михаила Михайловича Завадского, ставшего директором Московского зоопарка, возрождавшегося после войны. Бывший учитель учредил для мобилизованного сержанта должность агента по заготовке зверей. Озаровский отлавливал и доставлял в Москву из Киргизии горных баранов, снежных барсов, змей.
– Я их поймал не меньше двух тысяч и теперь жалею об этом.
– Почему?
– Губил их. Сейчас считаю, что зоопарки должны сами разводить зверей.
– Вы долгие годы были тренером. У вас есть ученики?
– Да… И ученики моих учеников. Но как тренер я не стал известным, заслуженным. Ведь для этого из ста сильных спортсменов надо отобрать самого сильного и сосредоточиться на нем. Ну а меня привлекали слабые. Я всегда старался помогать им стать сильнее, обрести себя.
– Змеи, на ваш взгляд, тоже требуют помощи?
– Во всяком случае, они нуждаются в защите от нашего к ним предубеждения и от истребления.
– А змеиные укусы?
– Это средство не нападения - обороны. Притом единственное. Обычно же змея избегает встреч с человеком. Люди должны быть осторожнее, особенно там, где много змей.
– А как же вас укусила кобра? Обороняясь?
– Она у меня жила всего три дня, привыкнуть не успела. Накануне ее очень долго держали в мешке, возможно, причинили неприятности при отлове, словом, разозлили. Укусила меня подряд два раза в одно и то же место, вот сюда,- он показал старую рану на руке.
– И как вы себя чувствовали?
– Я попал в больницу. Через неделю попросил: выпишите, мне необходимо кобр кормить.
– А что же с преступницей? Наказали ее?
– Да, отдал ее в зоопарк. Навещал. Вид у нее был вялый, невеселый. По-моему, ей там не очень-то хорошо.
Тут вступила в разговор жена Озаровскогр - Клавдия Дмитриевна.
– Когда его укусила змея, врачи утверждали, что он безнадежен. А я говорила: не может быть, вы моего мужа просто не знаете!.
– И вас кусали змеи?
– Что вы! Я не такая сумасшедшая, как он. Я их терплю только как биолог.
На плече ее сидело существо более мирное, чем кобра, попугай Люся.
– Муж купил Люську в Москве на Птичьем рынке за 222 рубля. Это недорого, потому что Люся, во- первых, одноглазая, а ему всех необходимо жалеть, во-вторых, она не говорит ничего, кроме “кукареку”, и то - исключительно для детей. Зато детям она разрешает гладить себя, а взрослых клюет. Удивительно
