Нежное лицо, еще не утратившее детской округлости, словно озарено радостной улыбкой, чуточку, уже по-женски, лукавой. Даже изъяны статуи: отбитая кисть руки и отколотый кусок бедра не умаляли чуда совершенства.
Вторая скульптура — атлет. Он стоит прямо, левая нога выставлена вперед, мышцы напряжены, голрва слегка повернута. В кистях опущенных рук чувствуются сила и мощь.
Морис забыл про спутников. Леди окликнула его.
— Вот что можно иметь, друг мой, обладая капиталом.
— Вы так баснословно богаты, Назим, что могли купить эти бесценные шедевры?
— Нет ничего неосуществимого, почти ничего, если человек не только богат, но и неглуп. Пока наш мир еще таков, что в нем все покупается и продается…
Нежин пригласил Мориса в библиотеку.
— Разговор, мой друг, будет серьезный. Наша беседа — знак особого доверия к вам леди Маргарет. Без ее рекомендации я бы, пожалуй, не рискнул делать вас доверенным лицом. Так вот. На Земле существует некое тайное общество — «Голубые братья». Оно основано еще в средневековье. Общество живет активно и процветает. Велико влияние его на международные дела, а замыслы величественны. Мы хотим, чтобы вы стали членом братства. В него входят люди выдающегося ума, те, кто стремится создать на Земле более совершенное общество, сделать для человечества поистине «золотой век». Вас будут готовить к вступлению, и постепенно вы приблизитесь к пониманию нашего учения. Вы верите мне?
— Верю, иначе и быть не может. Слишком много доказательств вашего могущества.
— Хватит ли у вас мужества стать мне действительно братом?
— Быть рядом с вами! Кто же откажется от такой чести?
— Поначалу вам будут давать отдельные задания. Возможно, придется бывать в разных странах. Конечно, за щедрое вознаграждение. Но знайте — никаких расспросов, что бы вам ни поручалось, никаких попыток проникнуть за доступную вам черту — только исполнение, беспрекословное и точное.
— А скажите, Назим, это не может кончиться тем, что меня отравят или убьют? Если есть такая опасность, я лучше откажусь. Ведь, как правило, в тайных обществах без конца кого-нибудь убивают… Честно говоря, я не настолько храбр. Тогда уж лучше работать в лавке и заниматься костюмами. Спокойно и выгодно.
— Вы начинаете стремительно падать в моем мнении. Вы же недавно говорили, что вас влекут риск, приключения… Знайте же, в нашем братстве не бывает убийств, за вас же я поручился леди Маргарет, что волоса с вашей головы не упадет. Вас даже будут охранять…
— Ну если так, то нет причин мне отказываться. Я готов. И в полном вашем распоряжении. Только один деликатный вопрос. Коли у меня будет охрана, то как же с любовью?
Нежин захохотал:
— Вот это деловой вопрос… Вы меня позабавили… Вас никто не заставляет стать аскетом.
Съезд «двенадцати»
Доктора Дадышо пригласили на сверхсекретное совещание. Уведомили, что его доклад займет важное место в программе. Вот только одно «но»… Он не будет видеть аудиторию, будет докладывать в изолированном помещении, но «до слушателей все будет доходить». Будут задавать вопросы, на которые он ответит. Обо всем этом доктора уведомила Маргарет мягко, деликатно, даже чуточку смущенно.
Дадышо все понял… Это не было для него такой уж неожиданностью. Но именно вот так обойтись с ним?! Мелькнула дерзкая мысль — отказаться от доклада… Но ведь есть магистр… Пожалуй, впервые за прошедшие годы он не знал, на что решиться. «Хорошо, доклад я сделаю: но потом… а что потом?» Он не хотел больше думать об этом — ведь это все равно, что расшевелить клубок змей, которые с некоторых пор и так часто давали о себе знать.
Картина, представленная слушателям доктором Дадышо, была поистине грандиозной. Дестабилизация, паника, уныние, выход из строя крупных предприятий — все подготовлено к вторжению на территории стран «Единства», причем возможность сопротивления исключается. Народы даже не подозревают, что это они, великие деятели «двенадцати» и «Голубые братья», являются виновниками зловещей эпидемии, обезглавившей государства и народы. Поэтому сейчас легко идти в эти страны, выбрав немудреный лозунг: «Мы пришли к вам, братья, чтобы помочь обрести веру в завтрашний день, пресечь распространение страшной болезни, навести порядок».
Доклад доктора Дадышо был достаточно лаконичен. Дадышо слышал аплодисменты, одобрительный шепот, но гнев «накатывал» на него волной, и в ответ на аплодисменты он молчал. Ярость подняла в нем какие-то глубинные пласты мыслей, которые он глушил прежде, когда все оправдывал стремлением к могуществу, будущему величию, когда он, и не видя глазами, как бы обозревал свои сокровища, уже приобретенные и те, что скоро будут ему принадлежать. Сейчас, в эти минуты, когда его «отсекли» от верхушки, от «вершителей судеб мира», его, кто дает им в руки такое могущество, какого не знала история человечества, когда его как прокаженного держат в изоляции, — в эти минуты он не только возненавидел этих «воротил» во главе с Маргарет, но он и себе вдруг стал противен, и все его богатство, мнимая значительность предстали перед ним в истинном свете. «Они платили мне как нужному им рабу, держали как орудие исполнения их воли, как убийцу, который теперь им неприятен, грязен, в крови…» Секретное совещание прошло не совсем мирно. Хотя прямо вопрос о разделе территории не стоял в повестке дня, но предварительное его обсуждение, внесение предложений в будущий проект предусматривались. Вот тут-то сшиблись страсти и непомерные аппетиты участников совещания. Каждый мыслил урвать кусок побольше и поаппетитней.
Предполагалось делить не только сушу, но и океаны — они были также объявлены жизненно важными пространствами, и на них посыпались заявки.
Маргарет ждала Дадышо. Он нашел ее озабоченной, это подчеркивалось даже ее костюмом — черное узкое платье со скромной ниткой кораллов. Маргарет была одна.
— Джоди, дорогой, — она сделала несколько быстрых шагов ему навстречу, — я едва дождалась, когда все уйдут — мне не терпелось поговорить с вами. Я поняла, что вы были чем-то рассержены, и, признаюсь откровенно, встревожилась, а вдруг это я вас расстроила? Но, мой друг, вы же знаете, что единственная моя опора — это вы… один лишь вы… Так опасно доверяться людям, я это по-настоящему поняла теперь… Я все вам расскажу…
Дадышо молчал: «никакого ума… настолько заурядна, играет скверно…» Маргарет и Джоди проходили анфиладой залов. Их силуэты на фоне раскрывающихся дверей читались такой слаженной, графически точно выверенной композицией: гибкая женская фигура в черном и широкоплечий, узкобедрый человек в свободного покроя темно-малиновой блузе и узких маканах. Маргарет свернула влево, Джоди последовал за ней, и они очутились в зимнем садике, где аромат недавно расцветших орхидей, казалось, пропитал стены. Сюда Маргарет распорядилась подать ужин.
За огромными окнами сада холодел закат. Солнце проваливалось в море и будто просвечивало сквозь волны, позолотой ложась на спокойные воды.
— …неужели этот Адам так зарвался? О, поистине безумные люди… Такая жизнь, кажется, лучшего и желать нельзя. Он нам стоил недешево, и он еще предъявляет претензии…
Диалог в воздухе
Создавая свои колоссальные лаборатории, Дадышо в свое время предусмотрел особенности их работы. Он организовал ее так, что абсолютно все знали лишь он и магистр, а остальные только в пределах одного звена в сложной цепи, соединяющей всю систему. Что касается магистра, то он был так засекречен, что его истинное значение было известно лишь Дадышо, и даже леди Галь не была полностью осведомлена о его деятельности. Магистр находился под такой могущественной охраной что в любую минуту Дадышо мог
