то ли понимают, что джина в бутылке не удержать… В самом МВД тоже
столкнулись различные интересы… Тебя направили в тюрьму для того,
чтобы вызвать легкую панику. Сервер тем временем проверяют из реального
мира.
– Тогда у вас есть союзники, Чингиз.
– Избави Боже от таких союзников! - полушутливо, полусерьезно ответил
Чингиз. - Наступят случайно, и не заметят. Карина, глубина уже много лет
живет по своим законам. Худо-бедно, но справляется. Создает новое
общество, не разрушая старого. Берет из реального мира лишь то, что
действительно жизнеспособно. Да, это своего рода анархия, и как любая
анархия - глубина противостоит государственной власти. Карина, что
должно быть в Диптауне - решают его обитатели. Должны ли там быть тюрьмы
– тоже решать нам.
– Чингиз, - сказала я. - Дело ведь не в тюрьме. Дело в появлении
новых людей. Хомо виртуалис. Человек сетевой. Соединяющий в себе два
мира - настоящий и виртуальный. Одинаково свободный в обоих мирах.
– Карина, это время еще не пришло. Нельзя сажать на велосипед
ребенка, не научившегося ходить.
– Чингиз, а это не ревность? Не страх дайверов потерять свою
уникальность?
– Карина, это не ревность и не страх.
Мы замолчали. Паренек за рулем сопел, прощелкивая по приемнику одну
за другой радиостанции. 'Эхо Москвы', 'Серебряный дождь', 'Ретро'… Тот
же самый набор, что и в глубине. Никакой разницы, местами реальный и
виртуальный мир слились воедино.
Интересно, как в наше время выжили радиостанции? Тем более - в
глубине. Ведь никаких трудов не составляет выкачать любую музыку,
которая тебе нравится, а не повиноваться вкусу ди-джеев и ведущих. Но
нет, мы продолжаем слушать радио. Морщимся, когда нам крутят попсу,
ругаемся, наткнувшись на очередную рекламу, прыгаем со станции на
станцию… и слушаем.
Может быть, человеку важна сопричастность? Сознание того, что именно
сейчас, вместе с тобой, этой песне тихонько подпевают еще тысячи людей?
Мы все индивидуалисты, мы все уникальные и неповторимые - но наедине с
собой можем признаться, как трудно быть одному.
Паренек, наконец-то, бросил блуждать по эфиру. Остановился на
станции, где уже кончалась песня.
– И теперь я знаю, что там за дверью в лето -
Это место для тех, кто выжил зиму и осень.
Эти двери повсюду и в тоже время их нету,
Без замка, зато с табличкой 'милости просим'.
Я нашел эти двери, когда собирался в ад,
Мне помог в этом деле его величество случай.
И с тех пор так и гуляю туда и назад,
Потому что вечное лето - это тоже скучно…
– Карина? - спросил Чингиз, когда Чиж перестал петь. Самого вопроса
он и не задал, но все было понятно. Определяйся…
– Кто в тебя стрелял? - осведомилась я.
– Кто-то, имевший доступ к 'Герани'.
Я знала, что такое 'Герань'. Наша разработка, российская. Атакует
машину встраиваясь в сетевой протокол. Состоит на вооружении полиции
Диптауна… и структур МВД.
– Чингиз, ничего я не смогу сделать, - сказала я. - Нарушать закон не
стану, неужели не понятно? А в рамках закона… ну, выскажу свое особое
мнение… кто на него посмотрит? Сам же говоришь - меня использовали для
отвлекающего маневра. И тебя я арестовывать не стану, и Антона тоже. Вам
же лучше, чтобы не стала. Потому что друг твой за виртуальный побег
рискует получить реальный срок… Слушай, откуда у него такая говорящая
фамилия?
– Стеков? Он всю жизнь был Стеклов. Но однажды потерял паспорт, а в
электронной картотеке произошел какой-то странный сбой. И новый паспорт
почему-то выдали на фамилию Стеков… - Чингиз помолчал. Сказал: -
Карина, я и не прошу невозможного. Единственное, что нам нужно -
общественный резонанс. Шум. Заявление для прессы. Если оно будет
исходить от меня, от любого частного лица - никто внимания не обратит.
Сочтут выдумками желтой прессы. Вот если официальное лицо из МВД…
Как он не понимает?
– Чингиз, ты ведь сам говорил: глубина живет по своим законам.
Создает новый мир, не разрушая старого. А хочешь, чтобы я смешала два
мира! С методами реального мира полезла в виртуальный. Ты говоришь, тебе
не поверят? Граждане Диптауна не возмутятся экспериментом над
заключенными? Значит, так тому и быть. Любое общество имеет то
правительство, которое заслуживает.
Очень неохотно, но Чингиз кивнул. Спросил:
– Тогда, хотя бы, скажи свое мнение.
– Я против того, что делается, - честно сказала я. - И надеюсь, что
проект сорвется. И в отчете свое мнение выскажу. Но выносить сор из
избы, на потеху всему миру, не стану.
– Честно, - сказал Чингиз. - Спасибо.
Я глянула на часы. Уже два, а еще ехать с полчаса…
– Я пойду. Приятно было… пообщаться.
– Извини, Карина, - Чингиз мрачно посмотрел на меня. - Но мы уже
хватаемся за соломинку. За самые фантастические варианты. Срок
приближается, сегодня уважаемый подполковник Томилин намеревается
провести первые сеансы шоковой терапии.
– И получить первых дайверов?
– Да.
Я помедлила секунду и выбралась из машины. Дождь уже кончился, было
свежо и тихо. В домах вокруг почти не осталось светящихся окон.
– Пока-пока, - вежливо попрощался со мной юный водитель. Идя к своей
машине я еще услышала, как он спросил у Чингиза: - Что теперь, к Леньке
поедешь плакаться, или к тем журналюгам?
Похоже, дайвер и впрямь в цейтноте… если готов всю ночь мотаться по
знакомым и журналистам, пытаясь найти выход.
Мне вдруг пришла в голову аналогия, от которой я улыбнулась. Отважный
рыцарь собрался сразить дракона. Но дракон оказался государственный, на
содержании от королевского двора, заботливо пестуемый на случай войны с
соседями и, даже, имеющий положенные чины и награды. И вот теперь
рыцарь, так и не рискнувший обнажить меч, бегает по дворцу, просит
