нет, - пожал плечами ксенобиолог. - Хорошо хоть друг друга мы не перепутали. - Думаешь? - мрачно усмехнулся контактер. В гулкой замкнутости анабиотической камеры его смех прозвучал жутковато, так что едва не напугал самого Редуарда. - А с чего ты взял, что я - тот самый? И не проронил больше ни слова, надеясь, что ближайшие 913 суток Николасу будут сниться исключительно кошмары - несмотря на пониженную мозговую активность. Впрочем, когда она у него повышалась?
– Лежите, лежите, не вставайте! - разрешил шеф. И это столь несвойственное ему проявление заботы заставило курсантов вытянуться в струнку на жестких больничных койках. Так что у более рослого Николаса из-под одеяла даже выглянули носки начищенных ботинок, которые он, впрочем, тут же втянул обратно. - Я, собственно, на минутку, - продолжил удивлять своих подчиненных шеф. Только передать кое-какие гостинцы и… вот. - Он неловко, со второй попытки пристроил на крышку тумбочки пакет с чем-то круглым и катящимся, скорее всего, с арбузом. - Я ознакомился со всеми письменными отчетами и видеозаписями, но мне хотелось бы услышать ваши собственные соображения по поводу случившегося. Если не сложно, буквально в двух словах… Курсанты, до самых подбородков укрытые толстыми одеялами, обменялись быстрыми взглядами. - Тезис первый, - доложил Николас. - Параллельные миры существуют. Правда, до них довольно далеко. Тезис второй… - Но они ничем не лучше нашего, - вздохнул Редуард. - Что-то не так, - заметил он, как только шеф, пожелав курсантам побыстрее поправляться, вышел в коридор. - Старик наверняка задумал какую-то новую пакость. - Угум. Мягко стелет, - согласился ксенобиолог, отбрасывая в сторону чересчур теплое для летнего времени одеяло. Под одеялом Николас, как и Редуард, оказался полностью одетым, более того - в парадную форму десантника, с новеньким изумрудным значком на груди. - Что-то мне уже не хочется быстро поправляться. - Да тебе вроде уже и некуда, - пошутил Редуард, взбираясь на подоконник. Окна карантинной палаты располагались на уровне третьего этажа, ну да для десантника, как известно, пять метров - не высота. - А может, мы все-таки того? - спросил Николас, задержавшись на месте приземления - посреди цветочной клумбы, чтобы насобирать букет. Перепутали планеты? - Пожалуй, - кивнул Редуард. - Такого шефа, как у нас, боюсь, нет больше ни в одном из миров. - Да уж, наш был намного вреднее. - О чем речь! Гора-аздо. Каблуки курсантов весело застучали по асфальту аллеи. Там, в тени экзотических деревьев одного из них дожидалась Надежда. Милая, бесхитростная и кажущаяся еще более свежей после разморозки. Эх, знать бы только, кого?..
Дмитрий Воронин. Чемпионка
Анна Кротова заканчивала свое выступление. До конца оставались считанные секунды, и Роберт Ротби уже не смотрел на площадку - все было ясно и так. Поэтому, когда дружно вставший стадион приветствовал бурными овациями замершую гимнастку, он лишь вяло хлопнул несколько раз в ладоши, больше отдавая должное традиции, чем восхищаясь мастерством этой русской девчонки.
На табло вспыхнули оценки жюри… Ротби равнодушно бросил взгляд на ряд 'десяток' и слегка скривился. Судья из Германии поставила 9.8 - это можно было ожидать, она всегда занижала русским оценки… Но итог все равно предрешен его Эсти наверняка не сможет достичь такого результата. И уж тем более - его превзойти. Уж он-то лучше всех знал возможности своей воспитанницы.
Овации все еще не смолкали. Эта русская, уже в который раз, получает практически высший балл - и где только они таких самородков находят. Правда, сейчас девочек начинают готовить к гимнастической карьере уже с шестимесячного возраста, но ведь дело еще и в наследственности. Что бы там ни говорили о русской безалаберности, но их бескрайние леса все еще обеспечивают, по крайней мере часть населения, относительно чистым воздухом и более-менее экологически чистыми продуктами. Отсюда и результаты.
Табло проинформировало о следующей участнице. Юная аргентинка выбежала на поле и замерла в ожидании музыки. С места Ротби была отлично видна ее поза ему пришло в голову, что нормальный, не 'выращенный' специально для этой цели человек, приняв такое положение, уже сломал бы себе позвоночник. В трех местах…
Тереса начала танец. Отрешенно наблюдая за ее пластикой, Ротби мимоходом отмечал про себя недостатки гимнастки. Его многолетний опыт позволял с уверенностью заявить, что девочку начали тренировать в год, а то и в полтора нет уже у нее той змеиной гибкости, которую только что продемонстрировала эта русская, Анна… Конечно, тренер аргентинки добился многого, даже очень - но просчеты все равно были видны. И, пожалуй, девочка уже старовата для Олимпийских игр, десять лет - не шутка, еще три-четыре года, и неизбежные побочные эффекты тренировок превратят ее в полупарализованную развалину. Ну, может, она выступит на следующих играх… если повезет. Но показать что-нибудь мало-мальски значительное не сможет, артрит не позволит. Сейчас - ее последний шанс, вряд ли она вообще доживет хотя бы до двадцати, редко такое случается с гимнастками. Не зря кто-то из острых на язык журналистов назвал этих спортсменок 'свечками' - они сияют ярко, но сгорают быстро.
Выступление, наконец, закончилось, Тереса получила свою долю аплодисментов - довольно небольшую долю, в сравнении с предыдущей спортсменкой. И оценки были куда скромнее, пожалуй, даже бронза ей не светит.
– Ну что, Роб, кажется, Эсти имеет шансы?
Ротби с болезненной гримасой повернулся к своему соседу. Дейл Заг, его давний партнер и даже, в какой-то степени, друг, неторопливо сосал пиво, развалясь в кресле. В настоящее время Заг вызывал у своего шефа исключительно раздражение.
– Какой, к дьяволу, шанс? - резко бросил Роберт, окидывая толстяка презрительным взглядом. - Эта русская сука получит золото, готов поставить что угодно…
– Конечно, получит… - примирительно взмахнул руками Заг, пролив пиво на дорогой спортивный костюм, смотревшийся на его толстой туше, по крайней мере, дико. - Я не о том. Бронза-то наверняка будет нашей. Брось, Роб, это тоже неплохо, в конце концов, это первое наше выступление. И все еще впереди.
– До тех пор, пока Болотин находит таких вот… - Роб с некоторым трудом удержал готовое сорваться с языка слово, - таких девок, нам ничего не светит. Мы никогда не сможем достичь такой гибкости и точности движений, по крайней мере - не с нынешними методами.
– Придумаем новые, - пожал плечами Заг.
По табло побежали новые строки…
– А теперь, уважаемые болельщики, вы увидите событие, которое запомните навсегда. На нашей Олимпиаде, впервые в мировой истории, к соревнованиям допущен робот…
– Позволь перебить тебя, Стив, скорее роботесса…
– О да, конечно! Итак, сейчас свое мастерство покажет нам роботесса Эсти Эйч, продукт новейших технологий концерна 'Ротби Инк'. Вот она выходит на площадку… Как ты думаешь, Билл, насколько правомерно допускать роботов… о, прости, роботесс к спортивным состязаниям?
– Ну, Стив, я бы сказал, что это вполне законно. Прецедент был создан, насколько я помню, еще в конце двадцатого века, когда компьютеры впервые приняли участие в шахматных турнирах.
– Согласен, Билл! И все же можно ли сравнить человека и машину?
– Стоит ли загадывать, Стив? Думаю, наше авторитетное жюри вскоре скажет свое слово. А пока…
– О, выступление началось! Обратите внимание, дамы и господа, какая отточенность движений Эсти, какая точность!
– И, тем не менее, Стив, я позволю себе заметить, что ее танцу чего-то не хватает. Думаю, наши зрители тоже смогут заметить некую… бездуховность танца. Нет жизни, порыва - лишь заложенные в программу действия. Впрочем, это лишь мое мнение.
– И оно не совпадает с моим, Билл. Смотри, как великолепно она движется. Мне кажется, что эта, м-м…, девочка вполне достойна высшей похвалы. Конечно, выступление Кротовой вне конкуренции, но если Эсти не получит бронзы, я первый обвиню судей в шовинизме… О, господи!
– Стив, она…
– Да, Билл, с ней что-то не в порядке! О, нога! У нее, похоже, вышел из строя коленный сустав! Но она продолжает выступление, господа болельщики, продолжает! Какая воля к победе!
