Расчет оправдался лишь частично: Большой Франк не объявлял войну.
Он ее просто начал.
8. Дележ по справедливости
Артистка требовала от Ван Бурка, чтобы всплытие произошло ночью. И правильно делала, по моему мнению, – хоть изобретательное человечество придумало множество приборов и устройств, делающих ночную тьму не слишком надежной маскировкой, но остается еще человеческий фактор. А человек, так уж сложилось в ходе эволюции, дневное животное. И ночью это животное хочет спать, а не сторожить секретные объекты. Но эволюция диверсантов и спецназовцев развивалась параллельно и по иным законам – и в темноте нормальный спецназовец бодр и деятелен, как вампир в полнолуние, а днем отсыпается в гробу… в смысле, в своей казарме, или в своей палатке, или там, где его застиг рассвет или команда «отбой».
А если отбросить шутки, то мне просто очень хотелось посвятить очередную ночь не общению с непосредственной начальницей, а какому-нибудь более спокойному занятию. Штурму флоберга, например.
Но капитан «Брунгильды» пустил на дно и мои хотения, и требования Артистки. Одной торпедой.
– Ночь бывать ближняя октябрь третий, – заявил он на своем бесподобном английском. – Ждать мы?
Слова он выговаривал абсолютно правильно, но расставлял их во фразах в произвольном порядке, к тому же напрочь игнорировал глагольные формы, предпочитая пользоваться инфинитивами.
– Не ждать, – отрезала любимая начальница. – Сразу всплывать.
Зачем инфинитивами пользовалась она, не знаю. Дурные примеры заразительны.
Ван Бурк в той же манере добавил: в таком случае всплытие через три часа, готовьтесь.
Капитан не подвел, субмарина и в самом деле оказалась в расчетной точке спустя три часа. Но всплыла все же после некоторой паузы.
Мне не довелось увидеть небо и солнце после недельного заточения в чреве белого чудища. Мы с Али покинули подводный танкер до того, как он проломил ледяную корочку, затянувшую громадную прорубь. Покинули через шлюз, на довольно странном аппарате, именуемом «каракатица»…
Настоящая каракатица, обитающая в морях и океанах, плавает, выбрасывая воду на манер реактивной струи. Эта же не плавала – ползала по нижней плоскости льда, цепляясь за нее длинными и острыми металлическими шипами, в изобилии имевшимися на ободах двух здоровенных колес. Третье колесо, направляющее, было вынесено далеко назад и имело скромные размеры.
Прижимала «каракатицу» ко льду собственная положительная плавучесть – агрегат не уступал по размеру малолитражному мобилю, но при том отличался ничтожным весом: почти все детали из легкого пластика, со множеством внутренних пустот – заполненных каким-то вспененным материалом, очень легким.
Судя по громадному барабану, на долю которого приходилась большая часть объема «каракатицы», арктические нефтяники протягивали подо льдом с помощью этого чуда техники кабели, или шланги, или что-то еще в том же роде.
Сейчас барабан пустовал. «Каракатице» надлежало выполнить другую работу – доставить нас с Али в расчетную точку под ледяной подошвой острова. Я бы, честно говоря, предпочел обычный подводный скутер, а не такую экзотику. Но скутера не было, а махать ластами несколько километров удовольствие сомнительное… Нельзя сказать, что к операции мы не готовились или готовились столь небрежно, что о скутере не подумали. Готовились со всей тщательностью, однако заказчик самым беспардонным образом сорвал подготовку, сдвинув без предупреждения срок начала акции. Ночная тревога – все по коням и на север…
В результате с генералом Кравцовым я связаться не сумел, хотя способы связи были оговорены. Но Артистка отнюдь не шутила, когда говорила, что не отпустит меня ни на шаг… Отпустила только сейчас, да и то лишь потому, что в команде не было, за исключением Али, людей, получивших подготовку боевого пловца.
Надо сказать, что и меня опытным подводным диверсантом назвать нельзя: в училище прослушал весьма урезанный теоретический курс, прошел недолгое практическое обучение, сдал зачеты, – и все, по- настоящему воевать под водой не доводилось… Но хоть что-то, у остальных и такого минимума за душой не было.
Никакой кабины «каракатица» не имела, лишь наружную стойку с поручнем, держась за который разместились мы с Али. Разместились в гидрокостюмах и диффузомасках, естественно, и, как говорится, в тесноте, да не в обиде, – в обычных условиях рулит «каракатицей» один человек. В стойку были вмонтированы несколько управляющих кнопок, залитых резиной и здоровенных, хоть кулаком нажимай. И экранчик картплоттера – заблудиться в отсутствие ориентиров нам не грозило.
…Нижняя поверхность острова оказалась отнюдь не ровной и гладкой: сплошные впадины и наросты, трещины… Казалось, что мы астронавты, что исследуем поверхность астероида, прицепившись к планетоходу невиданной конструкции… Вес тела не ощущался, что еще более усугубляло аналогию с космосом. Даже хотелось, как и любому приличному космическому герою, отлить на века историческую фразу, типа «Поехали!», «Хьюстон, у нас проблемы…» или «Успехов, мистер Горски!».
Появившееся стремление к чеканным афоризмам было компенсировано потерей: мой организм абсолютно утратил способность ощущать где верх, а где низ. Вернее, умом-то я понимал: верх над головой, там, где лед. Но чувства упрямо твердили, что все обстоит с точностью до наоборот.
Не знаю, преследовали подобные ощущения Али или нет, все-таки он начинал карьеру в «выдрах» и имел куда больший, чем я, опыт работы и с аквалангом, и с «диффкой»… Кстати, я до сих пор не знал: Али – имя или сокращение от прозвища Аллигатор, которое в бою проговаривать слишком долго. Но вступить под водой в схватку с настоящим аллигатором безопаснее, чем с Али. Больше шансов выжить. Хотя он и на суше лишних шансов противникам не оставляет.
Продолжалось подледно-космическое путешествие чуть меньше часа, скоростными качествами наша колесница похвалиться не могла. Наконец два светящихся пятнышка на экране картплоттера слились в одно, «каракатица» остановилась. Али изменил масштаб и внес поправку, двинув «каракатицу» еще на десяток метров вперед. Приехали…
Теперь – вверх. Пришло время пустить в ход другое устройство из арсенала арктических нефтяников, способное проложить путь через десятки метров ледяной толщи. Его мы тащили за собой на буксире, благо плавучесть у этой штуковины нулевая. Формой устройство напоминало слегка подтощалую куклу-матрешку, зачем-то наряженную в юбку из наклонно расположенных лопастей. Унылая матрешка – серая, нераскрашенная, зато большая, с человеческий рост высотой…
Пока Али устанавливал «матрешку» вертикально и крепил ко льду, я надавил на кнопку небольшого приборчика, висевшего у меня на груди, и через пару секунд отпустил ее. Чуткие сонары «Брунгильды» засекли ультразвуковой сигнал, и Ван Бурк приступил к всплытию.
Две фазы операции недаром столь четко согласовывались по времени: вдвоем (даже таким бравым парням, как я и Али) соваться на «Т-3» имело смысл, лишь когда хозяева отвлекутся на что-то куда более важное… Артистка подготовила для них достаточно разнообразную программу, скучать не придется. А мы тем временем тихо и незаметно сделаем свое дело – пресечем возможность уничтожения хранилища. Заказчик особенно настаивал на этом…
…Серая «матрешка», вращаясь на манер сверла, начала подниматься, вгрызаясь в лед, и вскоре исчезла из вида. Из образовавшейся широкой скважины перевернутым гейзером била пульпа, смесь воды с частицами льда… Сходство со сверлом было обманчивым – аппарат не резал лед, а разрушал его бесконтактно, резонансно-волновым методом. Энергии для этого тратилось значительно меньше, чем при механическом сверлении. Такая уж штука резонанс – известно ведь, что шагающая в ногу рота способна с его помощью обрушить мост или перекрытие в здании, хотя суммарный вес солдатиков в разы меньше предельно допустимой нагрузки.
Прошло три минуты. Выбрасываемый фонтан пульпы значительно ослабел. Все правильно, так и должно быть, – мягкие, пропитанные водой слои льда пройдены, и скорость прокладки шахты замедлилась. Нам оставалось только ждать и надеяться, что наше «сверло» не угодит в трещину во льду, способную изменить ему направление движения…
