фразу про портрет, Хью сказал другое:
– Действительно, не ожидал! Хотя почему бы нет? Могу повторить, меня теперь ничем не удивишь. Значит, вы тоже! Ну, ладно!
Пристально осмотрев лицо Николая Леонидовича, теперь Хью очень внимательно изучал машину времени, перед которой стоял ученый.
– Ого! – сказал американский Дон Кихот. – Вот это да! И ведь работает! Могу только повторить: не ожидал!
Тут впервые за это время свое слово молвил наконец ассистент Василий.
– Шеф! Я вообще ничего тут не понимаю! Может, нам сесть в кресла да и вернуться назад, пока еще чего-нибудь похуже не стряслось!!
– Подожди, – ответил Николай Леонидович. – Должны же мы во всем разобраться! Они меня знают! Они видели мои портреты в энциклопедиях!
В голове ученого вдруг молнией вспыхнула догадка. Она, правда, объясняла еще не все, но очень многое. И Николай Леонидович спросил напрямик, отбросив ложную скромность:
– Господа, друзья, коллеги! Мое имя знакомо вам, вероятно потому, что это я сконструировал первую машину времени?
Выдержав очень короткую паузу, Коровушкин договорил:
– А вы, смею поэтому предположить, благодаря моему великому изобретению, тоже путешествуете по времени. Только живете в тех годах, а то и веках, которые для нас с Василием являются будущим, и когда мои заслуги должным образом оценены. И вот мы встретились в каком-то загадочном, удивительном месте, на этом корабле... Правда, что тому причиной, я никак не могу понять.
Пит Фергюссон сначала согласно кивнул, потом отрицательно покачал головой, но тут же опять кивнул, а затем сделал новый знак отрицания. По лицам всех пятерых людей без исключения прошла какая-то тень. Осознавая, что на очередной его вопрос тоже не может быть простого и ясного ответа, Николай Леонидович замолчал. И все остальные тоже некоторое время молчали.
Первым наконец заговорил американский Дон Кихот, и дальше снова продолжилась несуразица, в которой мало что можно было понять.
– Факт есть факт, – протянул Хью. – Нельзя не признать, что машину времени, выходит, вы тоже построили.
– Иначе как бы вы здесь вообще оказались? – молвил Майкл Морган.
– Но для нас это, прямо скажем, неожиданность, – признался Пит Фергюссон. – Никто же не знал, Ник, что и вы работали над переносом во времени. Да еще когда? В начале двадцать первого века. С изобретением машины времени, Ник, скоро вы поймете, вообще творится что-то невообразимое.
– Как это? – с искренним изумлением воскликнул Николай Леонидович и растерянно посмотрел на ассистента Василия, словно призывая его в свидетели. – Почему – и я работал? Ведь мы с Василием...
У ассистента вид был столь же ошарашенным.
– Зато теперь, Ник, мы это знаем, оценили, и вы открылись для нас с неожиданной стороны, – примирительно сказал новозеландец Морган. – Впрочем, здесь, – широким жестом он обвел все вокруг, – сплошные неожиданности. И вообще неизвестно, что будет дальше.
– Но мы уже привыкли к такому положению вещей, – добавил Фергюссон. – Живем, плывем, иногда наблюдаем за каравеллами, стараемся ко всему относиться с юмором. И вы тоже, Ник, знаете ли, очень скоро привыкнете, освоитесь. Пары часов не пройдет, вот увидите!
– А мы будем при этом рады оказаться рядом с вами, Николя, чтобы вам в этом помогать, – добавил француз с мушкетерскими усиками и носящий фамилию автора «Трех мушкетеров». – Франсуаза и Мари тоже будут восхищены, когда будут не спать.
– Я вообще, Ник, тут был сначала один, но, по счастью, недолго, – сообщил Николаю Леонидовичу и ассистенту Василию американец, похожий на Дон Кихота. – Мне никто не мог помочь!
Николай Леонидович испытал жгучее, неодолимое желание немедленно последовать совету ассистента: занять места в машине времени и отбыть из этого театра абсурда в родную лабораторию.
В 1492 году, в конце концов, они несомненно побывали, Колумба повидали, что и запечатлела панорамная видеокамера. Поэтому первый опыт путешествия во времени можно считать удачным, могло быть и хуже.
А то, что машина времени в какой-то момент оказалась на неизвестном корабле, на котором плыли какие-то люди (знавшие между прочим его, Николая Леонидовича Коровушкина, имя), требовало последующего теоретического осмысления. Возможно, в пространстве-времени существуют некие точки, где могут сходиться разные линии и направления, которые...
Нет, все теории потом, в спокойной домашней обстановке!
– Вы только представьте, Ник, я был здесь совсем один! – повторил американец многозначительно, и лицо его омрачилось, видимо, от недобрых воспоминаний. – Но ничего, рассудок, как видите, не потерял, даже будучи один!
Эти слова оказались последней каплей: поддавшись порыву, Николай Леонидович действительно кинулся в свое кресло пилота, крикнув Василию:
– Садись! Немедленно возвращаемся домой!
Повторять молодому человеку не пришлось.
Бросив на всех этих удивительных людей, собравшихся в таком удивительном месте, короткий прощальный взгляд, Николай Леонидович нажал кнопку обратного переноса. На лицах удивительных людей, которые остались стоять, как стояли, он успел заметить неподдельный интерес к тому, что происходит.
– Получиться, Николя, никак не может, – предупредил Николая Леонидовича Роже Лемерсье. – Ни вперед, ни назад. Будете, Николя, оставаться на месте. И это, Николя, есть одна из здешних неожиданностей.
По машине времени прошла легкая дрожь, но она действительно осталась на месте. Тогда Николай Леонидович, лихорадочно нажимая кнопки пульта, сделал попытку вернуться хотя бы на каравеллу Колумба, а уже оттуда рвануться в свою лабораторию; и снова ничего не вышло.
– Получиться оставаться на месте, – констатировал Лемерсье. – Вы думать, Николя, мы не пробовать? Не один раз.
Николай Леонидович почувствовал, что его охватывает отчаяние, и опустил голову на руль. Однако поддаться отчаянию до конца он просто не успел.
Мимо него пронесся, обдав исследователя холодом, некий вихрь. Николай Леонидович выпрямился. Мгновение спустя рядом с его машиной времени на палубе материализовался предмет, странно похожий на контейнер с откидным верхом для перевозки кошек, только сильно увеличенных размеров.
Тотчас верх откинулся, и показалась голова человека с длинными черными волосами. Глаза человека заметались по сторонам, и на лице сейчас же проявилась смесь из многих разных чувств, в числе которых не последними были безмерное удивление, интерес и испуг. Но доминировала, безусловно, полнейшая растерянность.
Словом, лицо у человека было таким забавным, что Николай Леонидович почувствовал, что губы его сами собой раздвигаются в улыбке.
– Вот и вы такими же вместе с ассистентом были в первый момент, – добродушно сказал ему, тоже с улыбкой, Пит Фергюссон. – А теперь, считайте, Николя, здесь вы почти свой. И уже знаете, что попасть сюда гораздо проще, чем выбраться отсюда.
– Добро пожаловать, незнакомец! – улыбаясь, приветствовал человека в контейнере Майкл Морган.
– Где я? – прохрипел человек по-итальянски, что и перевел для Николая Леонидовича его лингвистический синхронизатор. – Кто вы?
– Непростые вопросы, – машинально ответил Николай Леонидович.
Тут мимо машины времени снова пронесся холодный вихрь, и рядом с контейнером, в котором был незнакомец, говоривший по-итальянски, материализовался еще один удивительный предмет, теперь больше всего напоминающий китайский воздушный коробчатый змей, обтянутый полупрозрачной тканью.
Верхняя коробка так и осталась висеть на некотором расстоянии от нижней, хотя нельзя было понять, что поддерживает ее в воздухе. Сквозь полупрозрачную ткань, украшенную рисунками драконов, в
