обделывали дела, занимались торговлей или спекуляцией. Одни из них, как мы уже видели, были сводниками и сутенерами, другие — ремесленниками, работавшими на заказ, третьи — поставщиками снаряжения и провианта, четвертые — ростовщиками или менялами. Последние в залог будущего жалованья ссужали деньги воинам, желавшим попировать или купить лучшее оружие, а потом царь или канцелярия неоднократно возмещали непогашенные долги ветеранов. Нигде не говорится, что в войске находились маркитанты, как в наполеоновской армии, но они наверняка были, снабжая солдат провизией и греческим вином за звонкие полновесные монеты в тех самых странах, где золотые и серебряные монеты были изобретены. Существовал также чудовищный черный рынок, возникавший во время крайнего голода и жажды. Добавим, что наемники также на свой манер приторговывали и в этом краю Золотого руна всегда были готовы продаться тому, кто больше платит. Учитывая, что следовавших за армией греческих спекулянтов и предлагавших свои услуги балканских бродяг в двух основанных весной 329 года городах было как минимум столько же, сколько и «варваров», то есть семь тысяч человек (и это не считая женщин, которых они везли с собой), в экспедиционном корпусе складывалась колоссальная диспропорция нестроевых. Ведь македонских и эллинских воинов в это же самое время в Бактриане насчитывалось лишь двадцать пять тысяч! Словом, подводя итог численности всем, кто не был ни всадником, ни пехотинцем, кто не служил во вспомогательных инженерных войсках или в обозе; выделяя среди нестроевых людей науки, развлечений, торговли и на этот раз добавив к ним женщин (в пропорции одна на десять мужчин?), мы будем вынуждены допустить, что если к началу Азиатского похода македонское войско насчитывало пятьдесят тысяч воинов, почти столько же в нем было и гражданских. Итого около ста тысяч человек. Я, служивший в свое время солдатом, унтер-офицером, а затем офицером, просто восхищен военной администрацией, способной предусмотреть и организовать повседневную жизнь такой массы людей, причем не позволяя войску превратиться в стадо. И я понимаю восхищение, которое испытывали государственные мужи и интеллектуалы IV века до нашей эры к Филиппу II Македонскому, выстроившему эту машину, в любом случае далеко опередившую всё, что существовало тогда как в Европе, так и в Африке и Азии.
Пополнение личного состава
Нет ничего более непостоянного, чем личный состав: болезни, голод, случайности в бою, старость, гарнизоны, основание колоний приводят к его быстрому обновлению. Уже в мае 334 года хроникеры противопоставляют ветеранов экспедиционного корпуса Филиппа молодым рекрутам его сына. Осенью 334 года после осады Галикарнаса Клеандр, сын Полемократа, был послан на Пелопоннес, а Койн, его брат — в Пеллу, чтобы набрать новые войска, в то время как женившиеся недавно воины получили отпуск, чтобы провести зиму в Македонии. В мае 333 года они вновь собираются в Гордии. Незадолго до битвы при Иссе сюда же прибыли более трех тысяч македонских пехотинцев и три сотни македонских всадников, двести фессалийских всадников и сто пятьдесят элейцев. Фаланга из девяти тысяч человек становится двенадцатитысячной и делится на шесть
В мае 330 года в Экбатане освобождают от службы фессалийскую конницу и всех, кто еще остался из греческих союзников, но многие из них вновь вливаются в македонское войско, на этот раз в качестве наемников. Фаланга сокращается с четырнадцати тысяч до десяти тысяч пеших гетайров. За четыре последующих года тридцать тысяч человек оставлены в бывших столицах Персидской державы и в новых колониях в качестве гарнизонов. На их место становятся наемники из Греции и Малой Азии. Не надо забывать, что половина армии оставалась с Парменионом, а потом Гарпалом, в то время как другая половина истощала свои силы в сражениях у подножия Гиндукуша и Памира. В течение лета 329 года командование вводит в бой двадцать две тысячи наемников и две тысячи шестьсот всадников, прибывших после трехмесячного перехода от южных берегов Малой Азии и из Сирии. Несколько месяцев спустя на берегу Зеравшана, в 100 километрах к западу от Бухары, согдийцы и скифы окружили колонну на марше и разгромили ее: погибли по крайней мере две тысячи пехотинцев и триста всадников. «Это поражение Александр ловко скрыл, пригрозив казнить уцелевших в битве, если они распространят известие о случившемся», — пишет Квинт Курций (VII, 7, 39). Однако тот же автор заявляет, что при вторжении в Индию весной 327 года армия насчитывала сто двадцать тысяч воинов (VIII, 5, 4). Это значит, что если в ней, по нашим подсчетам, было тридцать пять тысяч европейцев, то три четверти личного состава составляли выходцы с Востока. Восемь старых
В Сузах в течение лета 324 года десять тысяч македонян были отпущены на родину либо по просьбе их самих, либо по возрасту или инвалидности. Им было обещано, что держава позаботится о их детях, если они родят их от жен-азиаток из них вырастят маленьких воинов на македонский манер. Тогда Кратер, озабоченный тем, что войско покинули ветераны, опытные воины, кому исполнилось более сорока лет, попросил Антипатра, македонского военачальника в Европе, прислать ему такое же число новых боеспособных воинов. Проходит год, а набор всё еще не осуществлен: то ли Македония предпочла поберечь своих мужчин перед лицом грозящей опасности со стороны Греции, то ли Антипатр, зная, что Царь царей им недоволен, приступил к подготовке мятежа и провозглашению себя царем Македонии. Возможно, что и под давлением общественного мнения Антипатр отказался набирать десять тысяч ожидаемых рекрутов. Подкрепление ограничивается несколькими сотнями аристократов, охочих до приключений, денег и постов.
