Боренсона. Она чувствовала, как ее муж ускользает от нее. Виной тому, в числе прочего, была его все возрастающая неприязнь к Габорну, к маркизу и вообще ко всем лордам.
К тому времени как они подъехали к бастиону маркиза, Боренсон был уже мрачнее тучи. Кровь прилила к его лицу, а зубы были плотно сжаты. Слуга проводил их в пышную приемную, украшенную изысканными картинами в позолоченных рамах, изображавшими маркиза и его предков. Огромные канделябры украшали полку над камином.
— Пожалуйста, подождите здесь, — попросил слуга.
Боренсон принялся сердито мерить комнату шагами.
Казалось, он был готов в любой момент броситься вслед за слугой, чтобы поскорее увидеть маркиза. Однако долго им ждать не пришлось. Не прошло и двух минут, как в комнату стремительно вошел молодой человек с юношеским румянцем на лице и сияющими веселыми глазами.
— Сэр Боренсон, неужели это правда? Король Земли сражается с опустошителями в Каррисе? — принялся расспрашивать юноша.
Боренсон поглядел на парня сверху вниз:
— Разве мы знакомы?
— Я Бернод…
— Сын маркиза? — недоверчиво спросил Боренсон.
— К вашим услугам, — ответил Бернод с полупоклоном.
В глазах у Боренсона загорелась зловещая искорка:
— О да, ваш король действительно сражается с опустошителями. Скоро и вам придется отправиться на войну.
В этот момент снова вошел слуга:
— Маркиз просит присоединиться к нему за завтраком в Большом Зале.
Боренсон и Миррима в сопровождении Бернода последовали за слугой.
Огромный стол, футов в пятьдесят длиной, занимал почти весь Большой Зал маркиза. Стол был заставлен закусками и фруктами в таком количестве, которого хватило бы, чтобы накормить как минимум дюжину человек. Однако маркиз сидел за столом в полном одиночестве, размышляя, какое лакомство попробовать первым.
Стены были украшены позолоченными щитами, принадлежавшими предкам маркиза. Каждый щит являлся своего рода памятником великим семействам, из которых произошел род самого маркиза. Миррима почти ничего не знала об искусстве изготовления щитов, но даже она узнала некоторые из мотивов, изображенных на этих старинных произведениях искусства. Вот припавший к земле лев Меригаста Непокорного, который выстоял против колдуний
Каждый щит являл собой высочайший образец изящного искусства самых знаменитых мастеров своей эпохи. Самое большое впечатление на Мирриму произвел небольшой круглый щит, висящий во главе стола, — на первый взгляд, грубо сработанная вещица, будто сделанная руками ребенка. На щите был изображен красный граак с распростертыми крыльями, парящий над двумя мирами. Миррима ни на минуту не усомнилась в том, что это был щит самого Ферреса Геборена, сына Короля Земли Эрдена Геборена. В свое время Ферреса прозвали Свирепым, ибо он был бесстрашен в битве. Если верить легенде, в возрасте тринадцати лет он отправился поход в другой мир вместе с волшебником Сендавианом и Дайланом Черным Молотом. Феррес сумел упросить Светлейших сражаться за человечество. Среди всех рыцарей ни один не пользовался таким всеобщим почитанием, как Феррес Геборен.
Щиты служили печальным напоминанием о том, что Ферресия в свое время была достойной страной. Еще более печальным напоминанием о теперешнем жалком состоянии этой когда-то гордой державы являлся сам маркиз. Он сидел под щитом своего славного предка в шелковом домашнем халате, свысока глядя на вошедших. Скорчив кислую мину, маркиз поднес к лицу надушенный белый платочек. Его вид говорил сам за себя: маркиз пребывал в шоке оттого, что двое таких потрепанных путников, каковыми были Миррима и Боренсон, посмели вторгнуться в его покои.
— Дорогой Боренсон! Как я рад снова видеть тебя! Ты… неплохо выглядишь, — начал маркиз.
— Ты тоже, — натянуто ответил Боренсон. — Хотя, когда мы встречались в последний раз, у тебя еще имелось четыре или пять даров обаяния. Лишившись их, ты сильно сдал.
От оскорбления маркиз аж побледнел. Боренсон кашлянул в ладонь, затем шлепнул маркиза по плечу в манере, характерной для людей в доспехах, от чего у маркиза чуть глаза не выскочили из орбит.
Казалось, Боренсон готов придушить маркиза на месте, а у того был вид, будто он сейчас упадет в обморок.
— Я… я… я полагаю, с нашим королем все в порядке, — залепетал маркиз.
— О, все королевство в руинах, и я уверен, что тебе это известно, — ответил Боренсон. — Поэтому Габорн прислал меня, чтобы передать тебе срочное сообщение. Как ты, конечно, знаешь, он сражается с опустошителями к югу от Карриса.
— В самом деле? — маркиз попытался изобразить полную неосведомленность.
— Именно так. Габорн недоумевает, куда же подевался его старый друг, маркиз де Ферресия.
— Правда? — удивился маркиз.
— Ты получил приказание явиться на место военных действий?
— В самом деле. И я сразу же приготовился выступать. Но тем временем Радж Ахтен разрушил Синюю Башню, и мои люди были оставлены с менее чем дюжиной даров. Не думаешь ли ты, что мы могли отправиться на войну, не имея даров?!
— Это не оправдание, — угрожающе произнес Боренсон. — В Каррисе все до единого — мужчины, женщины и даже дети — встали на защиту города и сражались с опустошителями до последней капли крови, ведомые лишь силой отчаяния, ибо у них не было другого выбора.
— Какой ужас! — воскликнул маркиз с отвращением.
— Теперь твоя очередь, — сказал Боренсон.
У маркиза на лбу выступили капли пота. В полном замешательстве он снова поднес к лицу надушенный платочек.
Боренсон продолжил:
— Тебе предписывается экипировать своих солдат и сей же час выступить по направлению к Каррису, давая отпор любому врагу, который встанет на твоем пути, будь то человек или опустошитель.
— Боже мой! — простонал маркиз.
— Отец, можно я пойду с тобой? — вмешался в разговор Бернод.
— Наверное, не стоит… — начал маркиз.
— Прекрасная идея, — подхватил Боренсон. — Ты же хочешь представить своего сына Королю Земли. Во-первых, как доказательство семейной солидарности, а во-вторых, чтобы получить благословение. Все равно у тебя нет другого выбора. Если, конечно, ты не хочешь подвергнуть себя серьезной опасности.
Боренсон принялся внимательно изучать шею маркиза, словно размышляя, в каком месте палачу лучше всего нанести удар.
Маркиз погрузился в пучину смятения. На его лице отразились нечеловеческие страдания. Тут сын маркиза произнес:
— Отец, это наш шанс. Мы должны показать миру, что семья Феррес все еще является одним из самых великих домов.
Юноша выбежал из комнаты, оставив Боренсона нависающим над маркизом.
Сердце у Мирримы бешено забилось. Боренсон и маркиз недолюбливали друг друга, и все же ей казалось, что Боренсон затеял опасную игру. Габорн не отдавал приказания маркизу отправляться на сражение. Не было с его стороны и никаких угроз, ни прямых, ни скрытых, в адрес маркиза. Однако Боренсон позволил себе запугивать маркиза, угрожая ему возмездием Короля Земли.
Боренсон злобно ухмыльнулся:
— Хороший мальчик, этот твой сын. — После этого он перешел к делу. — У тебя есть под рукой
