— Какой? — холодно осведомилась Эмма.
— Ну, женщине, которая рисует голых джентльменов и выставляет свои произведения для всеобщего обозрения. Я не удивлюсь, если она как раз сейчас с большим удовольствием рисует небезызвестного наследника герцога.
Эмма почувствовала, как краска стыда заливает ей лицо. Вот то, чего ждала ее соперница, — Эйдриан и скандал на свадьбе. Все утряслось бы через месяц-другой, если бы Эмма держалась подальше от своего доблестного защитника.
Но Элис ничего не знает о ее нескромном поведении. Иначе Эмме пришлось бы отправиться в ссылку, как и другому пользующемуся еще более дурной славой диктатору[5], узнай кто-либо правду.
— Если лорд Вулвертон желает, чтобы написали его портрет, то я… я…
Она замолчала, увидев, что внимание Элис чем-то или кем-то отвлечено.
За окном появились две фигуры: это были Хит и… Эйдриан. Его высокий, широкоплечий силуэт вырисовывался на фоне заходящего солнца. На нем был грифельного цвета плащ и черная шелковая шляпа. Судя по наряду, он собирался покинуть этот дом.
У Эммы сжалось горло. Он уезжает! Но он ведь говорил ей об этом. И они оба знают, что это правильно. Он в состоянии позаботиться о себе сам, но…
Она перевела взгляд на Элис — та с любопытством смотрела на нее.
— Что вы собирались сказать, леди Лайонс? — спросила она невинным голосом.
Но Эмму не так-то просто вывести из равновесия.
— Я собиралась спросить, моя дорогая, что привело вас сюда в такое позднее время.
И без приглашения, и без сопровождающего, если не считать угрюмого старого лакея, который остался в холле.
— Неужели у нас с вами была договоренность встретиться, о чем я забыла? — продолжала Эмма простодушным тоном. — Если так, то прошу меня извинить. Видите ли, мы ожидаем приезда новой ученицы, племянницы графа Хейдона. Надеюсь, вы о ней слышали. — Эмма помолчала. — Ее багаж уже прибыл.
— Кто же не знает лорда Хейдона! — живо откликнулась Элис. — Он ведь когда-то предлагал вашей академии покровительство?
Эмма напомнила себе, что леди должна закончить беседу, пока дело не дошло до опасных тем. И надо прекратить бросать взгляды в окно на одного очень красивого джентльмена.
— Он был весьма любезен, обратив на нас внимание. Что касается…
— Боже мой! — Элис прижала руку к щеке. — Какая я забывчивая. Я же приехала именно по этой причине.
У Эммы все внутри сжалось в ком от предчувствия беды.
— Вас прислал граф?
— В какой-то мере. — Элис взяла со стола перчатки и сумочку. — Его секретарь предложил мне забрать багаж леди Корали. Вероятно, произошло недоразумение, и его доставили сюда по ошибке.
Эмма увидела, что Эйдриан свернул за угол и исчез из виду в саду.
— Какое недоразумение? — сдавленным голосом спросила она, повернувшись к Элис.
— Леди Корали не поступает в вашу академию, дорогая. Ее дядя передумал относительно того, где ей учиться. Я решила лично сообщить вам это от ее имени и забрать багаж.
Эмма с трудом подавила желание вытащить перо из шляпы Элис, а заодно сорвать и шляпу.
— Она передумала? — спросила Эмма как можно равнодушнее.
Элис деланно вздохнула.
— Мне очень жаль, если это причиняет вам неудобства… Надеюсь, вы не рассчитывали на ее деньги?
Эмма изобразила безразличие и встала.
— Конечно, нет. Я прикажу Хэмму помочь вам с багажом леди Корали. Полагаю, что вы все еще не можете позволить себе лакея…
Элис испепелила Эмму взглядом.
— У меня два лакея, а вскоре будет еще один.
— Следует ли мне нанять вам двухместный экипаж, или вы пойдете пешком?
— У меня собственный экипаж. — Элис встала и посмотрела прямо в глаза Эмме. — Я купила его на…
Восторженный визг, донесшийся из сада, прервал coup de grace[6] Элис. Эмма почти обрадовалась неожиданным крикам, потому что боялась за себя. Боялась, что еще одно слово этой Немезиды[7], и она не удержится и сделает что-нибудь ужасное, о чем потом напишут в утренних газетах.
Но шум в саду — возможно, уже перешедший в скандал — обеспокоил Эмму не на шутку. Что же она увидела? На ступенях летней беседки позировал Эйдриан: плащ был небрежно наброшен на одно плечо, шляпа лежала у ног. Он улыбался, и хотя он не смотрел в сторону Эммы, тем не менее, у нее перехватило дух. На него, словно на божество, с восторгом взирали с десяток обожательниц. Неужели он позирует для бесстыдных рисунков леди Далримпл? Как он может?
— Это лорд Вулвертон? — раздался за спиной Эммы восхищенный голос Элис.
Эмма плотно задернула штору и резко повернулась.
— Неужели вы оставили свою школу без присмотра, леди Клипстоун? — ледяным тоном спросила она. — Что касается меня, то я должна вернуться к своим обязанностям.
— Судя по тому, как он выглядит, — пробормотала Элис, — дел у вас действительно полно.
Эйдриан не помнил, каким образом он согласился позировать леди Далримпл. Он просто прохаживался по саду с Хитом, обсуждая планы на будущее. Теперь он чувствовал себя по-дурацки, особенно когда Хит уселся на скамейку напротив и с веселой усмешкой наблюдал за ним. Сколько раз его друг Доминик потешался над скандальным рисунком Хита Боскасла, который украсил улицы и салоны Лондона! Конечно, Эйдриан штанов не снимал, позируя девицам в саду, но ему было чертовски трудно отказать леди Далримпл. Несмотря на ужасающую жестокость жизни наемника, он питал странную слабость к старым дамам и маленьким детям. Наверное, леди Далримпл напомнила ему любимую бабушку, которая успела до своей смерти побаловать внуков. Ее глаза так же озорно блестели и подмигивали.
— Не могли бы вы немного развернуть туловище и выгнуть спину? — попросила леди Далримпл дрожащим нежным голоском и показала, какую позу ему следует принять.
— Простите? — не понял Эйдриан.
— Представьте, что вы заняты трудом, требующим огромной физической силы. Поднимаете тяжелый груз, например.
— Груз чего?
— Ну, я не знаю. Угля, камней. Что угодно, лишь бы ваши прекрасные мускулы напряглись.
Эйдриан бросил взгляд на Хита, который от смеха зажал рот рукой. Какое унижение! Мало этого — он заметил в окне потрясенное лицо Эммы. Кажется, он ступил на весьма опасную тропу. А он-то думал, что леди Далримпл — милая, безобидная, легкомысленная старушенция.
— Скажите, что именно вы хотите нарисовать? — спросил он, положив руку на левое бедро.
Она одарила его улыбкой:
— Геракла. Мы добавим его в нашу коллекцию богов. Вы не возражаете?
— Возражаю? — повторил за ней Эйдриан, а Хит от смеха чуть не скатился со скамьи. — Ну, я, право, не знаю… А что это за коллекция богов, позвольте узнать?
— Мы продаем картины, а вся вырученная сумма идет на благотворительность, — объяснила Гермия.
— А при чем здесь Геракл? Разве он был богом?
— Не двигайтесь, — приказала Гермия. — Свет может измениться — у меня колени болят к дождю. Геракл стал богом после смерти. Вы не могли бы сделать мне одолжение? — У нее снова весело заблестели глаза.
