Алекс с притворным ужасом захлопнул дверь в данс-холл, почти полностью устранив грохот.
— Налево — напитки!
Оба согласно кивнули, повернулись и вошли в дверь напротив. Бар, стойка которого располагалась в самой глубине, был также забит костюмированной публикой. Обслуживала клиентов компания во главе со взлохмаченным доктором Франкенштейном. Барные витрины были оформлены в виде интерьера анатомического театра. На полках выстроились стеклянные колпаки вперемежку с химическими ретортами, цветные склянки и прочие сосуды, содержащие образцы мозга, печени, почек, кистей, ступней — все это в формалиновом растворе.
— Дамиен Херст[39] почувствовал бы себя здесь как дома, — заметила Люси, пока они протискивались вперед.
— Пробирает до самого нутра, хотите сказать?
Алекс не сомневался, что ироничная Люси выдержит испытание, которое людям более робкого десятка пришлось бы явно не под силу.
— Здравствуйте, доктор Стаффорд, — поклонился Франкенштейн. — Может, вам с гостьей будет уютней наверху? Я буквально десять минут назад видел, как достопочтенный Аззиз поднимался туда, беседуя с одной из администраторш. Лестница там.
Он выразительно дернул правым локтем, умело открывая одной рукой сразу две пивные бутылки, затем ловко разлил все четыре бутылки, которые держал в обеих руках, по четырем стаканам.
— Пожалуйста, шесть фунтов, — обратился Франкенштейн к огненно-рыжей королеве Елизавете.
Та начала рыться в кошельке и тут же пожаловалась Алексу с сильным южнолондонским акцентом:
— Этот чертов корсет — сплошное неудобство, не правда ли? Она расплатилась, схватила пивные кружки со стойки обеими руками и стала прокладывать себе путь в толпе.
— Понятия не имею, — произнес Франкенштейн ей вслед, встретившись при этом взглядом с Алексом, который сморщился от еле сдерживаемого хохота.
Бармен выдал им на двоих полбутылки шампанского и свежевыжатый апельсиновый сок, а затем жестом пригласил их подняться на верхнюю палубу. У Алекса обе руки были заняты, поэтому Люси пристроилась позади, уцепившись за его плечо, и они оба стали пробираться через весь бар обратно, к вечерней прохладе.
Яхта уже поднималась в сумерках вверх по течению, когда они вышли на палубу, попав, как им показалось на первый взгляд, в самую гущу врачебной лондонской элиты образца года этак тысяча семьсот пятидесятого. Собрание произвело на Люси какое-то нереальное, запредельное впечатление, но через секунду она уже узнавала среди его членов некоторых знакомых по бесчисленным прежним перемещениям из одной больницы в другую.
Всего на палубе стояло и сидело около пятидесяти человек. Три юные медсестрички в длинных струящихся платьях захихикали при виде доктора Стаффорда. Три грации, определила Люси. Они заметили вынырнувшую из-за его плеча Люси и смиренно отвернулись, а затем затесались в толпу врачей-стажеров. Ординаторы о чем-то болтали с молодыми докторицами, пара жен приглядывала за мужьями-интернами. Старший персонал тяготел к административному составу и представителям правления. Вся мизансцена заключала в себе нечто непринужденно-наигранное, словно церемонная старинная кадриль.
Странно, Джейн Кук нигде не было — это сразу бросилось в глаза Люси. Она шепотом спросила о ней у Алекса.
— Стережет лавочку, — пояснил он. — Иначе бы непременно пришла. Больница для нее на первом месте, но она, конечно, расстроится, что не смогла пофамильярничать с Амалем в выходные. Она его боготворит.
— И я тоже. И вообще, они оба незаменимы.
Переносные калориферы обогревали пространство открытого кафе под тентом. Дополнительно его огородили прозрачными пластиковыми ширмами, сберегающими тепло, но не мешающими обозревать береговой пейзаж и саму реку. Недавним жутким, отвратительного вида декорациям словно оказалось не под силу вскарабкаться сюда по лестнице.
Амаль, нелепо экипированный под Скотта из Антарктики,[40] стоял у борта и увлеченно беседовал с двумя особами — высокой стройной брюнеткой и пышнотелой, но не менее привлекательной блондинкой. Когда Алекс с Люси проходили мимо, Амаль дружелюбно обратился к ним:
— Александр Великий, странно, что вы не облачились во что-нибудь македонское. Я очень рад, что вы дополнили нашу компанию. И ваша лучезарная спутница Люси. Вы просто восхитительны. Я этому ничуть не удивлен, но совершенно очарован. — Он завладел ее хрупкой ручкой и заглянул Люси в глаза, так что она прочувствовала всю искренность его комплимента. — Прошу, познакомьтесь. Эти две прекрасные дамы ко всему прочему замечательные врачи — Зарина Анвар и Анжелика Лерой. Они обе — главные хирурги, поэтому мы редко позволяем им отлучаться из Хэрфилда. Они ассистировали мне и мистеру Денему на вашей операции. Дамы, спустя шесть недель и в менее разобранном виде, чем вы видели прежде, позвольте наконец представить вам Люси Кинг, продюсера документальных телепрограмм.
Пораженная Люси вытаращила глаза на дам — одну, темноволосую, невозмутимо-изысканную, с безукоризненным маникюром, и другую, белокурую и жизнерадостно-веселую.
— Вы, как я вижу, удивлены, Люси? Какой бы я ни был замечательный, на такое продолжительное время мне не сосредоточиться — ваш случай занял около восьми часов, — поэтому я в строго определенные моменты поручаю своим «альтер эго» те нюансы, которые удаются им лучше, чем мне. Анжелика, например, безупречно накладывает микроскопические швы.
Анжелика, старшая из двух, белокурая версия Скарлетт О'Хары, подала Люси руку. Она заметила, что та любуется ее шикарным туалетом, и пояснила:
— Вам нравится мое платье? Все дело в том, что я просто обожаю ту эпоху. Меня сразу начинает одолевать ностальгия по дому.
— По дому?
— Ну да, Марди-Гра и все такое… Я сама родом из Нью-Орлеана.
Люси была очарована ее медовым голосом, сливавшим название города в один протяжный звук.
— Я здесь недавно и всего на год — по обмену, ради возможности поработать с мистером Аззизом. Он — один из величайших мастеров в нашей области и привносит нечто большее в свою деятельность, нечто «инакое». Поэтому я решила приехать и посмотреть собственными глазами. Как вы считаете, мистер Стаффорд? Ой, простите! Я хотела сказать, доктор Стаффорд!
В соседней группе их разговору с любопытством внимал старший администратор — сущее масло в руках Анжелики, — который тут же галантно поспешил ей на выручку:
— Ничего страшного, Анжелика! Только в Королевском хирургическом колледже могут прояснить загадку противостояния «мистеров» и «докторов». Я сам до сих пор ошибаюсь.
Алекс рассмеялся и кивнул в ответ на его слова: он и друзьям-то, до сих пор норовившим называть его «мистер», не мог растолковать их заблуждение, а не только озадаченной американской коллеге.
— Просто Алекс, Анжелика. А на ваш вопрос я, разумеется, отвечу «да»; я искренне уверен, что Аллах доволен, когда Амаль надевает халат и отправляется в операционную на очередное хирургическое сражение.
Люси не вполне уловила тон его высказывания, но Амаль широко улыбнулся:
— Не смейся над стариком, Стаффорд. Как бы то ни было, ты принадлежишь к христианскому миру, хотя сегодня кое-кто и пренебрегает библейским заветом почитать ближнего своего. Кстати, я пока не определился окончательно, верить ли в твое безбожие, поэтому останусь на прежних позициях и буду и впредь оказывать тебе уважение, как я охотно делал до сегодняшнего дня. В любом случае ты это заслужил. Во всех смыслах.
Затем Амаль снова обрушил все свое внимание на спутницу Алекса:
— Дорогая моя Люси, как все же чудесно, что мы видим вас сегодня здесь, среди нас, такую цветущую… Позвольте вашу шаль, она вам пока не понадобится: от обогревателей жара, как в летний вечер. А позже видно будет.
— Благодарю.
