— Мама, может быть, мне лучше вернуться в Нокхэлоу? Вдруг они не захотят принять меня обратно, если я надолго останусь с вами?
— Пойти на работу, когда твой брат вот-вот умрет? Какой стыд, Мэри! По крайней мере, ты можешь…
— Но, мама, он ведь не умирает. Разве он не чувствует себя лучше? Что ты на это скажешь?
— О, боже милостивый, я не знаю, что тебе ответить. Если бы ты не поклялась, что видела эту прачку…
— Мама, разве смерть обязательно должна прийти к кому-то из нас? Ты уверена, что это будет именно так?
— Да, конечно. К кому же еще? Или поблизости от нас есть какой-то другой дом? Есть ли у нас по соседству еще хоть одна семья? И именно один из нас увидел Предсказывающую Смерть. Разве маловероятно, что, скорее всего, следующим от нас уйдет Иэн, у него ведь такая же болезнь, как и у отца? Не хочешь же ты сказать, что она возьмет кого-то из нас здоровых?
— Нет, тогда уж лучше Иэн. Но, возможно, нам придется долго ждать. Лучше бы она пришла сразу, мама. Я не могу больше так мучиться в ожидании.
Женщина прошла к двери и посмотрела на реку. От сильной жары вода в русле спала. Мать взглянула на дочь, и глаза ее наполнились ужасом от того, что она ей сказала.
— Мэри, у нас остается только одна возможность узнать правду. Придется тебе спросить ее об этом.
— Спросить ее? О, нет! Я не пойду к ней — у нее такой устрашающий вид, мама!
— И все-таки придется это сделать. Если ты не разузнаешь все, может быть очень поздно. Что, если она возьмет кого-то из нас, а Иэн останется? Она может застать нас врасплох, и у нас не останется времени подготовиться. Если это все-таки будет Иэн, мы скажем ему — не думаю, что он испугается встречи со Смертью.
— А если это не Иэн? Предположим, она скажет, что это ты? Как я скажу тебе? А если я? Что я буду делать?
— Чему быть — того не миновать. Лучше сразу все узнать. Послушай, я научу тебя, как это сделать. Тебе придется последить за собой. Надо подкрасться к ней тихо, очень тихо. Так, чтобы она тебя не слышала и не видела, а потом ухватиться покрепче, чтобы она не вырвалась.
— А ты можешь это сделать вместо меня? Если бы ты знала, как пристально она на меня уставилась. Я боюсь встретить ее взгляд еще раз.
— Лучше пойти тебе, ты ее видела последней. Если ты покрепче ее ухватишь, она не причинит тебе никакого вреда. Это как крапива.
— А ты со мной можешь пойти?
— Кто-то должен присмотреть за Иэном. Иди, Мэри, будь умницей. Когда стемнеет, тогда она и приходит…
В мире осталось только три цвета: пурпур мягких ночных облаков, сероватость вереска и чернота реки, извивающейся длинной линией. Она долго ждала дома, сидя у окна, пока уснут и Джинни и Иэн. Теперь на улице было темно, в небе исчезли последние отсветы вечерней зари, и контуры деревьев за рекой на фоне темного ночного неба напоминали полуразрушенные пирамидальные крыши стоящих вдали сказочных замков.
Задолго до того, как она дошла до реки, она услышала плеск. Прачка полоскала саван.
Ни одна птица не вспорхнула с дерева, ни одна летучая мышь не взмахнула, трепеща, крыльями, ни один степной зверек не прошуршал в кустарнике. Плеск воды был слышен все явственнее. Страх сжимал ей горло, лицо похолодело, и все-таки она не могла повернуть назад. Она стояла и, уставившись, смотрела на реку, стараясь увидеть глазами то, что не один раз представляла в уме.
Странная, необычная прачка была на прежнем месте. Все в том же белом одеянии, она была, скорее, существом жалким, нежели устрашающим. Склоненная над белым саваном, громко шлепающим по воде и камням, она напоминала усталую, печальную женщину, стирающую свое белье в темноте. Было что-то трогательное в том, как она поднимала полотно и вода стекала вниз прозрачными шумными струйками. Проводила ли она здесь каждую ночь или перебиралась на болото или озеро, где ее ожидала жуткая работа?
Мэри была готова заплакать от сострадания, но страх, который она одновременно испытывала, и желание узнать всю правду заставили ее быть крайне осторожной. Она разулась и босиком стала тихонько пробираться к берегу. Предсказывающая Смерть продолжала свое занятие, слыша только шум течения и плеск воды. Девочка часто и тяжело дышала, крепко сжав губы, чтобы затаить порывистое дыхание. Стук сердца отдавался в груди, как приглушенный звук колокола. Она вытянула вперед руку, чтобы поскорее коснуться края белых одежд, как вдруг камешек выкатился из-под ноги. Она споткнулась, хватая руками воздух. Вин-Них обернулась с искривленным от негодования лицом. Скрученное мокрое полотно мелькнуло в воздухе. Громкий удар, резкая боль, еще удар мокрым бельем по босым ногам — и Мэри оказалась лежащей на камнях. Вокруг никого — только темная река плескалась о берег — и ни единой души рядом.
Когда Предсказывающая Смерть исчезла из виду, ночные звуки вновь обрели свою жизнь. Воздух наполнился трепетанием крыльев птиц и летучих мышей, послышался шелест листвы на легком ветерке, перекликаясь через реку, совы приветствовали друг друга в ночи.
Девочка пришла в себя, почувствовала падающие капли дождя. Она закрыла голову руками, приподняла плечи, съежившись от ночной прохлады, собралась с силами и попробовала подняться на ноги. Это ей не удалось. Казалось, ноги были налиты свинцом. Острая боль прошла, и все, что она чувствовала сейчас, — это тупое оцепенение. Мысль о том, что боль может вернуться, заставила ее сердце сжиматься. Подгоняемая страхом, она напрягла все силы, заставила себя подняться. Ноги ее оставались безжизненными и не давали возможности уйти от реки, как будто место ее отныне было здесь, на берегу. Дождь все усиливался, и капли падали в воду с легким шуршанием. Черная мгла опустилась на землю. Девочка приподнялась на руки и поползла медленно-медленно, но дождь, казалось, прибивал ее к земле, забирая остаток сил и не давая двигаться. В отчаянии она не выдержала и позвала на помощь мать.
Из-за края небольшого холма послышались быстрые шаги. Мать оставила Иэна, бросила все и кинулась, услышав крик дочери.
— Вставай, Мэри, девочка моя! — непрестанно умоляла она. — Постарайся, попробуй, ради Бога!
Но Мэри не могла подняться. Мать взяла ее на руки. Любовь к девочке придавала ей силы, и она крепко прижимала ее к себе, всю дорогу причитая от горя. И только дома, на кухне, закрывшись наглухо и оставив за дверью и заросшую вереском степь, и реку, они подумали, что еще большее горе ожидает их впереди. Но они не знали, за кем Она придет.
Говард Лавкрафт
СКЛЕП
В связи с событиями, которые привели меня к пребыванию в приюте для душевнобольных, я сознаю, что мое положение, естественно, ставит под сомнение достоверность моего повествования. К сожалению, неоспоримый факт, что большая часть человечества слишком ограничена в своей умственной способности к проницательности и предвидению. Таким людям трудно бывает понять тех немногих психически утонченных индивидуумов, чье ощущение и восприятие отдельных феноменов окружающего мира лежит за пределами общепринятого. Люди более широкого интеллекта знают, что нет четкой границы между реальным,
