откладывал свой приезд, но в конце концов появился, чтобы увидеть потрясающую рыбалку своими глазами.
– Одним из моментов, повлиявших на мое решение, был шанс услышать ту песенку, – комментировал Арнольд.
Позже приехала Полин и остановилась с детьми на возвышенности. Тогда Эрнест поймал огромного марлина, оторвавшего крючок, когда его вытащили на палубу. По оценкам Эрнеста, он был более двенадцати футов длиной, двадцать два раза выпрыгивал из воды, пока его тащили на леске, размотанной на половину мили. Эрнест боролся с ним двадцать восемь минут. Он использовал тунца весом от восьми до десяти фунтов в качестве наживки и добился большого успеха. Заключая пари с «богатыми мальчиками» по поводу улова, он выиграл триста пятьдесят долларов. Но потом его мастерство и везение стали общепризнанными, и ставок больше не было.
За неделю до дня рождения Эрнесту опять крупно повезло. За четыре дня он поймал марлина весом триста тридцать фунтов за двадцать пять минут. Рыбу, потянувшую на триста шестьдесят четыре фунта, он вытащил за тридцать две минуты, пятьсот сорок фунтов – тридцать минут и двести семьдесят восемь фунтов – за двадцать две минуты. Все происходило в честной борьбе. Самую большую рыбу он поймал на свой день рождения. Она выпрыгивала восемнадцать раз из воды, и дважды приходилось отпускать леску более чем на четыреста пятьдесят ярдов.
После драки с Джо Кнаппом в тех местах у Эрнеста было много боксерских поединков, равно как и выходов на рыбную ловлю.
– Если кто был навеселе или начинал вести себя опасно, то приглашали меня, – позже вспоминал Эрнест. – Потягайся-ка с ним, капитан, говорили мне. После той потасовки мне менее чем за три недели пришлось драться четыре раза. Дважды мы использовали перчатки, а остальные бои провели без них. Я победил во всех поединках с нокаутом. Я полагаю, что Бимини то самое место, где я мог бы стать чемпионом в тяжелом весе. Самый крупный и крутой островитянин, цветной парень, продержался не больше минуты, но он не владел техникой бокса. Это был позор. Вот если бы ты увидел его обученным и натренированным.
На Бимини Эрнест и Майк Лернер скоро стали друзьями. Майк прибыл на остров ранее и поймал несколько больших марлинов. Известия об этих уловах захватили воображение многих американцев. Как иностранный порт, Бимини расположен в удобной близости от Соединенных Штатов, находясь всего в сорока пяти милях, через Гольфстрим. Эрнест инвестировал несколько сотен долларов в землю этого острова, поскольку ему нравилось это место.
– Сейчас мы владеем частью Багамских островов, – сказал он мне позже. – Она не так велика, зато своя.
До отъезда у Эрнеста был серьезный разговор с Майком Лернером и другими по поводу создания официальной группы для оценки и регистрации рыболовных рекордов. Впоследствии эта группа стала ядром Международной рыболовецкой ассоциации при финансовом содействии Американского музея истории природы, секретарем которого была Франческа Ламонте. Мисс Ламонте и Эрнест стали хорошими друзьями. Во время рыбалки в районе побережья Кубы Эрнест уже брал на борт ихтиологов из Филадельфийской академии наук. Они изучали повадки марлина в Гольфстриме. А один из видов рыб, неомаринте хемингуэй, был назван в честь его открывателя – Эрнеста.
Эрнест планировал возвратиться в Ки-Уэст в конце августа. После ремонта и установки нового оборудования он хотел половить рыбу в районе Гаваны в течение трех недель. Он помнил о том, какими великолепными косяками мигрировала рыба в сентябре год назад. Но ему пришлось ждать доставки на Бимини запасных частей из-за угрожающего повышения расхода топлива главным двигателем.
Снова приближался сезон ураганов, и Эрнест решил, что самой безопасной гаванью будет наиболее знакомая. Погода стояла сырая, и он чувствовал себя беспокойно. С годами Эрнест выработал в себе «чувство куропатки», и вдруг ему стало просто невтерпеж поскорее отправиться в путь. В последнюю неделю августа, когда была решена проблема с запасными частями, Эрнест быстро пересек американские воды по направлению к Ки-Уэст, держась подальше от рифов. Он хотел обезопасить судно от любого возможного шторма, и лучшим для этого местом была база подводных лодок в Ки-Уэст. Его предчувствие оказалось абсолютно верным.
В тот год на День труда с востока обрушился сокрушительный ураган. Эрнест обмотал корпус «Пилар» канатами, а двойные бридели удерживали судно с четырех сторон, чтобы оно не разбилось о пирс внутри базы. Канаты разорвались, но судно (между прочим, незастрахованное) вынесло удар стихии без повреждений.
Когда шторм прошел, все виды сообщений между Ки-Уэст и материком были прерваны. Лишь через день стало известно о причиненном ущербе. На протяжении трех миль была размыта железная дорога. Сотни ветеранов Первой мировой войны, живших в одноэтажных бараках около Индиан-Ки, утонули, когда ураган и потоки воды обрушились между Исламорадой и Матекумбе.
В начале того лета я перегнал свою лодку с Кубы в Ки-Уэст. Оттуда я направился на север, поскольку в то время работал корреспондентом «Чикаго дейли ньюс». Эрнест написал, что Чарльз Томпсон завел мою лодку в небольшую бухту, и там она была в безопасности от разбушевавшейся стихии. Три года спустя, когда я проводил отпуск в Ки-Уэст, среди мангровых зарослей на необитаемых рифах нам все еще попадались армейские ботинки утонувших ветеранов.
Осенью друзья пригласили Эрнеста провести зиму в Кении и заодно поохотиться. Он также хотел побывать в Абиссинии, чтобы написать об итальянском военном вторжении. Он работал неустанно, и сама поездка его привлекала, но он решил отказаться от этой затеи. Друзьям он объяснил, что однажды уже видел, как воюют итальянцы. И если он не проявлял к этому особого интереса в двадцать лет, то не видит причины обращать на это внимание в тридцать восемь. На самом деле в тот момент ему было тридцать шесть. Большую часть своей взрослой жизни Эрнест намеренно искажал свой возраст в большую сторону, создавая образ более зрелого человека, чем он действительно был.
В течение октября и ноября Эрнест и Дос Пассос совершили две поездки в Нью-Йорк, останавливаясь в гостях у Джеральда Мерфиса. Двери дома Мерфиса уже многие годы были распахнуты для Дос Пассоса и других серьезных писателей. За исключением этих поездок, Эрнест продолжал напряженно работать в Ки- Уэст над дальнейшими главами романа «Иметь и не иметь», а также короткими рассказами. Этот зимний период был плодотворным. В апреле следующего года он завершил работу над несколькими короткими рассказами, дописывал шестидесятую страницу большого произведения и написал половину романа. Гарри Бартон из «Космополитен» приехал в Ки-Уэст, чтобы сделать серьезное предложение по приобретению авторских прав на его будущий роман, а также приобрести серию коротких рассказов по очень высокой цене.
24 апреля 1936 года Эрнест на «Пилар» направился в сторону Гаваны на весеннюю рыбалку. Весной ему всегда хорошо работалось. Он успевал сочетать и творчество, и спортивные развлечения. У него было больше материала для произведений, чем он предполагал найти.
Слово «пират» все еще серьезно воспринималось каждым человеком, имеющим отношение к мореплаванию. Возможно, пиратство шло на спад, но оно по-прежнему продолжало существовать, особенно проявляясь во времена депрессий. Той весной в Гаване Эрнест впервые столкнулся с настоящими пиратами.
«Пилар» стала объектом пристального внимания и зависти еще во время первого визита два года назад. По мере того как сверкающее черной краской судно становилось все более известным и круг друзей Эрнеста увеличивался, его начали принимать за состоятельного человека. У него были богатые друзья, владеющие огромными сахарными плантациями. Они часто навещали его прямо на борту судна. Некоторые даже стали перегонять собственные яхты с реки Альмендарес в главную гавань, поближе к яхт-клубам, где они обычно вставали на якорь. Яхтсмены были привлекательной добычей для нищих, живущих в Регле, самом преступном районе гаванского порта.
Эрнест завел знакомства со всеми членами ассоциации «Пилот», но он не мог знать всех нищих, отирающихся в порту, всех уборщиков мусора и воров, рыскающих в поисках добычи на гребных шлюпках, яликах и небольших катерах, высматривая доверчивые экипажи грузовых кораблей. Эти водные пираты не шли на убийства. Они просто отказывались этим заниматься, прекрасно понимая, что частые пропажи людей рано или поздно приведут к полицейским расследованиям, которые будут препятствовать их
