список на электрический стул, не я.
— Это не так! — резко сказал Селви. — Он был виновен как сам грех, вы знаете это. В конце концов, свидетельства были очевидны. Жюри ничего другого не оставалось.
— Правильно. При том, как ты вел дело, жюри ничего другого не оставалось. Давай посмотрим правде в глаза, Уоррен. С другим обвинителем они, может быть, могли поступить и как-то иначе. Где заслуга, там и хвала, Уоррен.
Селви больше не мог сдерживать улыбку. Она осветила его длинное, с острым подбородком лицо, и, расслабившись, он почувствовал облегчение. Он откинулся на мягкое сиденье машины.
— Может быть, и так. Но я считал его виновным и старался убедить в этом остальных. Ведь дело не только в наборе свидетельств. Это все юридическая софистика, вы же знаете. Иногда просто ощущаешь…
— Конечно. — Окружной прокурор посмотрел в окно. — Как жена, Уоррен?
— О, Дорин прекрасно.
— Рад слышать. Прекрасная женщина Дорин.
Она лежала на кушетке, когда он вошел в квартиру. Эту деталь своего триумфального возвращения домой он в воображении не проигрывал.
Он подошел к ней, и она слегка подвинулась на кушетке, чтобы дать ему возможность обнять себя.
Он сказал:
— Ты слышала, Дорин? Ты слышала, что случилось?
— Я слышала по радио.
— Ну? Ты понимаешь, что это значит? Я выиграл обвинение. Мое первое обвинение, и в крупном деле. Теперь я уже не младший обвинитель, Дорин.
— Что они сделают с этим человеком?
Он быстро взглянул на нее, пытаясь определить ее настроение.
— Я требовал смертного приговора, — сказал он. — Он хладнокровно убил свою жену. Почему он должен получить что-нибудь другое?
— Я только спросила, Уоррен. — Она прижалась щекой к его плечу.
— Смерть — часть этой работы, — сказал он. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ты не сердишься на меня за это?
Она оттолкнула его на мгновение, как будто бы решая, сердиться ей или нет. Потом быстро притянула к себе, опалив ему ухо горячим и частым дыханием.
Они пустились в недельное празднование. Сдержанные, интимные ужины в полумраке вечерних клубов с близкими знакомыми. Селви не пристало появляться на публике веселым в данных обстоятельствах.
***
Вечером того дня, когда осужденный Марри Родман был приговорен к смерти, они остались дома и пили из больших стаканов бренди, согревая его руками. Дорин захмелела и была дразняще страстной, и Селви думал, что счастливее быть невозможно. Он начал с юридической школы среднего уровня и должности служащего третьего ранга в юридическом департаменте штата, а достиг важного и уважаемого положения. Он женился на прекрасной; избалованной женщине и мог заставить ее стонать в своих руках. Он был горд собой. Он был благодарен Марри Родману за то, что тот предоставил ему шанс.
В тот самый день, на который было назначено исполнение приговора над Родманом, к Селви подошел сутулый седой человек в засаленной шляпе.
Он вышел из дверей аптеки. Его руки были засунуты в карманы грязного твидового пальто, шляпа надвинута низко на глаза. Лицо заросло седой щетиной.
— Пожалуйста, — торопливо проговорил человек, — могу я поговорить с вами минуту?
Селви оглядел его и полез в карман за мелочью.
— Нет, — поспешно сказал незнакомец. — Мне не нужно подаяния. Я только хочу поговорить с вами, мистер Селви.
— Вы знаете, кто я?
— Да, конечно, мистер Селви. Я все о вас читал.
Суровый взгляд Селви смягчился.
— Но я сейчас тороплюсь. Назначена встреча.
— Это важно, мистер Селви. Клянусь богом. Не могли бы мы куда-нибудь зайти? Может быть, выпить кофе? Всего пять минут.
— Почему бы вам не отправить мне письмо или не зайти в контору? Мы располагаемся на улице Чамберс.
— Это по поводу того человека, мистер Селви. Которого сегодня ночью казнят.
Прокурор всмотрелся в глаза незнакомца. Он увидел, насколько пристальным и острым был его взгляд.
— Хорошо, — сказал он. — Дальше по улице есть кафе. Но только пять минут, помните. Тогда-то я и сделал это. Я потерял голову.
— Я не верю вам, — сказал Селви. — В округе никто ничего не видел. Родман и его жена все время ссорились.
Седой человек пожал плечами.
— Про это я ничего не знаю, мистер Селви. Я ничего не знаю об этих людях. Но так все случилось, и я прошу вашего совета. — Он потер лоб. — Я хочу сказать, если я сейчас сознаюсь, что они со мной сделают?
— Сожгут вас, — холодно ответил Селви. — Сожгут вас вместо Родмана. Вы этого хотите?
Орлингтон побледнел.
— Нет. Тюрьма, о'кей. Но не это.
— Тогда просто забудьте про это. Понимаете меня, мистер Орлингтон? Я думаю, вам все это приснилось, не так ли? Думайте об этом именно так. Плохой сон. И теперь продолжайте свой путь и забудьте об этом.
— Но тот человек… Они его убьют сегодня ночью.
— Потому что он виновен. — Селви ударил ладонью по столу. — Я доказал, что он виновен. Понятно?
Губы незнакомца дрожали.
— Да, сэр.
Селви встал и бросил пять долларов на стол.
— Заплатите по счету. И оставьте себе сдачу.
В тот вечер Дорин в четвертый раз спросила его, сколько времени.
— Одиннадцать, — мрачно сказал он.
— Еще один час. — Она глубоко утопала в подушках софы. — Интересно, что он сейчас чувствует…
— Прекрати!
— О, да мы сегодня нервничаем.
— Моя часть работы закончена, Дорин. В который раз я тебе это говорю. Теперь дело штата сделать свою.
Она задумчиво прикусила свой розовый язычок зубами.
— Но это ты отправил его туда, где он теперь находится, Уоррен. Ты не можешь этого отрицать.
— Жюри отправило его туда!
— Ты не должен кричать на меня, прокурор.
— О, Дорин… — Он наклонился к ней, хотел извиниться, но зазвонил телефон.
Он сердито поднял трубку.
— Мистер Селю? Это Орлингтон.
У Селви участился пульс.
— Что вы хотите?
