Лопейт. Вам он показался бы почти настоящим городом.
— А что между ними?
Он пожал плечами и неуверенно указал на окружающий лес.
— Вот это. Прекрасная страна для охоты. И не так много охотников. Я здесь встречаю людей не чаще трех раз в год.
Гвенвин приняла это к сведению. Подумав немного, она сказала:
— Тогда мне лучше с утра отправиться в Высокие Сосны, если вы объясните дорогу.
— Конечно, — согласился он. — Или вы можете отправиться в Лопейт. Идти туда дольше, но зато… нет, не могу сказать с уверенностью, где у вас больше шансов подзарядиться, но мне кажется, что в Лопейте.
Они помолчали. Гвенвин ожидала, что мужчина предложит ей свою помощь, возможно, сходит в Лопейт, пока она сама пойдет в Высокие Сосны. Но он ничего такого не предложил. Возможно, жизнь в пустыне отучила его от галантных замашек, а может, он просто хотел побольше узнать о ней, прежде чем что-то делать.
— Меня зовут Гвенвин, Гвенвин Остер. Можно просто Гвенни.
— Рад встретить тебя, Гвенвин. Я — Хальм Оканон.
— В Коммуналити много Оканонов, — сказала она.
— Вот и прекрасно, — ответил он.
И это, как она поняла, было окончанием разговора.
Когда все было готово, они присели к огню и занялись мясом, жареным с какими-то похожими на картофель клубнями, но с приятным ореховым вкусом, и другими травами, которые Хальм достал из сумки. Также у него оказалась припасена пачка чая, вкусного и бодрящего, и даже немного сахара.
— У меня есть одеяло, и я советую тебе в него закутаться, — сказал он. — Ты так легко одета, что без него просто замерзнешь.
— Спасибо. Мне немного странно пользоваться одеялом на удобной планете земного типа, хотя обычно я вполне хорошо чувствую себя и в межзвездном пространстве. С встроенной системой жизнеобеспечения там не испытываешь никаких неудобств.
— Воображаю, — пробормотал он, — конечно, очень удобно. Но ты же полностью от него зависишь! Случись любая поломка, и с чем ты останешься?
— Конечно, ваше жизнеобеспечение более надежно, но не совсем удобно, — улыбнулась Гвенвин. — Может, в поселках тут жизнь полегче?
— Конечно. Но ведь и жизнь в Коммуналити была бы легче, если бы не эко-война? — ввернул он.
— Возможно. Мы испытали это несколько десятилетий назад, когда война стала почти односторонней и практически прекратилась.
— Да, это после того, как Лонтестан нашел телепата-нечеловека — они называют его «Монте» — и переманил его на свою сторону, — сказал Хальм. — Мы слышали об этом. Тогда твоя сторона изобрела «Игрушку» и вы снова сравнялись.
— Я глубоко поражена, встретив здесь, на Арборе, в живописной пустыне, поклонника эко-войны, — улыбаясь сказала она.
— Ну, всегда интересно посмотреть на игры других людей, даже если сам не играешь, — извиняющимся тоном сказал он.
— Это правда, — заметила Гвенвин. — Вот и я смотрю со стороны на твою игру и пытаюсь понять, почему ты выбрал подобное отшельничество. Я бы на твоем месте предпочла играть в создание семьи и воспитывать кучи детей.
Он тихонько кивнул.
— Я бы тоже играл в эту игру, если бы мог.
— А что тебе мешает? На Арборе не хватает женщин?
— Нет, с женщинами все в порядке. Просто я не могу иметь детей.
— Но, на мой взгляд, ты кажешься вполне нормальным мужчиной, — сказала Гвенвин, — и даже вполне привлекательным. Она еще надеялась этой невинной лестью обеспечить себе его помощь.
Он рассмеялся.
— Я и сам себя таким чувствую, особенно когда ты сидишь рядом со мной. Но детей у меня быть не может.
— О… Я кое-что слышала о этих проблемах.
— Мне кажется, ты не понимаешь. Это не стерильность. Врачи-медики объяснили мне, что это какое- то изменение наследственности. В общем, я не похож на всех остальных.
Гвенвин насторожилась.
— И чем же ты отличаешься?
— Если бы здесь было побольше света, — грустно улыбнулся он, — ты бы сразу заметила, что у меня не хрящи, а настоящая носовая кость.
Она вплотную придвинулась к нему:
— А можно мне потрогать? — выдохнула она.
— Зачем… А впрочем… Давай, — рассмеялся он.
Ее пальцы в темноте нашли его нос и прошлись по гребню. Плотная кость, покрытая кожей! В точности, как у нее самой! И у Марвис!
— Господи Боже! Неужели правда! Господи!
Он рассмеялся.
— Обычно мои нос не вызывает столь бурной реакции. Что тебя так поразило?
— Повернись и посмотри на мой нос, — смеясь, предложила она.
Когда он выполнил это и удивленно уставился на нее, она захохотала и долго не могла остановиться.
— Это невообразимо, — сказала она, задыхаясь от смеха. Мы перерыли все генетические картотеки Коммуналити и Федерации, проверили генетические карты миллиардов людей. Потом я приземляюсь на Арборе, в первом попавшемся месте, и ты первый выходишь к моему костру! О, Хальм, это просто чудо! Я тебя нашла!
Хальм долго сидел молча и не двигаясь, словно изваяние. Потом он вскочил и заорал:
— Черт меня побери, это я тебя нашел? — И поднял ее на руки.
Когда Гвенвин проснулась на следующее утро, Хальма уже не было, только у костра лежала его сумка. Она нашла немного теплых углей в золе костра и раздула огонь. Потом она сходила к ручью, искупалась, умылась и уже подходила к костру, когда увидела возвращавшегося Хальма. Он тащил на спине грубо скатанный вьюк, и Гвенвин с надеждой подумала, что в нем находится завтрак.
— Ну, — прощебетала она, — ты охотился?
— Да, — рассмеялся он, легонько целуя ее в щеку. — И даже лучше, чем охотился. Я ушел сразу после полуночи. Ты не слышала?
— Нет, — ответила она. Она почувствовала его уход, но до конца не проснулась.
— Я тут навестил одну хижину, до нее всего пара часов ходу, — пояснил он. — Тут конечно довольно пустынно, но зато условия хорошие. И мы вполне можем побыть там, если ты, конечно, не решишь запереться в каком-нибудь поселке.
Он вынул из своего свертка посуду, разложил продукты и принялся готовить завтрак.
— Хальм, я не могу остаться, — тихо сказала Гвенвин.
Он недоуменно посмотрел на нее:
— А в чем дело?
— Мой долг. Моя служба на эко-войне. Я шпион — диверсант Коммуналити. Я возвращаюсь домой доложить о деле, которое может окончательно сдвинуть военное равновесие. Я каким угодно способом должна зарядить свою батарею и все выполнить. Потом я могу выйти в отставку и вернуться.
Хальм поставил на огонь чайник и принялся крошить жир на сковородку.
— И сколько у тебя это займет? Пару месяцев?
— Я боюсь, что не меньше трех лет. Видишь ли, мне придется докладывать о технологии, которую я
