смена одежды (на те случаи, когда ей придется надевать одежду) не могли занять много места.
— Что делать с ботинками? — сказала она вслух.
— Может быть, ты свяжешь шнурки, и тогда их можно будет таскать на шее? — сказала Веселина, которая сидела на узкой кровати.
— Хорошая мысль. Хочешь эти платья? Мне уже не придется их носить. Мне кажется, ты можешь их обрезать.
Веселина обеими руками приняла платья. — Это же шелк!
— Там наверно достаточно материала для двух платьев для тебя.
— Ты не возражаешь, если я поделюсь ими? Некоторые ребята... точнее девушки из нашего участка, — Веселина просмаковала слово «девушки», начали немного задумываться над...
— Они собираются расплавить свои шлемы, не так ли? — сказала Ангуа.
— О, нет. Но возможно их можно как-нибудь украсить. Э...
— Да?
— Э...
Веселина неуверенно поерзала.
— Правда что, ты никогда никого не ела? Понимаешь... там погрызть кости и все такое?
— Нет.
— Понимаешь, я только слышала, что моего троюродного брата съел оборотень. Его звали Сфен.
— Не могу сказать, что слышала такое имя, — сказала Ангуа.
Веселина попыталась улыбнуться. — Тогда все в порядке, — сказала она.
— Тогда тебе не нужна серебряная ложка в кармане, — сказала Ангуа.
Веселина от удивления открыла рот, потом начала бормотать. — Э... я не знаю, как она попала туда, наверно она упала в карман, когда я мыла посуду, о, я не хотела...
— Честно говоря, мне все равно. Я привыкла к этому.
— Но я не думала, что ты...
— Слушай, пойми меня правильно. Здесь дело не том, что не хочется, сказала Ангуа, — а дело в том, что хочется, но не делается.
— Тебе же совсем необязательно уходить?
— О, я не знаю, могу ли я принять серьезно службу в полиции и... иногда мне кажется, что Кэррот собирается сказать... я, к черту, он никогда не соберется. Понимаешь, дело в том, что он только принимает все? Поэтому мне лучше уйти сейчас, — соврала Ангуа.
— Разве Кэррот не попытается остановить тебя?
— Да, но ему нечего сказать.
— Он расстроится.
— Да, — быстро сказала Ангуа и бросила на кровать еще одно платье. Потом он успокоится.
— Хрольф Бедрокус пригласил меня на свидание, — застенчиво глядя на пол, сказала Веселина. — Я почти уверенна, что он мужчина!
— Рада слышать.
Веселина встала. — Я дойду с тобой до полицейского участка. У меня дежурство.
Они уже прошли полпути по улице Вязов, когда увидели возвышающиеся над толпой голову и плечи Кэррота.
— Похоже, он шел к тебе, — сказала Веселина. — Э... мне уйти?
— Слишком поздно...
— А, доброе утро капрал мисс Малопопка! — весело сказал Кэррот. Привет Ангуа. Я хотел повидаться с тобой, но сначала конечно мне надо написать письмо домой.
Он снял шлем и пригладил волосы на затылке. — Э..., — начал он.
— Я знаю, что ты собираешься спросить, — сказала Ангуа.
— Ты знаешь?
— Я знаю, что ты думал об этом. Ты знаешь, что я собиралась уйти.
— Это было очевидно, не так ли?
— И мой ответ — нет. Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать да.
Кэррот был явно озадачен. — Никогда такого не было, чтобы ты сказала мне нет, — сказал он. — Не понимаю, зачем тебе?
— Великие боги, ты поражаешь меня, — сказала она. — Ты всегда поражал.
— Мне казалось, что тебе захочется этим заняться, — сказал Кэррот. Он вздохнул. — Ну, хорошо... это, конечно, не имеет значения.
Ангуа почувствовала слабость в ногах. — Не имеет значения? переспросила она.
— Понимаешь, да, было бы неплохо, но я не перестану от этого спать.
— Не перестанешь?
— Ну, нет. Очевидно, что нет. У тебя есть свои дела. Это ничего. Мне просто казалось, что тебе это понравится. Что ж, я займусь этим один.
— Что? Как можно...? — Ангуа остановилась. — Кэррот, о чем ты вообще говоришь?
— Музей Хлеба Гномов. Я обещал сестре мистера Хопкинсона что я приведу его в порядок. Понимаешь, приведу в надлежащий вид. У нее не все в порядке со здоровьем, и я думал, что это может принести немного дохода. Между нами говоря, там есть несколько экспозиций, которые можно было улучшить, но я боюсь, мистер Хопкинсон был несколько упрям в этих вопросах. Я уверен, что многие гномы в городе ринутся туда, как только узнают об этом музее, и конечно молодежи надо изучать их великую историю. Хорошенькая уборка и чуть побелки преобразит там все, я уверен, особенно в отделе античных хлебов. Я хотел взять несколько дней отпуска. Думал это взбодрит тебя, но я понимаю, что гномий хлеб не является куском хлеба для каждого.
Ангуа уставилась на него. Кэррот часто привлекал такой взгляд. Ее взгляд изучал каждую черточку на его лице, в поисках хоть малейшего свидетельства, что это какая-то шутка. Какая-то тонкая, замаскированная шутка, рассчитанная на других. Каждая ее жилка знала, что он должен шутить, но не было ни одной улики, ни намека, чтобы доказать это.
— Да, — сказала она слабо, все еще изучая его лицо. — Я уверена, что это может стать золотой жилой.
— Музеи должны стать много интереснее в наши дни. И, знаешь, там есть целая куча партизанских сдобных пышек которые он внес в каталог, — сказал Кэррот. — И некоторые ранние образцы оборонительных бубликов.
— Ух ты, — сказала Ангуа. — Эй, почему бы нам не подготовить огромный щит с надписью типа: «Опыт боевой выпечки гномов»?
— Это наверно не сработает, — не замечая сарказма сказал Кэррот. Опыт боевой выпечки гномов постепенно забывается. Но я вижу что это идея уже захватила тебя!
"Мне все равно придется уйти, — думала Ангуа, пока они шли по улице.
— Рано или поздно он поймет, что из этого ничего не выйдет. Оборотни и люди... у нас так мало общего. Рано или поздно мне придется его оставить.
Но, на пока, оставим это на завтра.
— Заберешь свои платья? — спросила Веселина за ее спиной.
— Может одно или два, — сказала Ангуа.
Сноски
1
Он впоследствии напился вдрызг и был заброшен на борт торговцем, отплывающим в странные и иностранные места, где он встретил множество юных девушек, которые не носили слишком много одежды. Он пережил много приключений и в конце концов умер, наступив на тигра. Так хорошее дело обошло весь мир.
2
Это как говорится, можно установить что-то на треножник, а потом взорвать.
3
Городская ратуша.
