— Спроси Толливера. Он ждет твоего звонка,— Шейн дал Джентри номер.— Позвони мне потом, ладно?
— Хорошо.
Шейн повесил трубку и радостно заметил:
— Самое время для небольшого возлияния.
Он налил себе, подождал, пока Рурк наполнит свой стакан, и сказал торжественно:
— За лучшего грабителя могил, которого я знаю! Рурк скромно раскланялся, прежде чем опрокинуть стаканчик по примеру друга.
Телефон опять зазвонил, и Уилл Джентри сообщил:
— Поздравляю, Майкл. Я направляю запрос на вскрытие тела Роджелла прямо к полицейскому судье. Слава богу, что Роджелла собрались кремировать: тело не бальзамировали.
— Ты можешь произвести вскрытие без ордера от судьи или без разрешения семьи?
— При таких обстоятельствах — да. Вообще-то я обсуждал это с прокурором штата после сегодняшнего разговора с тобой и получил его официальное разрешение приступить к делу, если положение окажется именно таким, как ты его обрисовал. Утром все будет ясно.
Шейн повесил трубку и взглянул на часы, его лицо с резкими чертами напряглось, как перед схваткой.
— Я, пожалуй, позвоню Люси,— бросил он Рурку.— Она уж, наверное, все ногти изгрызла.
Он снова поднял трубку и заказал телефонистке номер Люси.
Пока он сидел и слушал, как телефон звонит в ее квартире, выражение боевой готовности медленно увядало на его лице, сменяясь сердитым недоумением. После десятого гудка он разъединился и жестко сказал гостиничной телефонистке:
— Я пытаюсь дозвониться Люси Гамильтон. Вы правильно набираете номер?
— Я уверена, что правильно. Я узнала ее номер, когда вы назвали его мне. Еще попробовать?
— Пожалуйста. И проверьте еще раз, правильно ли набран номер.
Рурк скрестил свои тощие ноги и усмехнулся озабоченному выражению лица детектива, когда телефон на другом конце провода снова начал монотонно названивать.
— Может, она не так уж беспокоится, как ты думаешь, Майкл. Какого черта, еще даже нет полуночи.
— Она дома,— свирепо ответил Шейн.— Я уверен в Люси. Она в курсе, что мы сегодня попробуем добыть собаку, и отлично понимает, что я сразу же ей позвоню.
Гудки прекратились, и голос телефонистки спросил:
— Хотите, чтобы я продолжала, мистер Шейн? Пятнадцать гудков, а она все еще не отвечает.
Шейн сказал:
— Нет,— и затем поспешно добавил: — Пусть на станции проверят номер, может быть, там что-то не в порядке.
Он положил трубку и вернулся к своему стакану. Глубокие складки прорезались на его щеках, а глаза были мрачны.
Удобно устроившись в глубоком кресле, Рурк ухмыльнулся и легонько уколол друга:
— Люси не девочка, Майкл. Ей-богу, ты ведешь себя как строгий папочка. Могла уйти на свидание, такое тоже случается…
Шейн сердито возразил:
— Люси не на свидании. Сейчас она беспокоится, как бы я не свернул себе шею. Даю голову на отсечение, что она сейчас сидит у своего телефона в квартире и удивляется, почему я не звоню.
Тимоти Рурк пожал костлявыми плечами и сделал хороший глоток:
— Ну, я не имел в виду, что она развлекается, когда ты… Я только хотел сказать…
Его прервал резкий звонок телефона. Шейн схватил трубку и услышал голос телефонистки с коммутатора:
— Телефон мисс Гамильтон проверен, мистер Шейн, он в порядке. Хотите, чтобы я продолжала вызывать?
— Нет,— ответил Шейн. Он медленно положил трубку. Его рука сжалась в кулак так, что костяшки побелели. Он хмуро посмотрел на них, и Рурк промолчал. Наконец Шейн поднял голову, и жесткая усмешка искривила уголки его губ.
— Видимо, ты прав, Тим. Может, Люси не так беспокоится обо мне, как я думал.
— Ладно, к черту это,— благоразумно заметил Рурк.— Нельзя ждать, чтобы девушка сидела дома одна у телефона каждый вечер всю неделю только потому, что босс на опасной работе. Она знает, что ты способен сам о себе позаботиться.
Шейн сказал:
— Конечно.
Он допил свой стакан и медленно поставил его на стол.
Секунду Рурк наблюдал за изрезанным жесткими складками лицом друга, склонив голову набок и сузив глаза.
— Она ведь не обещала, что будет сидеть дома и ждать звонка?
— Нет,— процедил Шейн сквозь стиснутые зубы. Он поднялся и посмотрел сверху вниз на репортера,— Не морочь мне голову насчет ревности, Тим. Люси взрослая, как ты отметил, и сама лучше знает, когда ей возвращаться домой. Но я ставлю себя на ее место, чтобы разобраться, что к чему. Отвезешь меня в порт забрать мою машину?
Рурк отвел глаза от пронзительного взгляда рыжеголового детектива и ответил:
— Конечно.
Он прикончил виски и с трудом выбрался из глубокого кресла.
Телефон снова зазвонил. Шейн бросился к столу и схватил трубку. Это был портье снизу.
— Тут посыльный из «Вестерн Юнион», мистер Шейн. Пропустить его к вам?
— Да,— ответил Шейн, испустил глубокий вздох, кладя трубку, и пояснил Рурку счастливым голосом:
— Телеграмма. Люси, должно быть, зачем-то вышла и знала, что я буду беспокоиться.
Он подошел к двери, открыл ее.
Рурк громко засмеялся и заметил:
— Почему бы вам не пожениться и не покончить со всей этой ерундой? Тогда бы ты мог на законном основании привязывать ее каждую ночь и колотить раз в неделю, чтобы сидела на телефоне.
Слышно было, как внизу лязгнула, открываясь, дверь лифта. Побрякивая мелочью в кармане, Шейн ожидал на пороге. Пожав плечами, он заметил:
— Может быть, я так и сделаю. Ей-богу, может быть…
Он вытащил из кармана полдоллара, когда в дверях появился высохший человечек. На человечке болталась слишком широкая для него форма посыльного. Он сказал нараспев: «Письмо для мистера Майкла Шейна» и проворно вручил белый конверт в обмен на монету.
Выражение лица Шейна менялось на глазах, пока он рассматривал конверт, на котором карандашом коряво, печатными буквами были написаны его имя и адрес.
— Эй, минутку! Это же не телеграмма!
Посыльный спокойно отозвался:
— Ясное дело, не она. Все одно для вас, если вы тот, про кого тут писано.
Посыльный хотел было уйти, но детектив проскрежетал: «Минутку!» и надорвал конверт. Внутри оказался сложенный листок желтой бумаги, вырванный из блокнота. Теми же самыми корявыми печатными буквами, что и адрес, было написано:
«У тебя собака, а у нас твоя секретарша. Если хочешь увидеть ее живой, брось собачонку в залив и забудь о том, что ты ее видел». Подпись отсутствовала.
Шейн схватил худую руку посыльного и резко спросил:
— Где ты это взял?
— Угол Майами Авеню и Четвертой. Бар «Трилистник».
— Кто тебе велел отнести это мне?
