— Я ведь просила чуть-чуть, помните? Совсем чуточку.
Она взяла мерный стаканчик и налила его наполовину.
— Многие люди сами не знают, что делают, знаете ли,— запротестовал Марвин.— Говорят, что хотят самую малость. А я всегда чувствую, что гостеприимство состоит в том, чтобы…
— …накачивать ваших дам спиртным,— весело продолжила Люси.— Но я не Дороти Паркер. Тоника, пожалуйста.
Она протянула стакан, и Марвин с неохотой наполнил его до краев шипучей жидкостью.
— Я уж вижу, что вы не Дороти Паркер, раз вы воздерживаетесь от питья. Но поскольку вы собираетесь сегодня обсуждать дела с моей дорогой сестрицей, вам можно расслабиться и хлебнуть как следует.
— Я сяду тут,— сказала Люси, погружаясь в глубокое кожаное кресло.— Я знаю, что завтра похороны мистера Роджелла, и мне не хочется быть назойливой в такой печальный момент, но все же я надеюсь, что миссис Роджелл уделит мне минутку.
— О, она убивается не из-за дорогого Джона,— сказал, неприятно улыбаясь, Марвин.— Мы давно были готовы к его смерти. Она расстроена из-за своей любимой Дэффи.
— Ее пекинес? — спросила Люси.— Сомбер Даффодил Третья?
— Сомбер Даффодил Третья,— подтвердил он, отхлебнув из бокала, плюхнулся в другое кожаное кресло, рядом с Люси, и перекинул длинную ногу через ручку.
— Почему бы и вам не сесть так, как я? — спросил он неожиданно с выражением, очень похожим на вожделение.— Это единственный способ удобно сидеть в таких креслах.
— Но он не очень подобает леди,— заметила Люси чопорно, делая маленький глоток своего слабого напитка.
— Кто вас просит быть леди? — его вожделение становилось все более явным.— Вы знаете, что сверчок-джентльмен сказал даме-кузнечику?
— Нет,— ответила Люси.— Не знаю и не интересуюсь этим.
— Ну-у, он сказал… Эй, послушайте! — прервал он сам себя, поскольку горничная показалась между портьерами.— Почему вы врываетесь сюда, Мейбл? Люси Гамильтон и я так уютно сидим тут за стаканчиком, и я рассказываю ей очень занятную историю.
Люси быстро поднялась, поставила стакан и вопросительно посмотрела на горничную. Мейбл изобразила реверанс:
— Мадам ждет вас наверху в гостиной, мэм.
Люси проворно последовала за ней, даже не оглянувшись на Марвина. Горничная опять провела ее через сводчатый холл к широкой лестнице, поворачивающей вправо. Наверху был еще один просторный холл. Горничная легонько постучала в закрытую дверь, приоткрыла ее и доложила:
— Мисс Гамильтон.
Будуар был обит ситцем и выглядел очень женственно, а температура в нем была как в оранжерее, где разводят тропические цветы, и резко отличалась от приятной прохлады в остальной части большого каменного дома. И девочку-женщину, сидевшую в шезлонге, опираясь на мягкие шелковые подушки, вполне можно было сравнить с редкостной орхидеей. У Аниты Роджелл были тонкие нежные черты, и она всячески подчеркивала в своем облике хрупкость и воздушность. Ее фиалковые глаза казались огромными и часто принимали меланхолическое выражение, каковой художественный эффект, как установила Люси при ближайшем рассмотрении, достигался благодаря искусно наложенным фиолетовым теням для глаз в соединении с тонкой золотой пудрой на бровях, которым была заботливо придана должная форма. Волосы ее, зачесанные назад и открывавшие лицо камеи, были мягкие, как шелк, и цвета спелой кукурузы, когда на поле играет утреннее солнце. Широкий лоб был открыт, как и маленькие, похожие на раковины уши, плотно прилегавшие к голове. Только рот диссонировал с тем доведенным до совершенства произведением искусства, каким было лицо Аниты Роджелл. И, как сообразила Люси, ошеломляющее действие этого яркого контраста с общим впечатлением тоже было тщательно и безошибочно рассчитано.
Рот был большой, вульгарный, с полной выпяченной нижней губой, смело подчеркнутый ярко- оранжевой с лиловым оттенком помадой. Эффект, который производил этот кричащий рот на фоне выражения холодной хрупкости, доминировавшей в лице Аниты, с трудом поддавался описанию. Он выглядел наглым и бесстыдным обещанием чувственных наслаждений,— обещанием, скрытым под холодной внешностью, вопиющей и соблазнительной демонстрацией сексуальности, которая иначе осталась бы незамеченной.
Вот что поразило Люси, когда она вошла в слишком теплую комнату. У нее не было возможности узнать, что чувствовали мужчины, впервые видевшие Аниту, и мелькнула мысль, что она дорого дала бы, чтобы взглянуть, как отреагировал бы на эту женщину Майкл Шейн. Люси сказала сдержанно:
— Я приношу извинения за вторжение, миссис Роджелл, но когда мы в «Вечном Приюте» узнали о вашей потере, мы сочли своим моральным долгом предложить вашему вниманию некоторые из наших уникальных услуг, которые смягчают боль и горечь утраты у владельцев животных; мы искренне надеемся хоть немного успокоить вас.
Эту речь Люси выучила наизусть и произнесла без запинки,— как она надеялась, с достойным похвалы выражением искренности.
Анита держала карточку двумя тонкими, суживающимися к концу пальчиками левой руки. Она разглядывала ее, нахмурив тоненькие брови и наморщив гладкий лоб, пока Люси декламировала свой текст, и затем протянула:
— Боюсь, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.
Голос у нее оказался неожиданно сильным и глубоким, отзвук которого, казалось, еще вибрировал в тишине, когда она уже умолкала.
— Мы не то чтобы хотим чего-то от вас. Мы просто чувствуем, что можем сделать нечто, имеющее для вас значение. Разве вы никогда не слышали о «Вечном Приюте для животных»?
Это прозвучало так, словно такое незнание свидетельствовало о вопиющем невежестве, и Анита клюнула на наживку:
— Название кажется знакомым, но что-то не могу припомнить…
— Наш маленький буклет объяснит вам все скорее и лучше, чем я,— прервала ее Люси, извлекая брошюру из сумочки.— Это займет всего минуту. Просмотрите, и сердце вам подскажет, какой вид услуг надо выбрать, чтобы дать вашей дорогой Сомбер Даффодил Третьей последний приют. Ведь каждый владелец четвероногого друга, так преданного вам при жизни, не может не пожелать собачьей душе, миновавшей долину смерти, войти в царствие горнего покоя, недоступное нашему земному пониманию.
Люси отметила выражение страха и подозрительности, мелькнувшее в глазах Аниты, когда закончилась эта знаменательная речь, а также то, как неохотно Анита держала буклет. Люси подумала: «Ого, кажется, я зашла слишком далеко. Вряд ли эта дамочка так глупа, как я надеялась. Осторожно, Люси Гамильтон, не витай в облаках».
Вслух она сказала:
— Самый беглый взгляд на этот буклет вам покажет, что у нас одно из лучших заведений подобного рода в Штатах. И я гарантирую, что цены у нас совершенно умеренные. Мы учреждены как некоммерческая организация, и наше главное желание — оказать реальную помощь всем, кто страдает и безутешен от потери преданного четвероногого друга.
Анита взглянула мельком на обложку, выполненную в пастельных тонах, и шевельнула золотыми ресницами:
— Кладбище для животных? Я слышала, что они сейчас очень модны в Нью-Йорке, но не знала, что такое есть и в Майами.
— Мы так и заподозрили, что вы находитесь в неведении относительно нашего существования, когда прочли сегодня утром в газете о том, что от вас ушла ваша Дэффи. Мы обычно не навязываем своих услуг, миссис Роджелл, но мы действительно почувствовали, что наш долг предложить вам воспользоваться нашими возможностями и нашим подготовленным персоналом.
— Присядьте, пока я посмотрю,— сказала Анита рассеянно.— Хотя теперь уже вряд ли можно чем- либо помочь моей Дэффи.
