— Моя драгоценная дочь! Да благослови тебя Господь! В малиновой зале был поставлен алтарь; все было так красиво, однако Шарлотта видела только Леопольда в мундире британского генерала (отец совсем недавно присвоил ему этот чин). На поясе Леопольда сверкали бриллианты, а на груди — ордена, которые он заслужил на поле битвы. Обряд венчания исполнял архиепископ Кентерберийский, и высокий, юный голос Шарлотты, приносившей брачные клятвы, звучал твердо и громко.
— Да! — горячо воскликнула она.
Церемония окончилась. Она стала женой Леопольда.
Регент протянул к ним руки и обнял молодых. Все плакали.
Королева ждала, пока Шарлотта подойдет к ней. Шарлотта поцеловала ее руку, потом перецеловала всех принцесс и пошла дальше, принимая поздравления.
«Это, — подумала она, — счастливейший день в моей жизни».
И когда они поехали в Отлендс, чтобы провести там медовый месяц, она сказала об этом Леопольду.
Новобрачные добрались до Отлендса почти в полночь. Шарлотта была так взволнована, что всю дорогу болтала без умолку. Она рассказала Леопольду про чудаковатую герцогиню и прибавила, что он не должен удивляться, если в их спальню ворвется стайка обезьян. Сказав это, Шарлотта от души рассмеялась, а Леопольд позволил себе снисходительную улыбку.
— Степенней, моя дорогая, будьте степеннее, — пробормотал он.
— Конечно, буду, если вам этого хочется, ваше степенство, — воскликнула принцесса и прижалась к Леопольду. К дому они подъезжали уже молча.
Как приятно было бродить по Отлендскому парку, проведывать маленькие могилки на зверином кладбище, бегать вместе с собаками... Правда, Леопольд заявил, что принцессе теперь не пристало бегать, как девчонке, ведь она замужняя женщина.
— Да какая разница: пристало или не пристало? Я счастлива, дорогой Лео.
— Мне это очень приятно, — ответил Леопольд, — но в вашем положении, увы, следует думать о приличиях. И еще, любовь моя, вам кажется правильным называть меня в присутствии слуг Лео?
— А как я вас должна называть? Мой любимый? Мое дражайшее степенство?
— Вы неисправимы.
— А кто вел бы себя иначе, выйдя замуж за самого красивого мужчину на свете?
Леопольд был в восторге от жены. Она так бурно выражала свои чувства... однако их следовало обуздать, ибо ей не пристало так себя вести.
— Любовь моя, — молвил Леопольд, — кроме того, что вы самая восхитительная принцесса в мире, вы еще и наследница трона великой страны. Вам не следует об этом забывать.
— О, я хочу помнить только о том, что я жена моего дорогого Лео. Лео, Лео, Лео! — поддразнивающе засмеялась Шарлотта. — Но только не в присутствии слуг. А как мне величать вас при слугах, мой дорогой?
— В их присутствии и в торжественных случаях, на людях, я полагаю, вам следовало бы называть меня Кобургом.
Шарлотта весело расхохоталась.
— Кобургом! Мой драгоценный Кобург! Кобург! Я буду говорить так, что это прозвучит еще нежнее, чем Лео.
— И все-таки говорите, любовь моя... чтобы доставить мне удовольствие.
— Дорогой Лео Кобург, я готова умереть, лишь бы вам было хорошо.
Принц-регент приехал в Отлендс, чтобы посмотреть, как идут дела у новобрачных. А Шарлотта впервые в жизни пожалела, что он проявляет такую заботу.
Разумеется, регент явился не просто так, а с помпой, и интимность жизни в Отлендсе была нарушена.
Регент протянул к Шарлотте руки и обнял ее.
— Я вижу, что вторгся в рай, — с улыбкой Юпитера произнес он.
— Дорогой папа, как хорошо, что вы приехали!
— Мое единственное дитя, я много думал о тебе. Принц наморщил нос. Запахи животных раздражали его. Одна из собачонок герцогини подошла понюхать его начищенные до блеска сапоги.
Шарлотта свистнула, подзывая собаку к себе, и регент поморщился; он заметил, что и Леопольду далеко не всегда по вкусу мальчишечьи ухватки Шарлотты.
«У парня есть некоторое чувство собственного достоинства, — отметил про себя регент. — Вероятно, не так уж много, ведь он из какого-то захудалого княжества, однако теперь ему суждено погреться в лучах чужой славы, ибо его жена — будущая королева Англии».
Но все равно зять ему не нравился. Глядя на него, регент всегда вспоминал неприятную историю с Оранским и думал о том, что он бы предпочел брак с голландцем.
Шарлотта взяла отца под руку, и к нему вернулось хорошее настроение; регент любил внешние проявления нежности; пусть люди видят, что после стольких скандалов им все же удалось примириться.
— Тебе идет замужняя жизнь.
— А ... Э-Э...Э-Э... Кобургу?
«Значит, он для нее Кобург! — подумал принц. — Довольно формально. Боже правый, неужели Леопольд уже взялся за ее воспитание?»
Они сидели в гостиной, ожидая, пока им подадут перекусить, и регент обратил внимание на то, как мало Леопольд пьет. Регенту почудился в этом чуть ли не упрек, однако он твердо решил сохранить хорошее настроение. Регент сказал, что Леопольду очень идет генеральская форма и поинтересовался, заметил ли зять, какая форма у гвардейцев? После этого регент принялся подробно обсуждать отличия различных мундиров. Шарлотта зевала, мечтая о том, чтобы отец поскорее уехал, а Леопольд слушал внимательно и притворялся заинтересованным.
— Кемелфорд-хаус — на самом деле не очень подходящее место, — сказал регент. — Вам следует осмотреть дворец в Эшере. Вот где, по-моему, идеально. Может быть, вам захочется там кое-что переделать. Если понадобится совет, я с удовольствием вам помогу.
И принц оседлал еще одного любимого конька — принялся рассказывать о переделках в Карлтон- хаусе и «Павильоне». Он поведал Леопольду историю «Павильона», не забыв упомянуть и о том, что это был полуразвалившийся сельский дом, когда его вдруг обнаружил Вельтхе.
Визит, казалось, длился целую вечность.
Уезжая, регент игриво сказал Леопольду:
— Будьте осторожны, а не то она будет вами командовать. Вы должны проводить свою линию.
— Дорогой папа, — откликнулась Шарлотта, — мы даже не ставим так вопрос: кто из нас будет командовать. Я исполняю желания Кобурга просто потому, что мне это очень приятно.
— Ты говоришь как любящая жена, — провозгласил регент.
А про себя цинично добавил: «В первую неделю медового месяца».
Однако уезжая, он был грустен, ибо вспоминал о несказанной радости, которая владела им после некоей церемонии, состоявшейся в доме Марий Фитцгерберт на Парк-стрит.
И регент сказал себе в тысячный раз: «Не надо было мне уходить от Марии».
