— Когда человек счастлив, ему не о чем писать, — пожаловалась Шарлотта Луизе.
Принцесса думала о Мерсер, которая когда-то так много для нее значила. Вероятно, это была лишь отговорка, чтобы не писать, но ведь и Мерсер вдруг утратила обычное благоразумие: она сообщила Шарлотте о своем намерении выйти замуж за графа де Флохоля, человека, брак с которым Леопольд не одобрял. Может быть, вообще привязанность к Мерсер объясняется тем, что Шарлотта до встречи с Леопольдом не знала, какие бывают здравомыслящие люди, и поэтому на нее произвели такое впечатление рассуждения Мерсер? Ладно, во всяком случае, Мерсер слишком поглощена собственными делами и, наверное, не заметит, что Шарлотта ей не пишет. Хотя раньше они переписывались регулярно... Ах, как все меняется после свадьбы!
Вполне естественно, что у столь идеальной пары очень скоро произошло самое желанное событие: Шарлотта забеременела.
— Мы никому не будем говорить, — предупредил осторожный Леопольд, — пока не будем абсолютно уверены.
Милый, степенный Леопольд! Он прекрасно знал слабости Шарлотты. Она растрезвонила бы о ребенке по всему дому, и очень скоро появилось бы столько карикатур и памфлетов! Леопольд заявил, что не желает становиться объектом столь грубых насмешек.
Шарлотта с ним горячо согласилась. И постаралась подавить радостное возбуждение, хотя это было нелегко.
Да, нелегко, особенно потому, что они жили в Лондоне — в Кемелфорд-хаусе, на углу Оксфорд-стрит и Парк-Лейн — и им приходилось часто бывать в свете. Когда они пошли посмотреть на мистера Кина, игравшего в «Бертраме», им устроили грандиозную овацию. Как Шарлотта гордилась тогда Леопольдом Кобургом, наряженным в генеральскую форму. Ордена, украшавшие его грудь, свидетельствовали о его отваге.
Но когда Шарлотта и Леопольд собирались посмотреть на миссис Сиддонс в роли леди Макбет — эта роль принесла ей славу, — принцессе вдруг стало нехорошо, и пришлось остаться дома.
Первое облачко затуманило идиллически чистый горизонт. У Шарлотты случился выкидыш. Принцесса недолго хворала, поскольку жизнь будущего младенца прервалась в самом начале, однако врачи прописали Шарлотте постельный режим, и газетчики докопались до истины. Народ сочувствовал Шарлотте и полюбил ее сильнее прежнего.
Леопольд утешал жену. Конечно, печально, что так получилось, но они оба еще очень молоды!
Шарлотта надеялась поправиться и побывать на свадьбе принцессы Марии с герцогом Глочестером. Она радовалась, что свадьба наконец состоится, ведь ей было не по себе, когда она вспоминала о том, как разыграла Марию; притворившись, что Билли нравится ей самой.
Но когда настал долгожданный день, доктора посоветовали ей воздержаться.
Шарлотта заупрямилась.
— Но это же, — сказала она, — свадьба моей дорогой тетушки! Я должна пойти.
Доктора покачали головами.
— Нет, я пойду! — заявила Шарлотта. Присутствовавший при этой сцене Леопольд потихоньку подал врачам знак, чтобы они удалились.
— Моя дорогая, — сказал он, оставшись с ней наедине, — вы должны слушаться докторов.
— Я прекрасно себя чувствую и непременно пойду на свадьбу Марии... если я этого не сделаю, она решит, что я до сих пор влюблена в Глупого Билли. — Эти слова ее насмешили, и принцесса залилась громким хохотом, от которого Леопольд всегда немного морщился.
Затем Шарлотта, по-прежнему смеясь, рассказала Леопольду о том, как она притворилась, будто хочет замуж за Глочестера, когда ее пытались выдать за Оранского.
— Теперь, надеюсь, вы понимаете, милый Лео, что я должна пойти на эту свадьбу.
— Не вижу оснований.
— О, мое дорогое, серьезнейшее степенство! Позвольте мне самой судить, что лучше для моих родственников.
— Но, дорогая Шарлотта, вы же не можете судить о состоянии своего здоровья лучше, чем доктора.
— Вы обращаетесь со мной, как со старухой! Нет, я все равно пойду. Бедняжка Мария, она столько лет ждала этого события. Вчера, навещая меня, она рассказала про свое подвенечное платье. Оно очень красивое... как было у меня... и очень похоже на мое. Тоже из серебряной парчи, украшено вышивкой и брюссельским кружевом. А в волосах у нее тоже будут бриллианты. Она будет прекрасно выглядеть, несмотря на свой возраст. Бедная старушка! Я уверена, что Глупый Билли будет ей гордиться.
Леопольд тихонько кашлянул — в знак неодобрения.
— Шарлотта, вам не следует говорить о своих родственниках, членах королевской семьи, в таком тоне.
— О, но я так привыкла, дорогой Лео, а вы уже, вероятно, убедились, что я многое делаю не так, как надо. И всегда делала.
— Не понимаю, зачем нужно продолжать поступать не самым лучшим образом.
— Лео, дорогой, как вы мило изъясняетесь... словно произносите речь в Палате общин, а не разговариваете с вашей любящей женой.
— Я не уверен, что жена меня любит.
— Лео, как вы можете говорить такое?!
— Жене не хочется сделать мне приятное.
— Ну как вы можете? А, я знаю, в чем дело! У вас есть другая женщина. Я видела, с каким восхищением вы смотрели на родственницу Веллингтона!
— Не говорите глупостей. Она пожилая женщина, на двадцать лет старше меня.
— Ну и что? Папа всегда любил зрелых женщин. Может, все принцы такие. О, Леопольд, неужели я для вас слишком молода?
— Порой мне кажется, что ваша непоследовательность объясняется именно молодостью.
Шарлотта вдруг рассердилась. Неужели ему и вправду нравится родственница Веллингтона? О, она этого не вынесет! И потом... она непременно должна пойти на свадьбу Марии! Разве можно не посмотреть, как бедная старая тетушка, прождав столько лет, наконец выйдет замуж за степенного Глупого Билли! Шарлотта вполне могла вообразить себя на месте Марии. Конечно, она тогда всех разыгрывала, но люди-то считали, что она говорит всерьез!
— Я пойду на свадьбу Марии, — холодно произнесла Шарлотта.
Леопольд встал, щелкнул каблуками, поклонился и вышел.
Первая ссора... Шарлотта не могла этого вынести. Леопольд ею недоволен! Он никогда не смотрел на нее таким ледяным взором.
«И все же если я захочу пойти, то пойду, — сказала она себе. — Пусть он мой муж, но он не должен забывать, что это я буду королевой Англии, а он всего лишь мой супруг».
Что бы ей надеть на эту свадьбу? Надо бы что-то особое... Платье из золотой парчи... серебряное не подходит, ведь она уже замужняя женщина.
Однако Шарлотту не утешали мысли о платье, не успокаивало то, что она настоит на своем. На самом деле ей не хотелось настаивать. В глубине души ей хотелось только ублажать Леопольда.
«Нет, я должна помнить, что в один прекрасный день я стану королевой! И он пусть об этом не забывает!»
Какой несчастный день! Леопольд ее избегал, а когда она виделась с ним в присутствии других людей, он держался отчужденно.
