все проблемы…
– Каким колпаком, черт побери?! Пирамида еще не закончена, – схватился за голову Птаклюсп- старший. – Ты что натворил?! Пирамиды начинают аккумулировать энергию, только когда они закончены. Когда они уже
– Надо что-то предпринять с массой и… – лихорадочно соображал архитектор. – И со скоростью постройки. Время попалось в ловушку. Видишь ли, теоретически появление небольших узлов в период строительства возможно, но они должны быть слабыми и практически неощутимыми. Если ты задержишься в одном из них, то, может, станешь на несколько часов моложе или старше или… – он окончательно перешел на нечленораздельное бормотание.
– Помню, когда мы строили усыпальницу Хенета XIV, художник сказал, что работал над фресками в зале царицы всего два часа, но все мы были свидетелями, что отсутствовал он три дня, и поэтому его оштрафовали, – задумчиво проговорил Птаклюсп. – Страшный, помнится, был шум в Гильдии.
– Видишь, ты же сам говоришь.
– Что говорю?
– Насчет художника и фресок. Только что.
– Ничего я не говорил. Да ты и не слушал.
– Могу поклясться. Как бы там ни было, мы попали в переплет посерьезнее. И в любой момент может возникнуть еще один узел.
– Так плохо?
– Да, – сказал 2-б. – У нас не должны были возникнуть отрицательные узлы, но, похоже, это все-таки случилось. Теперь можно ожидать быстрых и обратных потоков и далее коротких петель. Боюсь, нам предстоит столкнуться со всеми видами временных аномалий. Надо убирать людей.
– А ты случайно не можешь придумать, как сделать так, чтобы они работали быстро, а мы платили им медленнее? – спросил Птаклюсп. – Вот это мысль. Надо будет подкинуть ее твоему брату.
– Нет! Выводи людей! Сначала мы уложим плиты и накроем все колпаком.
– Хорошо, хорошо. Это я просто так. Как будто у нас и без того мало проблем…
Птаклюсп протиснулся между сгрудившимися в центре работниками. Здесь, по крайней мере, стояла тишина. Мертвая тишина…
– Так, так, – сказал он. – Ну-ка, что тут… О боги!
– Мой бывший завтрак, – поделился старший штукатур. – Черт побери. А я только нацелился на то яблоко.
Птаклюсп почувствовал, что голова у него идет кругом. Все это казалось ужасно знакомым. Он уже переживал это прежде. Поразительное ощущение deja vu[16].
Сын в ужасе глядел на него. Медленно, боясь даже подумать о том, что могут увидеть, они обернулись.
Сзади стояли они сами и спорили о чем-то: Птаклюсп 2-б клялся, что отец только что что-то сказал.
«Значит, это я стою там, – со страхом подумал Птаклюсп. – Со стороны меня и не узнать. Но ведь я и здесь тоже.
Вот что такое петля. Вроде маленького водоворота в реке, только река эта – время. И я дважды описал петлю».
Другой Птаклюсп встретился с ним взглядом.
Время судорожно напряглось, напряжение длилось, пока наконец что-то не хлопнуло, словно шар из жевательной резинки. Петля порвалась, и Птаклюсп номер два растаял в воздухе.
– Я знаю, в чем причина, – тихо пробормотал Птаклюсп 2-б, по-прежнему не выпуская руку изо рта. – Знаю, что пирамида не закончена, но она
Дословно: «Я вернусь сюда вновь».
– Заткнись. Ты можешь определить, где будут образовываться узлы? – перебил Птаклюсп. – И давай- ка иди, а то все ребята на нас уставились. Соберись, сынок.
Птаклюсп 2-б инстинктивно схватился за счеты, которые болтались у него на поясе.
– Да, наверное, – кивнул он, – все дело в функции распределения массы и…
– Верно, – решительно произнес строитель. – Вот и давай потихоньку. И скажи всем десятникам, чтобы подошли ко мне.
Глаза Птаклюспа вспыхнули тусклым, слюдяным блеском. Нижняя челюсть стала чеканно каменной. «Может быть, это пирамида заставляет меня думать так быстро», – пронеслось у него в голове.
– И брату скажи, пусть подойдет.
«Вот он – эффект пирамиды. Я вспоминаю мысль, которая только придет ко мне на ум.
Хотя в подробности лучше не вдаваться. Будь практичнее».
Он снова бросил взгляд на законченную наполовину постройку. «Боги знали, что нам не успеть в срок, – сказал он про себя. – Что ж, теперь это не важно. Мы можем работать столько, сколько захотим!»
– Что с тобой? – окликнул 2-б. – Папа, что с тобой?
– Значит, это была одна из твоих временных петель? – спросил Птаклюсп с видом сомнамбулы.
Блестящая мысль! Больше никто не смелеет попрекнуть их сорванным контрактом, премиальные посыплются дождем, а сроки – ну их к демонам!
– Нет, папа! Мы должны…
– Ты уверен, что сможешь распознать, где образуются эти петли?
– Да, надеюсь, но…
– Отлично.
От волнения Птаклюсп аж трясся. Может, придется платить людям больше, но оно того стоит. Еще надо заставить Птаклюспа 2-а составить что-то вроде графика – финансовая сказка, что и говорить! Ребятам придется согласиться. А то, вишь, жаловались, что приходится работать вместе с вольнонаемными или очудноземцами, – им, вишь, подавай в напарники членов Гильдии, которые на окладе! Ничего, теперь придется поработать с самими собой – тут уж не пожалуешься.
Птаклюсп 2-б попятился и на всякий случай покрепче сжал счеты.
– Папа, – осторожно осведомился он, – о чем ты думаешь?
Отец взглянул на него с лучезарной улыбкой.
– О двойниках, – сказал он.
Политика оказалась интересным делом. Теппик чувствовал, что это именно то поприще, на котором он сможет внести свой вклад.
Джелибейби – старое, почтенное государство. Но, увы, с точки зрения боевой единицы слишком маленькое, что на сегодняшний день являлось едва ли не самым главным. Однако Диос рассказывал о том, что так было не всегда. Некогда Джелибейби правил миром исключительно благодаря силе своей знати, и двадцатипятитысячная регулярная армия в те славные дни использовалась крайне редко.
Ныне Джелибейби довольствовался остатками былой власти – узкая полоска земли между двумя могучими империями, Цортом и Эфебом, каждая из которых одновременно представляла угрозу и служила щитом. Уже более тысячи лет цари Джеля с помощью дипломатических ухищрений, изысканных манер и суетливой деятельности, какая и не снилась накачанной адреналином сороконожке, поддерживали мирные отношения со всей теневой частью континента. При правильном использовании уже один тот факт, что ты существуешь на свете семь тысяч лет, может стать грозным оружием.
– Значит, ты хочешь сказать, что мы – нейтральная территория? – уточнил Теппик.
– Цорт, как и мы, представляет собой цивилизацию, возросшую в пустыне, – пояснил Диос, сцепив
