— Правда?
Низз снова побарабанил пальцами по столу.
«Нет, это невозможно, — убеждал он себя. — Парень врет. У бедняги совсем ум за разум зашел… Впрочем… Может, тут как раз это и нужно? Поистине извращенный ум? Толстяк — это вам не очередной лорд, чей особняк нужно навестить под покровом ночи. И логично предположить, что на Толстяка уже пытались охотиться…
Вот и ладно. Чайчай наверняка потерпит неудачу — и возможно, даже фатальную, если его план достаточно глуп. Может, Гильдия потеряет золото, а может, и нет…»
— Ну хорошо… — задумчиво протянул Низз. — Пожалуй, мне вовсе не обязательно знать детали твоего плана.
— И меня это вполне устраивает, сэр.
— Как это?
— Я и не собирался посвящать вас в свой план, сэр. Вы бы его не одобрили.
— Ты настолько уверен в своих силах? С чего бы это?
— Я просто мыслю логически, сэр, — с некоторой укоризной в голосе ответил юноша.
— Логически?
— Ну, смотрю на вещи несколько иначе.
День для Сьюзен начался вполне спокойно, если не считать того, что Гавейн наступил на трещину в мостовой. Причем специально.
Изощренный ум предыдущей гувернантки породил на свет множество чудовищ, предназначенных расправляться с непослушными подростками. Тех детишек, которые наступали на трещины в мостовой, за ближайшим углом поджидал дикий медведь.
Отправляясь со своими воспитанниками на прогулку, Сьюзен всегда прихватывала с собой кочергу. Как правило, достаточно было одного удара. Чудовища, уверенные в собственной неуязвимости, никак не ожидали атаки, ведь их никто не должен был видеть.
— Гавейн? — окликнула Сьюзен, не спуская глаз с испуганного медведя, который, заметив ее, нерешительно попятился.
— Да?
— Ты наступил на трещину только для того, чтобы я поколотила бедное создание, вся вина которого заключается только в том, что оно должно разорвать тебя на мелкие кусочки?
— Я просто прыгал и…
— Так я тебе и поверила. Если ты прыгал, то почему ж через трещину не перепрыгнул?
Мальчик наградил ее широкой улыбкой.
— Еще раз так сделаешь, выдерну ноги и завяжу бантиком у тебя на затылке, — спокойно предупредила Сьюзен.
Мальчик кивнул и отправился спихивать Твилу с качелей.
Сьюзен облегченно вздохнула. Это открытие принадлежало лично ей. Странные угрозы не пугают детей, но заставляют их подчиняться. Главное — побольше подробностей.
Предыдущая гувернантка использовала в качестве устрашения разных чудовищ и страшил. Всегда находился кто-то, готовый сожрать живьем или утащить в неизвестность плохого ребенка за то, что он заикается или как будто назло продолжает писать левой рукой. Сунул в рот палец — с проблемой справится Человек-Руки-Ножницы. Плохо кушаешь — добро пожаловать к живущему в подвале страшиле. Из таких вот кирпичиков и состояла детства невинная пора.
Попытки Сьюзен разубедить детей в существовании чудовищ лишь усугубили проблему.
Твила начала писаться по ночам — возможно, пытаясь изгнать таким образом ужасную когтистую тварь, которая, как считала девочка, обитает под кроватью.
Сьюзен узнала о происходящем в первый же день, вернее ночь, своей работы — Твила прибежала к ней в комнату и, плача, рассказала, что в шкафу сидит страшила.
Вздохнув, новоиспеченная гувернантка отправилась в детскую, однако, обнаружив, что Твида ничего не придумывает, Сьюзен так разозлилась, что вытащила страшилу из шкафа, огрела по башке кочергой, вывихнула ему лапу и пинками изгнала через черный ход.
Дети наотрез отказывались не верить в чудовищ, поскольку точно знали: чудовища существуют.
Впрочем, некоторое время спустя они не менее твердо уверовали в кочергу.
Сейчас Сьюзен сидела на скамейке и читала книгу. Она каждый день отправлялась с детьми на прогулку, чтобы те могли пообщаться со сверстниками. Сьюзен была искренне уверена: взрослая жизнь — та же игровая площадка, только размерами побольше. Кроме того, звучащие в отдалении детские голоса — это ведь так приятно. Главное — выбрать правильную скамейку, чтобы не слышать, что там замышляют невинные детишки.
После прогулки начинались занятия. Самым сложным было отучить детей от скучных книжек про бездомных собачек и плохих ребятишек, которые потом обязательно становились хорошими. Но с данной проблемой Сьюзен также справилась. Гавейн, к примеру, очень любил слушать о битвах генерала Тактикуса. Во-первых, в них неизменно проливались реки крови, а во-вторых, данная тема считалась неподходящей для детей и оттого была еще более захватывающей. В результате словарный запас мальчика расширялся не по дням, а по часам; к примеру, слово «свежевыпотрошенный» Гавейн уже произносил без запинки и легко использовал в непринужденной беседе. Да и, в конце концов, нужно ли учить детей быть детьми? Они и так это умеют.
