— Не уйду.
Блаженная. И путь мне в психушку заказан. Он довольно заурчал своей победе. Это уже не проигранный во имя стратегических целей бой. Это, Леночка, проигранная война. Поражение полное и безоговорочное.
На полу в джинсах задребезжал телефон. Рик дотянулся, молча выслушал, поднялся. Я развернулась и испуганно села. Серо-желтые глаза оказались напротив моих.
— Сиди тут. Никуда не выходи. Я вернусь.
— Ты куда? — прошептала я. В душе липким комком свернулся страх, страх за него.
— Стая жаждет мести.
— Что уже? А как же… Никто не знает же…
— С чего ты взяла? Пора. Мне вступать первым.
— А с тобой нельзя? — глупый вопрос, я и сама это понимала, но знать, что придется сидеть и ждать неизвестно чего… Это ужасало.
Он отрицательно покачал головой.
— А меня из твоих сородичей никто не достанет?
— Не смогут. Объединиться для защиты — закон неизменный для всех. Там наказывать буду не я.
— А кто?
Рик не ответил. Потянула его на себя, поцеловала. Исчез. Я осталась одна, огляделась. Прошло всего двое суток. За это время жизнь сотворила крутое пике, двигатель отказал, и я рухнула вниз. Боюсь, мягкой посадки не получится. Разобьюсь о землю, как только достигну ее, а произойдет это очень скоро.
В углу бесформенной кучей были свалены знакомые пакеты с торгового центра. Я улыбнулась, одеть же предпочла все то, что было на мне прежде, включая майку Рика, особенно майку Рика.
13
Бродила по небольшому дому из угла в угол, не зная чем занять себя, как унять дико стучащее сердце и мысли, обрушивающие на нервы новую и новую волну вероятных событий, происходящих где-то там. Черт! И ведь даже не спросила где и как? Просто отпустила и все!
Остановилась у окна, в очередной раз вглядываясь в окружающий лес. Затылок разрезала сильная боль, свет померк, я провалилась во мрак.
Сознание медленно болезненно возвратилось в голову. Попыталась пошевелиться. Не вышло. Открыла глаза.
— Привет, — на меня смотрел молодой красивый парень. Его лицо неуловимо мелькнуло в памяти.
— Ну, привет, — просипела я срывающимся голосом. — И чем обязана?
Я сидела на стуле, руки, ноги слеплены скотчем.
— Не боишься?
— Не решила еще.
Он улыбнулся.
— Ты мне нравишься.
— Прости, дружок, не взаимно.
Он снова улыбнулся. Эта улыбка пугала. Улыбка человека, который давно потерялся в закутках своего рассудка, иначе говоря, сошел с ума.
Я, наконец, сообразила.
— Ты — тот самый полицейский.
— Вспомнила? Мило, правда? Наблюдать, как люди суетятся и пытаются найти тебя, а ты рядом, за спиной у каждого…
— Так чем обязана? — прервала я вдохновенную речь. Голова раскалывалась от боли. Парню не понравился мой тон.
— Будь повежливее. Ты подстилка того, кто мне нужен. Он лишил мою сестру жизни, а я лишу жизни тебя и буду наблюдать за его реакцией, когда он обнаружит твой изуродованный труп.
Радужная перспектива! Мальчик, ты ведь одинок. Не хочешь побеседовать? Давай поговорим! Давай тебя заболтаем. Как же раскалывается голова!
— Это ты стоял у входа в скорую?
— Я, — он гордо выпрямился и закинул ногу на ногу. Я попыталась осмотреться. Все что смогла понять, что сижу в темной сырой маленькой подвальной комнатушке.
— Ты убил девушку-оборотня.
— Я. И посмотри, какая реакция! Нужно было сразу так поступить! Но я так увлекся изучением повадок этих уродов, что выпустил из виду некоторые детали о собаках.
— Ты сказал, у тебя была сестра…
— Да, — красивое лицо исказила ярость, граничащая с безумием. — Я ее любил, заботился о ней…
— Младшая? — прервала я его.
Он кивнул.
— Она была чудесным, добрым созданием. Но появился Георг, и я потерял ее. Она ходила за ним словно привязанная, говорила то, что он ей велел, делала, что он приказывал…
Присвистнула. Гришаня, оказывается, не гнушается гипнозом. Тоже мне герой-любовник!
— Я тогда еще не знал, — продолжал горе-мальчик, — о том, что она не делала ничего по собственной воле. Он вынуждал ее, заставлял. А потом явился Эрик и убил ее, убил мою девочку!
Прикусила губу. Знала, что не герой, но слышать все равно было больно. Меня, ведь, ждала та же участь, если бы по воле случая не пробудила интерес.
— Я не мог помочь. Я шел за ней поговорить, — в голосе звучала дикая противоестественная боль. — Он просто возник из ниоткуда, прямо у подъезда, сломал ей шею и исчез.
Я тихо выдохнула. Похититель вдруг вскочил с места.
— А ты, шлюха, по собственной воле…
Ему не хватило слов. Он с размаху обрушил на мою скулу кулак, я вновь провалилась в темноту.
В сознание меня вернула боль, невозможная, разрывающая на части. Я завизжала, открыла глаза.
— Доброе утро, подстилка. Не нравится. Мне тоже. А куда деваться?
Он оставил алую борозду на плече ножом. Я дернулась. Застонала. Освободиться не вышло.
— Не шевелись. Я хочу, чтобы ее имя вышло красиво. Я вырежу его по всему твоему телу и по лицу. Он запомнит его до конца дней своих.
Я завизжала от нового приступа боли. Майка Рика валялась рядом, точнее то, что от нее осталось. Дальнейшее плыло в тумане. Боль убивала, вытягивая сознание из тела и возвращая его обратно. Я безрезультатно дергалась, пытаясь вырваться. Происходящее казалось кошмарным противоестественным сном, который никак не хотел заканчиваться. Раздался грохот, где-то завыли многочисленные сирены. Меня оторвали от земли вместе со стулом, я завизжала, каждое движение тревожило раны, сознание окончательно уплыло. Я с облегчением погрузилась в спасительную темноту.
Теплые руки осторожно придерживали меня, боли почти не было. Стиснула зубы, с трудом разлепила тяжелые веки. Рик сидел на земле, я лежала на его коленях. Широкая ладонь бережно поддерживала мою голову. Он склонился к моему животу и зализывал все то, что так долго и мучительно тщательно вырезал безумец.
— Рик, — прошептала я и блаженно закрыла глаза. Он не ответил.
— Эрик, ты уверен, что девушке не нужна скорая? — обеспокоенный голос Кларка звучал откуда-то сверху.
— Мне не нужна скорая, — выдавила я.
