— Эврика Ворожбитова, — в ответ представилась я. — Некоторые зовут просто Рикой или Кирой, но мне больше нравится полное имя.
У меня начинает складываться впечатление, что некоторые слышат меня только наполовину… Что дядя, что Ника…
— Ой, а ты случайно не родственница Мадлен Ворожбитовой? — с восторгом в глазах спросила девочка, подавшись чуть вперед и вцепившись пальцами в лямку от сумки так, что костяшки побелели.
Нет, я понимаю, если бы она знала мою двоюродную бабушку (о, да, слышала бы она сама это словосочетание — загрызла бы!) — та, как никак, оборотень, — или даже троюродного прадедушку, который толкнул в массы законопроект по присвоению оборотням полной независимость от остального магического сообщества, но чтобы вспоминать бабушку Мадлен… Однако, вставить слова мне не дали.
— Откуда ты ее знаешь? — с заметным оживлением спросила Саманта.
— Ну… мне дедушка рассказывал…
При этом Ника так мило покраснела, что у меня как-то не возникло сомнений, что именно он рассказывал… Я подозрительно покосилась на Саманту, задавая немой вопрос, не может ли у меня случайно быть еще одной родственницы. Семейная хранительница в ответ посмотрела на меня не менее выразительно и покрутила лапой у уха. В ответ на такое я обиженно фыркнула и вернулась к импровизированной сушке вещей (выжимала воду на местный фикус, оставшийся от прошлого хозяина кабинета), а Ника негромко захихикала.
— А как его зовут? — продолжала допрос Саманта, сверкая зелеными глазами.
— Лик. Косматый.
— Тот самый Лик??
Так, кажется, это затянется надолго…
— Слушайте, девочки, может, закончим дела, а потом уже вы будете разговаривать? Мне еще на занятия идти надо. Хотя… — Я скосила взгляд на настенные часы. — Я уже безбожно опоздала. На первый урок. — Наверно, в этот момент я улыбалась, как объевшаяся сметаной кошка… в общем, должного сожаления по поводу опоздания не выказала. — Может, еще на второй урок на сегодня успею… Так что давайте закончим, а? Я тебя, Ника, если хочешь, на сегодня от занятий освобожу, с Самантой поговоришь. Она про меня расскажет, про мою семью, про новые изменения в школе. В общем, про все, что захочешь.
Ника послушно кивнула и смиренно сложила руки на коленях. Ох, что-то мне подсказывает, что в такой же позе я ее больше не увижу… И зачем мне такие трудности? За что? Мало мне было одной Дианы? А-а-а… хочу домой….
Взяв себя в руки, потребовала того же от своей подопечной. В том смысле, что попросила ее дать свою руку. Получив требуемое, я коварно ухмыльнулась (ну так, чисто для эффекта) и, взяв карандаш со стола, принялась рисовать запирающую руну. К счастью, в памяти она отложилась очень ярко. Закончив, 'передала' работу Саманте, пока Ника не успела ничего толком сообразить. В итоге получилось очень мило.
— Ну, вот и хорошо, — отпуская руку девочки, на которой уже ничего не было видно, довольно сообщила я. — Теперь ты не сможешь никому рассказать обо мне. Ни о том, кем я являюсь, ни о том, как тебя тут приняли. Прости за эту меру.
В карих глазах — недоумение, которое медленно уступало место обиде и возмущению. Даже, кажется, Саманте стало жалко девочку, потому что она мысленно поинтересовалась:
'Слушай, может, зря ты так… неожиданно?..'
И этот взгляд, с легкой растерянностью на дне зрачков, неожиданно натолкнул меня на воспоминания. Да, точно, я с ней уже встречалась, с этой маленькой волчицей! В поезде, в вагоне- ресторане. Еще тогда подумала, что девочка куда как необычная!
Интересно, что она там делала, откуда ехала?.. И почему в школе появилась почти на две недели позже, чем я?
Но об этом лучше поговорить позже. Кажется, девочка не в состоянии отвечать на вопросы.
Между тем Ника 'ожила'
— З… зачем?..
Пожимаю в ответ плечами и, премило улыбнувшись, беспечно отозвалась:
— Чтобы мне было спокойней.
С этими словами, бросив бесплотные попытки привести себя хотя бы в относительный порядок, я порадовалась, что одежда хоть немного подсохла (кроме, увы, берета), и направилась к двери. Сейчас бы поесть что-нибудь… Эх, мечты, мечты. Впрочем, может, Лапоть, добрая душа, позаботился обо мне, глупенькой?.. Надежда, как известно, умирает последней.
Уже отпирая дверь кабинета, я кое о чем вспомнила. Обернувшись, глянула на Нику и сообщила с таким видом, чтобы она сразу поняла — отказаться от 'приглашения' нельзя:
— Кстати, да. В среду, в четыре часа вечера жду тебя в четыреста седьмом классе. Не опаздывай.
И отправилась производить фурор (меня-то с 'истинным' цветом волос в школе еще никто не видел)! Чуется мне, что жизнь станет еще интереснее, чем была. Даже если Ника обидится на меня за руну, и не будет оправдывать прозвище 'Паника'. Все равно больше трех дней не выдержит, уж я-то знаю.
Отступление четвертое.
Вильгельмина была единственной дочерью Мадлен. Как так случилось — это длинная и грустная история, в которой есть место интригам, ненависти и колдовству. Если говорить коротко — Мадлен прокляли, что не удивительно. Удивительно другое — ни сама Мадлен, ни ее мать, ни другие члены и друзья семьи не смогли снять проклятие. А когда оно распалось само, было уже слишком поздно — ведьма умирала.
Так вот, Вильгельмина, или Вил, как ее называют в семье, была единственным ребенком у матери. Да и двоюродных братьев и сестер у нее было не так много, как ей хотелось бы. Строго говоря — только трое родственников одного поколения. Яромиру и Эсмиральду можно не брать в расчет, потому что первая почти не общалась с семьей, а вторую отец скрывал от всего магического мира — как же, она не-маг! Вот и остались Антай, Зарейна и Алекс. Из всех них нормально можно было общаться только с Зарейной.
Наверно, это общение и сказалось на тогда еще юной ведьмочке. Или, может быть, Вил выросла такой вопреки матери и бабушки, с которыми у нее всегда были довольно напряженные отношения. Как бы то ни было, вместо мудрой Старшей ведьмы семье Ворожбитовых досталась особа довольно ветреная. Впрочем, это касается исключительно отношений с мужчинами. В своей 'работе' она куда как серьезна, молоденькие ведьмочки ею восхищаются. Мужчин же, кроме тех, что относятся к ее семье, Вильгельмина считала за развлечение. Ну и, конечно, как некоторое приключение перед тем, как забеременеть.
Кого-то, пожалуй, может удивить, что у нее, еще не слишком-то старой ведьмы (по критериям магической братии, разумеется), уже шестеро дочерей. На самом деле все куда как просто — Вил всегда мечтала о сыне. Но, увы или к счастью, не сложилось. Но дочек своих она любит, пусть порой и поступает с ними слегка несправедливо — о чем только говорит случай с Красимирой, на которую Вильгельмина рассчитывала в будущем возложить обязанности Старшей, и которая решила, что судьба ее должна была сложиться по-другому, и уехала на Шаман-се, чтобы стать ведущей на мыс-волне.
Глава шестая
Вот примерно так и длилась моя 'школьная' жизнь. Знаете, что я вам скажу? За последние две недели я поняла, что школа — это тоже дурдом, как и мой дом. Только второй привычней, и в нем сумасшедших магов больше. А в первом — больше шума, детей и… интриг. Наблюдать за любовными интригами — это вообще нечто. Записочки, слухи, шепотки…
Но, что меня больше всего радовало — за день до предстоящей встречи со всеми местными магами
