— Пусть больше выпьет эликсира. Он здорово отшибает память, — вспомнил я.
— Отлично, Бес В Ребро, — похвалила меня рыжеволосая. — Это — как раз то, что нам нужно.
12
Жизнь в замке Зубень проистекала ужасно и полностью не соответствовала радужным картинам рисовавшимся в моем воображении до прибытия в Заячий Зуб. Ужасна была даже еда — ни в одном, самом строгом монастыре, не питались так аскетично, как при дворе баронессы. Утром — ломоть черного хлеба с солью и вода. В обед — постный бобовый суп, какая-нибудь каша и снова вода. За ужином, правда, каждый обитатель замка получал кубок слабенького винца наполовину разбавленного той же водой. Все порции ужасно маленькие, без всякой надежды на добавку, и только вода — без ограничения. Благо еще, нас с Быстрыми Глазками выручал потайной ход в винный погреб, основная дверь в который была завешана массивным замком и открывалась лишь раз в сутки, перед ужином.
Маленькая Трина вскорости загрустила. Я уж думал, что от плохого питания она заболела, когда девочка неожиданно призналась в том, что ее гнетет.
— Ах, мой милый папочка! — вздохнула она. — Ты был со мной таким добрым в первый день: рассказывал мне интересные истории, угощал сладостями, раздевал, омывал и ласкал перед сном. Неужели ты меня больше не любишь?
Как мог, объяснил я несчастному ребенку, все трудности нашего положения и уверил в своей безграничной любви, и, хотя она, все поняла, я, сразу же на следующий день, пользуясь возможностью выйти из замка, сводил ее на ярмарку и угостил изюмом. На обратном пути, укрывшись с моим милым дружком на поляне окружавшего замок леса, я долго грел руки под шубкой Трины, самозабвенно целуя ее губы, и, лишь когда ладони мои согрелись, проник ими под не так давно подаренное платьице. Она смущенно хихикнула и побыв так еще немного, мы поспешили в замок, чтобы, посетив библиотеку, согреться вином.
Там же ожидало нас столпотворение — несколько плотников и кузнец воздвигали посреди комнаты некое сооружение из двух столбов и двух поперечен из толстенных досок. Взглянув на эти поперечины, я, по трем отверстиям, центральное из которых было больше боковых, без труда узнал колодки, в которых и до сих пор еще содержат самых опасных узников. Нет слов, чтобы передать охвативший меня ужас.
— А, господин библиотекарь, — внезапно появившись откуда-то, сказала моя рыжая сообщница. — Их милость баронесса приказала вам временно не показываться в библиотеке. Пойдемте, я все объясню.
— Что это значит? — испуганным шепотом спросил я, когда мы оказались в моей с Триной комнате.
Выяснилось, что, несмотря не все рассказы Быстрых Глазок, об опасностях некоего ритуал, в ходе которого можно вызвать могущественного духа и дух этот даст ответ на любой вопрос, баронессе, во что бы то ни стало, захотелось этого духа вызвать.
— Я честно предупредила, что, если на ней есть хоть тень греха, дух может попытаться лишить ее чести, — глаза моей сообщницы лукаво блеснули. — Так что пусть пеняет на себя, коли так уверена в собственной добродетели.
— Однако, эти колодки?.. — удивился я, но, оказывается, моя сообщница все предусмотрела.
— А вдруг ваше зелье недостаточно отобьет ей память? — сказала она. — А так, она уж точно нас не увидит, ведь стоять то будет спиной к потайной двери.
— Хорошо, — согласился я. — Пойду готовить эликсир.
— И нарисуйте мне несколько магических значков, я украшу ими колодки, чтобы еще больше поразить воображение нашей хозяйки.
— С удовольствием, — я написал на древнем руническом языке, который используется ныне только магами, слово «Инкуб» и вручил кусок бумаги Быстрым Глазкам. — Чем больше будет этих надписей, тем полезней для ритуала, так что, пишите их, где угодно.
— Выглядит неплохо, — согласилась она. — Побегу готовить представление.
— Не забудьте насыпать в курильницы смесь трав, которую я приготовил, — напомнил я напоследок. — И, упаси вас Боги, не начертить вокруг баронессы магический круг перед тем, как уйдете.
Начало сеанса было назначено на полночь и до тех пор я без труда изготовил потребное количество эликсира, вольно пользуясь заранее заготовленным краденным из погреба вином. Остудив, для верности испытал эликсир на вкус и он оказался столь же терпким и приятным, как и во время опыта с трактирщицей. Когда за эликсиром прибежала Быстрые Глазки, я уже пожалел о пробе, — до того измучила меня похоть.
— Скоро ли? — с нетерпением спросил я.
— Скоро, мой добрый товарищ, — ответствовала она. — Баронесса уже назначила стражу и приказала ей ни в коем случае не входить в опечатанную мною библиотеку. Все будет по классическим законам плутовства — запертая комната, в которую никто, якобы, не может войти.
Я не слишком разбирался в этих законах, поэтому лишь пожелал своей сообщнице удачи, потом же самолично уложил Трину спать. Учитывая, что опасаться вторжения баронессы не приходилось, я не только раздел и омыл моего милого дружка, но еще и ласково чмокнул чуть пониже пупка, что привело ее в совершеннейший восторг. Еще некоторое время я провел за повторением ритуала, а потом вновь появилась Быстрые Глазки в сопровождении своего братца.
Украдкой мы спустились на нижний этаж замка, туда, где находился основной вход в винный погреб. Охраны здесь не было, а с огромным дверным замком моя спутница справилась при помощи отмычки.
— Помните, — сказал я, когда, миновав ряды огромных дубовых бочек, мы уже подошли к ведущей в библиотеку винтовой лестнице. — Нам нужно разжечь в баронессе такую похоть и довести ее до такого состояния блаженства, выше которого для нее не сможет быть уже ничего на свете.
— Постараемся, — сказала рыжеволосая. — Если этот ритуал получался у тебя раньше, то получится и теперь. А не получится, придумаем что-нибудь еще.
13
Библиотека, погруженная в тот момент в полумрак, являла собой следующее зрелище: у самых ее дверей стояло два высоких подсвечника, на которых пылали свечи, тут же дымили курильницы. Вокруг в изобилии были развешены клочки бумаги и пергамента, где рукою Быстрых Глазок было коряво начерчено имя Великого Инкуба. В центре комнаты стояла на четвереньках баронесса, чья шея и запястья были захвачены в изрисованные теми же магическими символами колодки. На полу, перед лицом ее была расстелена большая карта, на которой, как ей было сказано, дух обозначит нынешнее пребывание супруга. К кистям же баронессы Зубень были привязаны два бубна с бубенцами, беспрестанно звякая которыми она, что-то нараспев возглашала. Это придумала Быстрые Глазки, чтобы скрыть шум от нашего появления.
Прислушавшись я разобрал слова произносимые томным и тягучим, от воздействия эликсира, голосом:
— Приди же, приди… Где ты, мерзкий похотливый развратник?.. Как мог кинуть меня столь надолго?.. Я ли не пожертвовала тебе свою девственность?.. Я ли не добродетельная жена?.. Неужто ты мог бросить меня лишь потому, что не подставила тебе зад, ибо это не подобает благородной дворянке?.. Вот, я вся горяча и гораздо лучше твоих шлюх, с которыми ты изменяешь мне…
Пользуясь тем, что звук наших шагов скрывается этим беспрестанным завыванием и звоном бубенцов, мы неслышно приблизились к баронессе сзади и Быстрые Глазки незаметно задрала ее подол, который, по счастью, оказался достаточно широк. В отраженном от стен свете блеснуло то бесчеловечное металлическое сооружение, коим барон опоясал перед расставанием свою половину, но моя сообщница справилась с замком столь виртуозно, что баронесса даже не заметила, как оказалась от этого доспеха
