— Почему же? — полюбопытствовал Лэн. — Мне бы они не помешали… Ну хорошо, не хочешь давать советов, скажи хотя бы, где начинается страна карлисов?
Озимандия с видимым удовольствием доцедил свою порцию настойки и снова громко рыгнул.
— Сразу за Следом Копья. Но это по договору, а на самом деле они никогда не спускаются так низко. А вот когда пересечешь границу снегов…
Бар-Аммон понимающе кивнул.
— Мне говорили, что в горах лежит снег.
— Лежит снег? — издевательским тоном переспросил олбаст. — Да там и нет ничего, кроме снега и льда — целое ледяное царство. Как ты думаешь, почему карлисы поселились именно в тех местах? Нет, конечно, когда-то там жили люди. Я хорошо помню то время… В горах тогда было куда теплее, и люди выращивали там кукурузу и сладкие клубни… по весне склоны выше Падающих Вод зеленели от новых посевов… Да, человечек, в те дни там еще можно было жить… но зимы с каждым годом становились все суровее… И вот однажды, самой холодной зимней ночью… пришли карлисы.
— Откуда пришли?
— Я не знаю, — ответил Озимандия, подумав. — Кто говорит, со звезд, другие болтают, будто их впустил в мир какой-то могущественный волшебник… но я сомневаюсь, что такое возможно.
— Ну хорошо. — Лэн предпочел сделать вид, что не заметил прозвучавшей в голосе олбаста иронии. — Допустим, они спустились с небес. А откуда тогда взялись вы, Хозяева Камней?
— Это другое дело! Мы были здесь всегда, с тех пор, как боги создали мир и отделили воды от тверди! Потом появились големы… потом люди… а карлисы пришли сюда последними…
— А как они выглядят?
— Кто, карлисы? Да так же, как и мы с тобой. Вот скажи, ты же меня поначалу за человека принял, правда? И карлиса бы принял, и считал бы его человеком, пока он не взглянул на тебя эдак по-своему и не заморозил бы своим взглядом…
— А как ты отличаешь карлиса от олбаста? — не унимался Лэн. — А олбаста от голема?
— Фу, какой ты непонятливый! — Озимандия поднялся из-за стола и вытер рукавом лоб. — Ну нечего здесь делать карлису, понимаешь? Силы у него здесь мало, и со мной ему тут не сладить. Големы, конечно, могут прийти из долины, но с ними разговор тоже будет короткий.
Он так свирепо взглянул на Бар-Аммона, что у того мгновенно пропало всякое желание расспрашивать дальше. Но олбаст, кажется, решил, что сказанного недостаточно.
— Я ведь и вправду думал, что ты из этих, речных. — Он склонился над съежившимся магом и ткнул каменным пальцем ему в шею — туда, где кожа еще помнила прикосновение холодного лезвия, обернувшегося рыбой. — Но у них здесь есть особая отметка, знак «Фагр». Слышал про такой?
— «Дыхание»? — В голове у Лэна шумело, но храмовая премудрость была так надежно вбита в него бамбуковыми палками жрецов, что он ни на мгновение не промедлил с ответом. — Девятый знак Таблиц Лабаваофа! Естественно, я его знаю…
— Он есть у всех големов. — Палец Озимандии продолжал буравить шею Бар-Аммона. — Поэтому они всегда закрывают себе это место особыми повязками. Если стереть знак или разрушить его, с силой ударив по знаку «Фагр», голем умрет. Так вот, когда ты повернулся, я решил проверить, ты уж извини… У тебя нет такого знака, ты ничем не закрываешь шею и не боишься, когда тебя туда тычут острым предметом. Конечно, может быть, големы научились прятать свой магический знак где-нибудь в другом месте… возможно, мне стоило бы заставить тебя раздеться догола… но что-то подсказывает мне, приятель, что ты чист. Я прав?
Он наконец убрал палец. Лэн немедленно отодвинулся вместе с мешком и принялся массировать шею. Олбаст отошел к очагу и наклонился, чтобы подбросить туда еще дров.
— Если у тебя есть что постелить, ложись поближе к огню. Если нет, помочь ничем не могу — гостей я не привечаю и постели для них не держу…
У Бар-Аммона была с собою кошма, притороченная к одному из вьюков. Он развязал веревки, расстелил кошму на полу и улегся, настороженно поглядывая на Озимандию.
— А какое уязвимое место у карлисов? — спросил он, когда повисшее в комнате молчание стало совсем уж тягостным. — Если ты такой мудрый, тебе должно быть хорошо известно, куда нужно ударить ледяного демона, чтобы превратить его в лужицу талой воды?
Олбаст хмыкнул и бросил на него короткий выразительный взгляд.
— У карлисов таких мест не существует, человечек, — сказал он наконец. — Они — самые совершенные создания из тех, что когда-либо жили на земле. Если бы их сила не иссякала вдали от ледяных гор, они уже царили бы над миром…
Озимандия замолчал и некоторое время смотрел на пожирающее ветки пламя. По комнате бродили странные рогатые тени, в углах ощутимо сгущался мрак. Наконец олбаст пошевелился и сказал, не оборачиваясь:
— Тебе не оставят ни единого шанса, но если на секунду допустить, что шанс у тебя все-таки будет, попробуй использовать огонь.
Лэн услышал шум Падающих Вод после полудня, но увидел их, когда солнце уже склонялось к закату. По наклонной, усыпанной мелкими круглыми камешками дороге кони шли небыстро. Голова все еще гудела после вчерашней «настойки», желудок наотрез отказывался принимать пищу. Покачиваясь в седле и борясь с накатывающими волнами тошноты, маг клялся себе, что никогда больше не станет пить неизвестных напитков с незнакомыми людьми или демонами. Страшно было подумать, чем для него могла окончиться ночная попойка, если бы он не догадался надеть на правую руку перстень с опалом, предохраняющим от ядов…
Он выехал на небольшую ровную площадку, нависшую над ущельем, и придержал коня. С площадки открывался чудесный вид на След Копья — глубокую расщелину в отвесной стене восточного хребта, в которую с заоблачной высоты низвергались струи исполинского водопада. Верхушки гор, прятавшиеся в густой тени, изредка проблескивали голубыми искорками ледников. Напрягая зрение, Лэн разглядел врезающуюся в скалы тонкую нить тропы. Чтобы добраться до нее, ему предстояло спуститься вниз и пройти по берегу озера, образованного водопадом. По словам Озимандии, разбойники в этих местах появлялись редко, и если путнику стоило чего-либо опасаться, то лишь обитателей озера. О самих обитателях олбаст ничего определенного не сказал, но можно было понять, что это какие-то малоприятные создания.
Спуск к воде занял больше времени, чем предполагал Бар-Аммон. Шедший в поводу Кусака попал ногой между двумя острыми камнями, потерял подкову и порезал пясть. Пришлось останавливаться, искать пропажу и бинтовать коню ногу. Закончив с перевязкой, Лэн прошептал на ухо Кусаке успокаивающее заклинание, переложил мешки с подарками на Драгоценного и пошел впереди, ведя обоих коней за собой. Когда они достигли берега, на небосводе уже сияла крупная красноватая луна, выстелившая широкую дорожку на спокойной темной поверхности озера.
Ночевать на берегу Лэн не решился. Он немного передохнул, расстелив свою кошму на плоском как стол камне, но от воды тянуло холодом, да и неумолчный шум водопада мешал как следует расслабиться. В конце концов маг жутко замерз и некоторое время прыгал по песку, подобно Пляшущим Дервишам Илима, чтобы разогреть кровь в жилах. Когда он попытался скатать кошму, выяснилось, что она странным образом прилипла к камню и не желает отдираться. Лэн ухватился за край, уперся ногами в землю и рванул что есть мочи. Послышался треск, и кусок кошмы остался в руках у мага. Минуту он ошеломленно смотрел на тонкую, словно выеденную молью ткань, оставшуюся от толстой и теплой войлочной подстилки, потом перевел взгляд на почерневшую пористую поверхность камня, переваривавшего кошму, и задохнулся от ужаса и отвращения. Тихо, стараясь не делать резких движений, он отступил к хлебавшим озерную воду коням, намотал на руку поводья Кусаки, вскочил на спину Драгоценного и дал ему шенкелей.
Ночное путешествие по берегу озера стоило Бар-Аммону пряди седых волос. По мере приближения к Падающим Водам ему все больше казалось, что сквозь шум струй пробиваются неприятные чавкающие звуки и чей-то полузадушенный плач. Один раз дорогу ему перебежало какое-то темное животное с длинным и плоским хвостом; увидев его, кони захрипели и встали как вкопанные. В неверном свете луны колыхались над озером призрачные мерцающие башни, соединенные ажурными мостками; смотреть на них почему-то
