заложило уши. Полупрозрачная ткань содрогнулась, выпячиваясь, будто кто-то или что-то стремилось выбраться из-за нее на свет. Внезапно Бар-Аммону показалось, что фигура за завесой движется — огромное, высотой в тридцать локтей, тело медленно распрямлялось, словно пробуждаясь от долгого сна и протягивая вперед свои исполинские конечности. Потом завеса с треском сорвалась с крюков, и Лэн на долю секунды увидел скрывавшегося за ней монстра — увидел, чтобы тут же зажмурить глаза.
В это время его похититель неожиданно остановился, и маг затаил дыхание, ожидая, что сейчас чудовищное существо догонит их и разорвет пополам или растопчет своими огромными ступнями. Он действительно услышал приближающиеся тяжелые шаги, но в следующую секунду впереди что-то звонко хрустнуло, и похититель Лэна, склонив голову, нырнул в маленькую неприметную дверцу, спрятанную между двумя колоннами.
Маг что было сил вцепился руками в серебристый доспех — и, как выяснилось, не зря. За дверью оказалась то ли яма, то ли очень крутой наклонный спуск без ступенек — во всяком случае, несколько невыразимо долгих мгновений Лэн чувствовал себя падающим с большой высоты. Откуда-то сверху раздавался разгневанный рев чудовища, слабевший по мере того, как Лэн и его спаситель падали все ниже и ниже. Полет завершился падением в ледяную воду, обжегшую Бар-Аммона, словно самый крутой кипяток. Мышцы мага свело судорогой, рот помимо его воли раскрылся в отчаянном крике, и вода немедленно хлынула в легкие. Перед глазами вспыхнули огненные круги, голову стиснул стальной обруч, и сознание вновь оставило Лэна — на этот раз надолго.
… Он не сразу понял, что открыл глаза, — вокруг царила непроницаемая тьма. Тело ломило так, будто его только что вытащили из-под виноградного пресса, но шевелить пальцами Бар-Аммон все-таки мог. Стеная и охая, он ощупал поверхность, на которой лежал, — судя по всему, это были шкуры каких-то животных, на удивление мягкие и теплые. Продолжая свое исследование, Лэн убедился, что лежит на них совершенно обнаженный, прикрытый до пояса такой же шкурой. Шкуры ощутимо попахивали то ли козлом, то ли еще каким-то животным, но сейчас Бар-Аммону было не к лицу привередничать. Он остался жив и наконец-то находился в тепле, а события последних двух дней научили его ценить эти маленькие удовольствия.
Лэн пошевелился и попробовал сесть, но избитое тело отозвалось такой болью, что он со стоном откинулся обратно на шкуры. Мгновение спустя темнота у его изголовья словно сгустилась и знакомый насмешливый голос спросил:
— Ну что, маг, пришел в себя?
— Принцесса? — выдохнул Лэн. Язык с трудом ворочался у него во рту. — Ты?..
— Что за глупый вопрос! Разумеется, я. Теперь ты мой должник, человечек, — я спасла тебя от участи, которая в тысячу раз хуже смерти. Еще минута — и ты попал бы на алтарь Изначального…
— Изначального? — тупо переспросил Бар-Аммон.
Элия хихикнула.
— Карсуя Карлиса, Великого Изначального Духа. Я рассказывала тебе о нем.
Лэн вспомнил огромную фигуру за завесой, и его затрясло.
— Но ты говорила, что он слишком велик, чтобы убивать людей…
— Разумеется, нет! Ты же не убиваешь муравьев, правда? Но ведь это и был не сам Изначальный, а только его здешнее воплощение. Ему приносят жертвы как знак уважения Повелителей Льда к своему прародителю. Ты находился на волосок от того, чтобы стать такой жертвой, человечек…
— Значит, ты спасла меня? — проговорил Лэн, натягивая шкуру до груди. — Зачем?..
Он по-прежнему не видел лица Элии, но готов был поспорить, что, перед тем как ответить, она саркастически ухмыльнулась.
— Я не люблю, когда мою добычу уводят у меня из-под носа, — фыркнула принцесса. — К тому же отец обещал подумать над моим предложением, а сам, видно, решил под шумок избавиться от столь опасного гостя…
— Опасного? — удивился Бар-Аммон. — Чем же я опасен?
— Неужели ты еще не догадался? Да для нашего рода ты хуже целой тысячи вражеских солдат, если бы они каким-то чудом оказались здесь, в центре Снежной Твердыни…
В других обстоятельствах такое сравнение польстило бы Лэну, но сейчас он почувствовал себя крайне неловко.
— Кольцо, — терпеливо, будто разговаривая с ребенком, объяснила Элия. — Кольцо Суббахи, отвратительной водяной твари. Свадебный подарок князя Замурру. Это действительно очень ценная реликвия, человечек. По древней традиции, надевший на палец кольцо Суббахи получает право властвовать над долиной Желтой Реки и народом Уммы. Потому-то я так и удивилась, услышав о столь щедром даре глиняного князя…
— Так что же это выходит? — прервал ее Лэн. — Если бы я вздумал надеть это кольцо, Замурру пришлось бы потесниться на своем троне?
— Для человечка, который тщится быть волшебником, ты слишком нетерпелив. Не хочешь узнать о других свойствах этой вещицы?
— Хочу, — смиренно ответил Бар-Аммон. Зазвучавшие в голосе принцессы ледяные нотки испугали его, и он решил впредь быть повежливее.
— Если бы ты надел кольцо Суббахи, то немедленно превратился бы в комок глины, — сообщила Элия после небольшой паузы. — Такова, видишь ли, его мерзостная сущность, о которой поведал мне старейший советник моего отца, весьма сведущий в тайнах карлис. Более того, кольцо, которое ты принес в Снежную Твердыню, оказалось настолько могущественным, что обратило бы в глину любого, кто продел бы в него свой перст, — и меня, и самого князя Сариуша…
— Сариуша? — пораженно воскликнул маг, забыв о своем намерении не перебивать принцессу. — Неужели повелитель карлисов не погнушался бы надеть кольцо, означающее помолвку с князем Замурру?
Принцесса сухо хохотнула.
— Уверяю тебя, Бар-Аммон, ради обладания Уммой мой отец не погнушается ничем. И твой глиняный князь наверняка рассчитывал именно на это.
— Но зачем ему превращать в глину Сариуша?
— Чтобы обезглавить Снежную Твердыню, глупец! Борьба между Повелителями Льда и големами идет много веков, но договор, подписанный в стародавние времена, запрещает применять грубую силу для достижения своих целей. Поэтому…
— А как же Битва Трех Князей? — снова не удержался Лэн.
— Потому она и оказалась столь разрушительной как для нас, так и для големов. За нарушение договора пришлось платить, а те, кто стоит на его страже, не ведают снисхождения. Короче говоря, Замурру решил нанести удар отравленной иглой — то, чего мы от него никак не ожидали. Признаюсь, я была уже готова принять этот дар, да и отец мой смотрел на кольцо Суббахи с вожделением. И если бы не своевременное вмешательство старого советника…
— Прости, принцесса! — искренне воскликнул Бар-Аммон. — Я не ведал об ужасных свойствах кольца!..
— Не сомневаюсь, — усмехнулась Элия. — Ты слишком глуп, чтобы прозревать последствия подобных шагов. Заметь, я ни в чем тебя не виню. Более того, я даже спасла тебя от неминуемой гибели на алтаре, заплатив за твою жалкую жизнь жизнями трех своих верных воинов. Да и княжеские гвардейцы, которых отец послал проводить тебя к месту жертвоприношения, погибли напрасно…
— Что я могу для тебя сделать? — Сердце Лэна забилось так быстро, будто он только что пробежал десяток фарсангов. — Приказывай, и я буду рад хотя бы отчасти отплатить тебе за твое благородство и доброту!
— Не мели чушь, — оборвала его принцесса. — Доброта и прочие ваши человеческие качества здесь ни при чем. Ты мне нужен, и ты, я надеюсь, мне поможешь.
На руку Лэна, сжимавшую толстый край шкуры, легла узкая холодная ладонь. Маг ощутил, как на безымянный палец скользнуло толстое, немного шершавое кольцо, и страшно перепугался.
— Это кольцо Суббахи?.. — спросил он шепотом.
— Оно самое. — Элия хохотнула. — Не бойся, в глину оно тебя уже не превратит. Это заклятие мы с
