— Надо бы нам еще кого-нибудь позвать. Шабаш на троих — это как-то…
— А я и не знала, что мы на шабаш собираемся. Мне лично никто ничего не говорил, — фыркнула матушка. — Но с другой стороны, по нашему склону горы, кроме нас, одна только старая мамаша Дипбаж осталась, да и та давно из дома не выходит.
— Зато у меня в деревне есть немало молоденьких девушек… — обмолвилась Маграт. — Ведь им можно было бы… привить интерес…
— Тебе прекрасно известно, что мы так не работаем, — тут же отрезала матушка. — За наше ремесло просто так не берутся, оно само, если нужно, человека находит.
— Да, конечно, конечно… Ты права… Прости.
— Ладно, ладно, — сразу смягчилась матушка. Так и не овладев за всю свою жизнь даром принесения извинений, она тем не менее умела ценить его в ближних.
— Лучше давайте подумаем, как нам с герцогом быть, — произнесла нянюшка Ягг, желая внести свою лепту в потепление.
Матушка откинулась на спинку кресла.
— Он недавно несколько хижин в Дурном Заде запалил, — высказалась она. — Налоги они, видите ли, не платили.
— Чудовище, — выговорила Маграт.
— Ну, наш старый король Веренс тоже частенько это проделывал, — возразила нянюшка Ягг. — Крутой у него нрав был.
— Веренс давал людям на улицу выйти, — напомнила матушка.
— Ну да, — кивнула нянюшка Ягг, которая всегда была закоренелой роялисткой. — Веренс по- благородному хотел. И деньги потом давал на обустройство. Очень часто такое бывало. Когда помнил.
— А на каждую Ночь Всех Пустых олений бок выдавал. Это уж никогда не забывал делать, — добавила матушка.
— Вот-вот, — согласилась нянюшка Ягг. — И ведьм чтил. Случалось, охотится он на людей, травит их гончими, а вдруг возьми и меня в лесу повстречай. И шлем-то с головы снимет, скажет ласково так: мол, надеюсь, вы в добром здравии, кума Ягг. А на следующий день всегда слуга от него являлся, пару бутылочек приносил. Настоящий король.
— А мне кажется, что травить людей гончими — неправильно, — заявила Маграт.
— Согласна, неправильно, — подтвердила матушка, — но это делалось только тогда, когда люди эти что-нибудь плохое сделали. Сам он любил повторять, что забава нравилась абсолютно всем. И всегда отпускал преступников, после того как они как следует по лесу побегают.
— А это его чудовище косматое… — продолжала вспоминать нянюшка Ягг.
Обстановка, в которой протекала беседа, тут же пережила существенное обновление. Атмосфера стала более спертой, по углам появилась драпировка из недосказанностей.
— Ну да, — сухо отозвалась матушка. — Droit de seigneur.
— Отгуливал как надо, — сказала нянюшка Ягг, разглядывая уголья в камине.
— Зато на другой день всегда посылал управляющего с ларцом серебра и корзиной с приданым для невесты, — вспоминала матушка. — Так что наши пары не на пустом месте жизнь начинали.
— Бывало, что и пары, — отметила нянюшка Ягг. — Бывало и поменьше…
— Настоящий король, — подтвердила матушка Ветровоск.
— О чем это вы? — подозрительно осведомилась Маграт. — Разве король держал в замке какой-то питомник?
Две ведьмы сумели-таки выплыть на поверхность с глубоководья полунамеков. Матушка Ветровоск пожала плечами.
— Должна заметить, — продолжала Маграт, взяв самый надменный тон, на какой могла решиться, — что если вы и впрямь такого высокого мнения о покойном короле, то мне непонятно, почему вы совсем не встревожены обстоятельствами его гибели. Согласитесь, они наводят на подозрения.
— На то они и короли, — внушительно поведала матушка, — один уходит, другой на его место заступает. Хорошие ли они, плохие — разницы никакой. Отец его, к примеру, своего предшественника отравил.
— Помню старика. Фаргумом его звали, — промолвила нянюшка Ягг. — С рыжей такой огромной бородищей. Кстати, тоже мужчина был благородный.
— А вот про то, что Флем — убийца короля, никто не смеет и слова сказать, — заметила Маграт.
— Да брось ты! — махнула рукой матушка.
— На днях он уже провел одну показательную казнь в Ланкре, — продолжала Маграт. — Людей обвинили, как было сказано, в распространении злонамеренной лжи. Флем заявил, что всякий, кто попытается им вторить, познакомится с убранством казематов замка, причем знакомство это будет недолгим. Еще он утверждал, что смерть Веренса была вызвана естественными причинами.
— Тут он абсолютно прав, — возразила матушка. — Убийство для нормального короля — самая естественная причина смерти. Я только не пойму, чего он так волнуется. Когда, к примеру, старика Фаргума отравили, так его голову на шест насадили, костры разожгли и всем замком гуляли, неделю не трезвели.
— А я тебе вот что доложу, — вступила нянюшка Ягг. — Голову его потом по деревням возили, показывали — дескать, умер король. Очень убедительная мера. И для людей, и для него самого. Он, помню, все улыбался. Мне кажется, ему понравилась собственная смерть.
— По-моему, нам все-таки надо быть поосторожнее с новым королем, — сказала матушка. — Слишком он умный. Для королей это только во вред. А что такое уважение, он, по-моему, вообще не знает.
— Ко мне на прошлой неделе один мужчина приходил, — встряла Маграт, — спрашивал, нет ли у меня желания уплатить налоги. Я сказала, что нет.
— Он и ко мне заходил, — поделилась нянюшка Ягг. — Пришлось Джейсону нашему вместе с Вейном выйти, помочь втолковать ему, что мы в этом не участвуем…
— Маленький такой, лысый, в черном плаще? — уточнила матушка, о чем-то крепко призадумавшись.
— Да, — ответили обе ведьмы.
— Знаю такого. Полчаса лазил по моим кустам малины, пока мне не надоело. Вышла спросить, чего ему надо, так он сразу и умчался.
— Если честно, я все-таки дала ему пару монеток, — призналась Маграт. — Он сказал, что его в замке пытать будут, если он не заставит ведьм налоги платить.
Герцог Флем внимательно глядел на две монетки, лежащие у него на ладони.
Затем он посмотрел в глаза сборщику налогов:
— Ну?
Сборщик старательно откашлялся:
— Видите ли, господин… Я объяснял им, что нам нужно содержать регулярное войско, канальство. Они спрашивают — а зачем? Я им говорю — чтобы охранять вас от разбойников, канальство, а они говорят — нас разбойники не трогают.
— А как же работы по благоустройству?
— А… Да. Я так им и сказал — надо, мол, дома новые строить, мосты возводить, канальство…
— Ну и?
— Говорят — не нужны они нам, мы ими не пользуемся.
— Да неужели? — лукаво переспросил герцог. — Вброд они, что ли, речки переходят?
— Не могу знать, господин. Но ведьмы-то, думаю, что хочешь перейдут.
— Что еще они тебе поведали? Сборщик податей исступленно мусолил край своего мундира.
— Такое вот канальство, господин. Я им намекаю, что с налогами королю сподручнее заботиться о мире…
— А они?
— Сказали, пусть лучше король о своем покое печется. А потом посмотрели на меня так…
— И как же они на тебя посмотрели? Герцог сидел, подпирая рукой подбородок, и с искренним вниманием смотрел на своего слугу.
— Да и не расскажешь толком, канальство, — замялся сборщик налогов.
