жутко жечь кожу, словно стремясь вплавиться в тело, стать его частью. Парень крепко сжал зубы, но молчал. Боль быстро утихла.
— Нам пора прощаться, истекает срок, данный мне.
— Нет, пожалуйста, мне еще нужно столько рассказать!
Но на лице священника возникла грустная улыбка, просящая прощения. Он шумно вздохнул и упал на камень.
— Отец Леонтий! О, Спаситель! Отец Леонтий!
Он тормошил безвольное тело, уже во второй раз горько оплакивая умершего. Долго лились слезы, долго раздавался дрожащий шепот, рассказывающий о планах и мечтах.
Но пора выполнить задуманное! Матфей поднял священника и опустил к самой воде. В последний раз он взглянул на умиротворенное лицо. Всхлипнув, он разжал руки.
Тело медленно погружалось в воду, вскоре скрывшись. Но море вокруг Свят-камня забурлило, словно вода, поставленная в котле на огонь. В глубине раздавались хлопки, сияли вспышки, порой целый фонтаны воды взмывали вверх, окатывая парня с ног до головы.
А он, взглянув на ладонь, увидев, что испачкался, обнимая Отца Леонтия. Кровь тонкой струйкой стекала к запястью, аккурат по линии жизни, окрашивая ее в зловещий красный цвет.
О да, реки, водопады крови прольет он! Стонами и криками наполнит он Эвиал! Но не из злобы и ненависти. Нет, в душе он будет жалеть каждого грешника, помогая ему обрести искупление. Да, тяжкие мучения будут испытывать его жертвы, но стократ больше страдали бы они в посмертии, если бы не он.
Многое предстоит изучить для этого. Многое предстоит узнать.
Снова и снова, без отдыха и сна, и днем, и ночью будет длиться его труд, тяжелый и кровавый, пока не станет Эвиал миром Добра, откуда исчезнут (не важно как) все воры, убийцы, прелюбодеи. Где жены будут любить мужей, а родители детей, и те искренне будут отвечать взаимностью. Там не будет бедности и зависти, злости и страданий, презрения и высокомерия. Все будут счастливы и довольны, каждый день вознося благодарную хвалу Спасителю!
Он даже не подозревал, что далеко на Западе прекрасная женщина в темном платье уже открыла книгу его души и увлеченно читала ее, делая многочисленные пометки на полях.
Здесь, внутри Академии, шум церемонии был едва слышен. Неподалеку от парадных ворот была выращена рощица изящных деревьев, не имевших названия. Листья их были похожи на кленовые, но молочно белые и с серебрянными прожилками.
Именно в центре этой рощи высился плод многочисленных кропотливых расчетов магов— машина, отвечающая за Выбор Сил. Когда жар-птица, глазами которой Диядо оглядывал площадь, пролетала над причудливым сооружением, она видела что-то похожее на многолапую морскую звезду. Сбоку машина напоминала довольно странную пирамиду, с множеством десятков гладко обтесанных и закругленных лучей — граней, сходившихся в одной точке, высоко возвышавшейся над мостовой.
Она была построена с учетом центров всех известных Сил, а также более десятка различных небесных тел, их положением на период проведения церемонии. По этому машина работала лишь несколько часов в год, остальное время оставаясь нелепым строением.
Кроме того, для усиления магии, каждый луч был выполнен из металла или минерала, соответствующего данному источнику, а у внутренней стороны лучей высились массивные алтари, на которых стояли кадки с растениями, клетки с животными, чаши с жидкостями, свои для каждой Силы или Светила.
У центра этой комнаты и стоял Диядо, нервно подергивая косичку усов. Сейчас он нетерпеливо смотрел на колонну энергии, похожую на друзу хрусталя, начинавшуюся прямо из центра машины. Он ждал.
Игрушка, вытащенная абитуриентом, была магически связана с машиной. Едва она попадала в руки претендента, проводился анализ его ауры, способностей, наклонностей, настройки на разные типы Сил и еще кучи параметров. Едва совершался выбор, исследовалось соответствие анализа и понравившегося факультета. Результаты диагностики на миг вспыхивали в центре колонны причудливым узором, не являющимся головоломкой для специалиста. Так как церемония шла полным ходом, вспышки следовали одна за другой.
Но Диядо интересовала лишь одна из них. Он ждал, когда владелец Кольца Леонтия отдаст бабочку выбранному декану.
Проведенное расследование сильно озадачило его. Чародей просто обалдел, узрев следы пущенной в ход в Побережниках и на погосте невероятной смеси Святой и Темной магии.
Кроме того, пропало кольцо, за которым его и послали. Пришлось пустить в ход несложное заклятие поиска, которое он просто поленился применить, зная, как он считал местонахождение тела Леонтия. Результат также потряс. Магия показала, что кольцо на пальце ученика и тут же погасла. Не указав хотя бы направление местонахождения! Такого просто не могло быть! Он попытался еще раз с тем же итогом.
Кроме того, маг, надевая кольцо найденному претенденту, тут же отправляет в Академию сообщение об этом, с приложением всех собранных сведений, а маг может многое узнать! В данном случае ничего подобного не было. В Академии сочли, что кольцо осталось у Леонтия, именно поэтому Диядо и отправили за ним.
Он тут же составил отчет о проишедшем, изложив в нем собственные соображения и рекомендации, и отослал его Кевиа, так как умерший священник был адептом Святой Магии. Но милорд декан, обычно вставший в охотничью стойку при любом упоминании слова «Тьма», на этот раз прореагировал довольно равнодушно. Он похвалил Диядо за проведенную работу и сказал что да, дескать, сильно коварство Тьмы, если даже в рядах Святой братии умеет она смущать души. Слава Спасителю, все обошлось, но пусть это послужит нам уроком. Не стоит расслабляться. Надо усилить бдительность.
Это было очень подозрительно.
Мучимый недоумением и страшными подозрениями, он все же попытался найти неведомого нового владельца кольца, но ни материальные, ни магические усилия ни к чему не привели.
Оставался последний шанс. Рано или поздно этот парень придет поступать в Академию, иначе зачем ему это украшение?
Это и привело его внутрь машины. Диядо осматривал церемонию глазами птицы, чтоб не пропустить момента, когда юноша отдаст бабочку декану, и увидеть результат его анализа в колонне, следы от используемой Силы. И не дай Спаситель пропустить этот миг! Машина работает раз в год, диагностируя, таким образом, всех поступивших лишь однажды. Понадобится проводить довольно сложный обряд с привлечением огромной мощи и большого количества магов, на который, по-видимому, ему навряд ли дадут разрешение.
Как- то он спросит ректора, а почему не записывать конечные данные. На что мэтр Ожузи ответил:
— Ты же знаешь, Диядо, сколь мощная магия требуется для функционирования машины. Нам просто не хватит мощности еще и для сохранения итогов диагностики всех сотен приходящих каждый год. Да и зачем? Что нам за дело до отсеивающихся? А поступивших мы и так подробно изучим в процессе обучения.
Впрочем, маг подозревал, что ректор несколько лукавил, и где-то глубоко в недрах бездонного Архива Академии, в секторе особой секретности, можно отыскать и эти данные.
Но вот, пора. Наблюдаемый двинулся к деканам.
— Во имя Спасителя!
Он обернулся и увидел тяжело дышавшую Щенбу, мага-земельника.
— Диядо! Нужна твоя помощь! Ректору Ожузи плохо!
— Что с ним?
— Побежали скорей! По дороге расскажу!
Несясь рядом с Щенбу по подземному коридору, ведущему от машины наружу, он узнал, что ректор неожиданно быстро покинул церемонию, едва призвав собравшихся сделать выбор.
— Да я видел, видел! Дальше что?
