— Да нет, я вам верю. Но нам, думаю, надо убедить в этом наших союзников.
— Может быть… — из голоса Агора тут же исчезла уверенность. — Ну да, для укрепления уверенности… Знаете, я боюсь только одного — что эта чертова сука тут же свяжется с ближайшим флотом, или, что еще хуже, кинется с докладом к Великому о том, что станцию нашли. Вы не думали об этом?
— Думал, — мрачно подтвердил Стовер. — Еще как думал. Надо как-то заткнуть ей рот, но вот чем и как именно?
— Посоветуйтесь с Клайдом, — предложил математик. — Может быть, ему удастся как-то повлиять на ситуацию.
Клайду, к сожалению, последние дни было не до ситуации и не до разговоров — если до сих пор он как-то сдерживался, то сейчас дела обстояли все хуже и хуже. Такое количество подростков рядом и невозможность осуществить некоторые свои желания из-за постоянного присутствия поблизости палача выводило ксенолога из себя. Он бесился, чем дальше, тем больше. Какого черта он вынужден играть по идиотским стоверовским правилам, когда, кажется, и так все яснее ясного? Ричи, за время экспедиции успевший сдружиться с ксенологом, вроде бы сочувствовал ему, но это было на самом деле сочувствием садиста, которому нравится то, что он видит. Ситуация выглядела следующим образом — по всем трем кораблям тенью шатался ксенолог, не находя себе места, за ним, со словами ободрения и утешения, следовал врач-биолог, а замыкал цепочку невозмутимый дядя Миша, отпускавший шуточки поочередно то про одного, то про другого.
Однако через некоторое время у палача и Стовера состоялся следующий разговор.
— Ксенолога надо кончать, — сказал палач, присаживаясь в кресло напротив Микаэля. — И чем быстрее, тем лучше.
— Зачем? — спросил Стовер неприязненно.
— Затем, что как специалист он нам больше скорее всего не потребуется, а вот проблем доставить может много. Если он сорвется и пойдет в разнос, всей операции конец. Этот кретин нас запросто сдаст.
— Может, подкорректировать его поведение с помощью тех же контроллеров? — предложил Стовер. — По идее, эта проблема должна решиться с помощью элементарной химии.
— По идее, да. Но только по идее. Попробуйте предложить ему поставить контроллер, и вы сами увидите…
— Да я и спрашивать не буду! — взъярился Стовер. — Поставим насильно, и…
— И через пять минут он сам себе поставит контроллер, нейтрализующий действие первого. Или попросит Ричи о чем-то подобном. Тот, конечно, согласится — Клайд для него нечто типа живой игрушки, а кто же добровольно станет лишать себя развлечения?
— Вот даже как… — протянул Микаэль.
— Даже так, — кивнул палач. — Вы разве не заметили? Нет, я могу, конечно, слегка покалечить Клайда и поручить его заботам Ричи, но вы сами подумайте — как подобное можно объяснить тем же неофитам?
— Несчастный случай.
— Очень смешно, — скривился палач. Перетек в форму Нэгаши, повертел головой, разминая явно затекшие мышцы, потом снова превратился в человека. — Ничего не получится. Потому что это, Микаэль, абсурд. И вы сами это понимаете. Я предлагаю решить эту проблему тихо и быстро.
— И как же?
— Неофитам будет выдана версия о том, что Клайд решил остаться в одном их миров, которые мы посетили. А на самом деле я разберусь с ним на территории одного из кораблей и избавлюсь от тела так, что его в жизни никто не найдет. Потому что искать будет нечего. Разберусь действительно быстро. Это же не тот гермо, он вообще драться не умеет.
— Я должен подумать, — с сомнением нахмурился Стовер. — С одной стороны, все правильно, но с другой я как-то не очень к этому готов. Тем более, что команда, разумеется, все отлично поймет.
— Поймет, но им резона нет говорить — спросите, кто из них любит Клайда, и услышите только пренебрежительное 'фе', ничего больше. Неофиты хуже, сто крат хуже…
— Ммм… может быть, вы и правы, Михаил, — задумчиво проговорил Стовер. — Но я все-таки прошу вас немного подождать.
— Если только совсем немного. Мне, признаться, уже надоело за ними бегать, — проворчал палач. — Это на редкость утомительное и неблагодарное занятие.
Со всеми приходится считаться, думал с неприязнью Стовер. Прогибаться под всех и считаться со всяким и каждым. Даже с таким дерьмом, как Клайд…
— Знаете что, Михаил, Клайда мы пока трогать не будем, — решительно сказал он. — Я его, пожалуй, займу делом. Потому что бесится он в большей степени от безделья… думаю.
— Бесится он не от безделья, а от того, что не может осуществить свои желания, — жестко отрезал палач. — Может, он и хороший специалист, но самоконтроль у него ни к черту не годится. Но — хорошо. Дело так дело. Вот только какое?
Стовер искоса глянул на палача. Неужели в этот раз поганец не пользуется телепатией? Скажите, пожалуйста, какая тактичность.
— У нас есть проблема, которая называется сестра Нудга, — ответил Стовер. — Сами видите, что эта идиотка творит. Нам это совсем не на руку.
Палач захихикал.
— Да уж, — покивал он. — На мой взгляд, это следующая кандидатура для короткого разговора, после ксенолога.
— Нельзя, — с отвращением ответил Стовер. — Очень хочется, но нельзя.
Сестра Нудга действительно сумела себя проявить, да так, что Стовер и его команда от ее действий чуть ли не за голову хватались.
Сначала и она, и ее команда действительно ничего не делали. Молились, слушали проповеди, выполняли указания. Но потом…
Подойдя к одному из посещенных станцией миров, интересной смеси Индиго и Мадженты (из этого мира станция, собственно, и перешла на новый курс) караван из кораблей и катера, как всегда, встал на точку для совершения нового расчета, а капитаны собрались в рубке корабля Учителя для совещания. Мир решили не трогать — по крайней мере, так решили Стовер, Учитель и брат Хал. Не трогать, просто чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Но, как выяснилось, так решили только они, у сестры Нудги было на этот счет иное мнение.
С самого начала Стовер заметил, что у нее как-то нехорошо поблескивают глаза и что ведет она себя немного необычно — женщину явно потряхивало, словно от сильного нервного напряжения, было видно, что она едва сдерживается.
— Сестра Нудга, вы хотите что-то сказать? — спросил он.
— Да! — она тут же вскочила с кресла, на котором до того сидела, и выбралась на центр рубки, видимо для того, чтобы ее лучше слышали и не пропустили ни одного слова. — Да, мне есть что сказать! Почему вы не хотите очистить это царство порока от скверны?!
— В смысле? — не понял Стовер.
— Единый призывает под свою руку множество народов, живущих в мире, — начала Нудга. Брат Хал и Учитель закивали, соглашаясь. — Среди них есть и люди-птицы, это Когни, и люди-ящерицы, это Нэгаши, и люди-обезьяны, это Луури, и такие, как мы — Нэгаши и Когни говорят, что мы — люди-рыбы. Даже люди- растения, Зивы, и то вставали по призыву Единого, пусть их и было очень мало. Но только один народ во вселенной не сумел понять сущности учения Единого и принять его главную идею — это люди-кошки, изначально столь сильно пораженные пороком и грязью, что…
— Подождите, — остановил ее Стовер. — Вы хотите сказать, что в Братстве нет Рауф?
— Именно это я и хочу сказать, — кивнула Нудга. — Эти существа грязны и порочны изначально, по сути своей. Не может стать чистым существо, в самой основе жизни которого находится смертельный грех, коим является мужеложство.
