Харбисон Элизабет

― Да.

— Ты спишь?

— Почти. — Он зевнул и посмотрел на нее. — А что?

— Ничего.

— Спокойной ночи.

Опять молчание. Наконец Лора откашлялась. Энди тут же повернулся, стараясь не улыбаться.

— По-моему, ты хочешь мне что-то сказать.

— Да, черт возьми, хочу. Я влюбилась в тебя.

— Я тоже люблю тебя, — ответил он совершенно серьезно.

Сердце Лоры екнуло, но она постаралась не показать этого.

— Ну вот. Теперь ты это сказал.

Он слегка нахмурился.

— Это правда, Лора.

Она продолжала.

— и?..

— Вот ненасытная! — воскликнул он с игривой ноткой в голосе. — Хорошо, ты хочешь услышать, что я даже не представляю жизни без тебя? Что, если понадобится спасти тебя, я готов пройти через все муки ада?

К этому моменту сердце Лоры билось отчаянно. Она подняла голову и посмотрела на мужа.

— Вообще-то я бы не возражала услышать что-нибудь подобное.

Он улыбнулся уголком рта.

— Я не могу даже представить опять жизнь без тебя. — Он поцеловал ее в щеку. — Если понадобится, я босиком пройду по адскому огню, я переживу любые испытания, только бы быть с тобой. — Он поцеловал ее в лоб. — Хотя, если ты в аду, ботинки особой роли не играют.

Засмеявшись, Лора перевернулась на живот и оперлась на локти, чтобы лучше видеть его.

— Уж не намекаешь ли ты на то, что я была в аду, а тебе пришлось кое- откуда спуститься, чтобы быть со мной?

— Ну-ка, посмотри, может, у меня есть крылышки…

Лора расхохоталась.
Он улыбнулся и взял ее лицо в свои ладони.

— Правда в том, что я любил тебя раньше и люблю до сих пор. Но сейчас… я влюблен в тебя так, как никогда в жизни, а это кое о чем говорит.

Слезы навернулись у нее на глаза.

— Это правда?

— Святая правда.

Счастливей она уже не могла быть. Она даже закусила губу, чтобы не разрыдаться от переполнявшей ее радости.

— Я тоже так себя чувствую. Я не знаю, это новое чувство или вообще что-то большее… Но я люблю тебя. И всегда буду любить.

Она могла поклясться, что заметила блеск в его глазах, прежде чем он опрокинул ее на себя, и их снова захлестнула волна страсти.

Когда Лора опять открыла глаза, солнце только появилось над горизонтом. Дом был погружен в дремотную тишину. Рядом мирно посапывал Энди. Она любит его, он любит ее. Наконец-то, все встало на свои места. Лора поцеловала его в щеку и тихонько вылезла из кровати, чтобы сделать себе кофе.

Проходя мимо комнаты дочери, Лора остановилась и заглянула туда. Единственное окно выходило на запад, поэтому в комнате царил полумрак. Но ночничок, стоявший на прикроватном столике, освещал Сэм мягким рассеянным светом. Лора видела, как поднимается и опускается в такт дыханию ее грудь. Она вздохнула и тихонько подошла к кровати. Ее ребенок, ее дочь. Вот он, прекрасный плод их любви с Энди. Все последние месяцы в Коннектикуте она даже не подозревала, что может быть так счастлива. Саманта сладко посапывала во сне. Она казалась Лоре самым прекрасным ребенком на свете. Длинные темные ресницы, маленький ротик, чистый лоб — сама безмятежность.

— Солнышко мое, — сказала Лора и, наклонившись, дотронулась до щеки девочки, нежной, пухлой, как у младенца.

Губки бантиком, они такими были с рождения. Она вообще не особенно изменилась за пятнадцать месяцев.

Лора замерла. Она вообще не особенно изменилась за пятнадцать месяцев! Откуда взялась эта мысль? И откуда она знает, каким был ротик Сэм, когда та родилась?
Она опять посмотрела на девочку и вдруг подумала, что у Сэм все зубки прорезались. А когда она видела ее в последний раз, они были еще не все. У нее вдруг промелькнул образ Сэм, но только значительно младше, с тонкими, совсем еще детскими, но того же цвета волосенками. У малышки изменилась улыбка, вот что. И эта небольшая разница стала чертой между знакомым и незнакомым.
Лора опустилась у кроватки на колени, продолжая пристально рассматривать девочку. Перед глазами замелькали образы, лица. И вдруг она увидела грудного ребенка, которого держала в руках, и сердце ее радостно забилось при виде широкой беззубой улыбки младенца. И откуда-то, из глубины памяти, до нее донесся ее собственный голос: «Энди! Она только что улыбнулась! Иди сюда скорее. Я клянусь, она мне только что улыбнулась!»
Боясь дышать, Лора закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться. Но в голове мелькали лишь отрывки, она никак не могла за что-то ухватиться. Вспоминались только какие-то мелочи: смех младенца, хлопанье входной двери, пение ребенка, телефонный звонок, поворот ключа в зажигании… Боль. Шок. Лора хотела остановиться, прекратить, но не могла. Голоса звучали гулко, угрожающе, тоскливо, как похоронный колокол.
«…так неудобно…»
«.. мамочкааааа!»
«Я люблю тебя».
«…не могу так больше!»