она ни испытывала, я люблю свою страну и верю в ее будущее. — Я обернулся к ведущему: — Мне нет надобности доказывать американцам, что их государство хуже, чем наше. Они лучше меня знают его достоинства и отрицательные стороны. И если их когда-либо что-то будет не устраивать, они во всем разберутся сами. Я думаю о другом: действовать и разговаривать нашим странам по принципу: «А у нас в квартире газ! А у вас?» — бессмысленно. Сегодня мы два самых мощных государства. В настоящий момент именно от наших стран зависит нормальная человеческая жизнь всех остальных людей. А если соперничать, так давайте только в спортзалах, бассейнах и на стадионах.
Комментатор заметил:
— А вы говорили, что не политик! — И, переводя разговор в другое русло, поинтересовался: — Кто, на ваш взгляд, выиграет два последних матча?
Я ответил:
— Я.
Он понимающе улыбнулся:
— Это что, психологическое давление на нашего Ника Джемса? Так сказать, предварительная атака.
Я пожал плечами:
— Отчего же? Я просто трезво оцениваю его и свои силы.
Комментатор восхитился моей уверенностью в собственных силах и, подводя итоги передачи, заверил меня, что, по его мнению, я наверняка понравился американской публике.
— После победы в первой встрече, — сказал он, — это ваш второй успех в Соединенных Штатах Америки. Не менее важный!
Вечером меня пригласил наш посол в США и долго со мной беседовал. Поздравив меня с победой в первом поединке, посол заметил, что мое выступление по телевидению тоже было очень удачным. Тут же он очень тактично предупредил меня об опасности «самолюбования».
— Скромность, — сказал посол, — не правило приличия. Это самый надежный тыл, резерв каждого человека, признак настоящей личности.
Эти слова засели во мне, как семена.
В поездке я подружился со Звягиным, бегуном на средние дистанции. Он был старше меня на семь лет, рекордсмен Европы, трижды чемпион Советского Союза и бронзовый призер двух Олимпиад — в Мельбурне и Риме. До состязаний в США мы были знакомы шапочно. Звягин, высокий, интересный парень, всегда с усмешечкой на губах, посматривал на меня мельком, как на нечто малопримечательное, и вдруг я так бойко «обскакал его». Первую встречу в Америке он, как и я, выиграл. Однако никакого шума вокруг его имени не случилось, потому что заболел его основной соперник. Звягин чувствовал себя несправедливо обойденным, а тут еще нас поселили в одном номере гостиницы.
Номер, кстати, был шикарный: четырехкомнатный, с огромной ванной, кондиционером и прочими бытовыми благами. Вообще, американцы ни в чем не скупились. На пять человек нашей команды они предоставили три автомобиля, которыми мы могли пользоваться в любое время суток. Мне и Звягину выделили «Кадиллак» — черный, блестящий, похожий на огромного жука. Я водить не умел, за рулем ездил мой товарищ. Наши отношения постепенно наладились — самолюбивый и тщеславный к своим спортивным успехам, Звягин во всем остальном оказался неплохим парнем, с которым легко было общаться.
Нашу команду всюду возили, нам постоянно показывали что-то интересное. Когда мы перебрались в Лос-Анджелес, нас повезли в Голливуд. Сопровождающим был спортивный журналист, приятный, очень свойский и веселый парень Динк.
Огромнейший киногород мы объехали на машине. Время от времени Динк давал нам разные пояснения, а когда мы покатили мимо роскошных особняков, стал называть имена известных актеров и режиссеров, которые в них обитали.
Чтобы показать свою осведомленность в кино, я спросил его:
— А где тут живет ваша Элизабет Тейлор?
— Вон! — Динк указал на трехэтажный дом, который стоял на горе. — Это ее особняк. Но сейчас Элизабет нет, она на съемках в Италии. — И полюбопытствовал: — А почему вы ею интересуетесь?
За меня ответил Звягин:
— Он очень давно мечтает с ней познакомиться!
Динк улыбнулся и развел руками: мол, ничего нельзя поделать, в Америке ее сейчас нет.
Но вечером к нам в номер принесли телеграмму. К моему большому удивлению, я прочитал:
«Мистер Буслаев! Узнала, что вы хотели со мной встретиться. Давно мечтаю об этом сама. Час назад прилетела из Италии. На одни сутки. Если Вы будете так любезны и у Вас найдется для меня немного времени, позвоните по телефону: Голливуд — 4188367. Весь вечер жду вашего звонка. Элизабет Тейлор».
Я не поверил своим глазам. Звягин, не сдерживаясь, досадно проговорил:
— Ну и везет же тебе! — И ехидно поинтересовался: — А о чем ты с ней разговаривать будешь? Ты же в английском ни бум-бум!
— Ничего, — ответил я. — Слов десять знаю, остальное жестами. Да и потом, не я же ее приглашаю.
Звягин захохотал:
— Ну звони, звони! Я погляжу, как ты с ней объяснишься!
Сам он английский знал довольно прилично.
Мы договорились, что поедем вместе. Звягина я представлю как своего переводчика…
Он сразу набрал номер телефона, по-английски произнес:
— Здравствуйте! Я от мистера Буслаева по телеграмме Элизабет Тейлор. Моя фамилия Звягин.
Что-то выслушав, он обернулся ко мне, шепнул:
— Сейчас сама подойдет.
Я взял у него трубку, приставил к уху. Услышав приятный женский голос, солидно представился:
— Хелло, Элизабет. Вас приветствует мистер Буслаев.
— Да погоди ты! — Звягин вырвал у меня трубку, что-то сказал по-английски. — Ручку и бумагу! — вдруг приказал он.
Я протянул ему блокнот. Звягин записал адрес, сказал: «О’кэй!» — и нажал рычаг.
Я спросил:
— Ну что?
— Поехали! — нетерпеливо сказал он. — Говорит, ждет не дождется.
Нарочно неторопливо я стал одеваться.
Мы сели в «Кадиллак» и покатили. Дороги мы не знали, поэтому приходилось часто останавливаться и спрашивать, как проехать в Голливуд. Вдобавок уже спустились сумерки, и окраина города погрузилась в сплошную тьму.
Примерно через час мы подкатили к небольшому дому. На нем значился нужный нам номер.
Я недоверчиво протянул:
— Что-то не то! Не может быть, чтобы она в таком доме жила.
Звягин нетерпеливо сказал:
— Да вылезай! У нее это, наверное, такое место, где она принимает всяких неофициальных лиц, вроде нас с тобой! И потом еще неизвестно, что там внутри.
Мы позвонили. Открыла горничная. Я вежливо произнес:
— Добрый вечер! Я мистер Буслаев. Я приехал со своим переводчиком по приглашению вашей хозяйки Элизабет Тейлор.
Звягин тотчас все это переколпачил на английский.
В ответ горничная заулыбалась и жестом попросила нас войти в дом.
Как только мы переступили порог, она сразу куда-то исчезла. Звягин предположил:
— Звать хозяйку, наверное, пошла.
Я, оглядевшись, заметил:
— И внутри тоже ничего особенного.
Мой товарищ протянул:
