Она была великолепна в момент близости, так понимала его, так отвечала ему! Его тянуло к Райэнне. Что- что, а уж сожалеть он просто не имел права. Женщина тоже прижалась к Дэйну и очень скоро уснула.
Но Марш, чувствовавший, что Даллит несчастна, продолжал лежать без сна. В его мозгу встала отчетливая картина того, как девушка выглядела в их первую встречу, молча и тихо умирая, просто лишаясь сил от голода в камере пиратского звездолета мехаров. Сейчас все было словно бы и по-другому, и в то же время очень похоже.
«Неужели она чувствует, что меня у нее отобрали? Неужели ей сейчас так же одиноко, как и тогда?
Брось поедать себя, Марш. Здесь нет ни одной девчонки из тех, которые побегут травиться из-за того, что ты трахнулся с кем-то другим. Даже Даллит не такая, какой бы исключительной она ни была!
Но у нее никого, кроме меня, нет. Поэтому-то ей и не хотелось жить. Ей так нужна привязанность, нежность, любовь… Черт возьми! Ну почему она не спит, а?»
Больше Дэйн выдержать не мог. Он поднялся и тихонечко направился к кровати Даллит. Аратак, как обычно во сне излучавший голубое сияние, приоткрыл один глаз и едва заметно кивнул, как бы одобряя его действия. Марш почувствовал, что смущение вновь овладевает им, но он не колебался.
Красный свет, проникавший в комнату через закрытые жалюзи окна, полосками падал на разметавшиеся по подушке волосы девушки. Марш наклонился над ней.
— Даллит, — произнес он как можно нежнее. — Посмотри на меня. Пожалуйста, дорогая, посмотри на меня.
Она не двигалась, и сердце у Дэйна замерло, когда он решил, что потерял ее… Но вот она, почувствовав его страх, повернулась и взглянула прямо на Марша своими бездонными темными глазами.
— Не кори себя, не терзайся, — проговорила она тихо. — Это ведь не имеет значения, правда?
Марш испытал вдруг неожиданный прилив злости, направленный и на Райэнну, и на Даллит, и на себя самого, на собственную неуклюжесть и скованность.
— Возможно, что и нет, — сказал он. — Но я думал, что ты можешь смотреть на это иначе, и хотел знать наверное… — У Марша неожиданно перехватило дыхание, голос его прервался. Он родился и вырос в обществе людей, где мужчинам плакать не полагается, но слезы против воли наполняли его глаза жгучей влагой, и Дэйн знал, агонизируя в ярости, что сейчас заплачет. Он еще ниже наклонился, пряча лицо в мягкой ткани рубашки Даллит. В какой-то момент девушка смягчилась и прижала его к себе, потом разжала руки и мягким, но насмешливым голосом спросила:
— Меня тоже?..
На Дэйна будто вылили ушат холодной воды. (Ему все еще казалось, что она как-то пытается защититься.) Он запинаясь произнес:
— Даллит, я… я боялся… О, ну что мне сказать тебе? Ты ведь знаешь, наверное. Ты так уверена в себе сейчас.
— Ты так считаешь? — Она откинулась на подушку. Ее глаза, прекрасные глаза раненой нимфы, смотрели на него, будто озаряя своим светом мрамор щек и серебро волос.
Дэйн говорил, спотыкаясь на каждом слове:
— Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты же знаешь, что я чувствую, ты знаешь, ты знаешь!.. И что… что я могу сказать тебе? Ты ведь не винишь Райэнну, правда? Она не виновата, она тоже испугалась за тебя…
— Мне очень жаль, — с теплотой в голосе сказала Даллит. — Райэнна была добра ко мне. Я плохо повела себя. Я знаю. Дэйн, это… — Теперь она говорила менее уверенно. — Это для меня не важно…
Марш обнял Даллит и произнес в отчаянии, пряча свое лицо в ее волосах:
— Я… я хотел бы, чтобы это была ты…
Девушка, положив ладошки ему на щеки, подняла его лицо так, что глаза их встретились, и сказала очень тихо:
— Нет. Это был лишь инстинктивный порыв, Дэйн. Ты знаешь. Я тоже… и Райэнна. Разница лишь в том, что я чувствую то же самое и борюсь с собой, потому что у нас дома не… Я бы не хотела, чтобы все произошло вот так: безумный, слепой порыв… Объятия перед лицом смерти…
Даллит была больше не в силах скрывать свое отчаяние и тихо заплакала.
— Но если ты не мог совладать с собой… если ты не мог… то почему не со мной?..
Дэйн держал ее в своих объятиях, бессильный перед бурей ее горя, зная, что бы он ни сделал сейчас, все будет — не то. Прошло много времени, прежде чем Даллит затихла. Она даже смеялась, стараясь утешить его, и уверяла, что для нее все произошедшее не имеет значения, просила, чтобы Дэйн возвращался к Райэнне.
— Я не хочу причинить ей новую боль. Я не хочу, чтобы ты ранил ее.
Прежде чем Даллит удалось заставить Марша уйти, она поцеловала его тепло, нежно, с любовью. И тем не менее что-то было не так, и оба они знали это.
9
— Это что-то невероятное, — сказал Дэйн, обращаясь более к себе, чем к остальным.
— Вероятность не есть мера, применимая к реальным действиям, а суть категория умозрительная, — проговорил Аратак. Они стояли в помещении Оружейной палаты, освещенные красноватым утренним светом. Луна занимала уже добрую четверть небосклона. — Если какое-то действие имело место на самом деле, это и является подтверждением его вероятности.
Дэйн усмехнулся, он уже не в первый раз подумал о том, в каком виде диск мог донести до человека-ящерицы высказанную им, Маршем, мысль.
— Следует ли из этого, что я должен принять как должное все то, что сейчас произошло? Вот так запросто, да?
— В чем суть невозможного? Не в том ли, что в него не очень-то хочется верить? — начал Аратак и внезапно раскатисто рассмеялся. — Что же так удивило тебя, Марш?
Дэйн махнул рукой в сторону чинно удалявшегося в направлении выхода из зала робота, затем показал своим спутникам то, что держал в руках.
— Несколько минут назад, — проговорил Марш, — мне пришло в голову, что можно попросить Служителя принести мне некоторые материалы, необходимые для того, чтобы привести в должное состояние лезвие меча. Я высказал роботу свою просьбу, заметив ему, что не надеюсь получить все необходимое, но буду благодарен, если он достанет хоть что-то. А нужны мне были: несколько унций шлифовального порошка, кусок мягкой ткани, желательно хоть немного пряжи, небольшая палочка и отрезок веревки. Я думал, кое-что из этого он мне, может быть, и принесет, но… он вскоре вернулся с полным набором того, что я ему заказывал. — Дэйн покачал головой. — Можно подумать, что к нему едва ли не каждый день обращаются с подобными просьбами.
— Ничего особенно удивительного тут нет, — фыркнул Клифф-Клаймер. Как-то ведь они ухаживают за всем хламом, скопившимся здесь. Большинство из этих штуковин так или иначе имеет режущее лезвие. Примитивный мозг дикаря не способен создать что-либо исключительное.
Дэйн с мехаром спорить не стал и вместо этого занялся делом. Он сел на
