отпустив конец ременной пращи, позволила камушку выпасть из петли.
— Ушло, — сказала девушка. — Совсем.
— Убит? — спросила Райэнна, а Даллит, вздохнув, ответила:
— Откуда же мне знать?
Сейчас, при дневном свете, Дэйн видел, что, пожалуй, тяжелее всех выживание давалось Даллит. Все трое были обожжены солнцем, обветрены, одежда их оборвалась и пропылилась, но покрывшаяся загаром кожа девушки казалась еще более бледной, чем прежде, а сама Даллит выглядела более изможденной и измученной, чем Райэнна и Дэйн. Щеки ее ввалились, а темные глаза, казалось, стали еще больше. Райэнна иногда плакала от усталости, но Даллит не проронила ни слезинки, не произнесла ни единого слова жалобы, только день за днем все быстрее и быстрее таяла.
«Отдых — вот что ей просто необходимо, — подумал Дэйн. — Возможность хоть разок нормально выспаться и ненадолго избавиться от постоянного страха.
Мы все нуждаемся в этом, но Даллит приходится хуже остальных. Похоже, даже во сне она продолжает воспринимать чужие мысли и чувства, и может быть, благодаря ее дару мы все еще пока живы».
Они нашли укрытие в горах, которые видели еще в первый день своего появления на Красной Луне. Разрушенный город стоял на горной гряде. Между руинами лежал каменистый склон, изрытый пастями пещер, исполосованный остатками стертых временем лестничных ступеней в длинных извилистых проходах.
Глядя на руины, Райэнна сказала:
— Я бы хотела когда-нибудь вернуться сюда в лучшие времена и порыться в этих развалинах.
— Ну уж нет, — отозвался Дэйн. — Если нам удастся унести ноги с этой чертовой Луны, я буду считать, что получил достаточно впечатлений — жизни на две, на три вперед.
— Ты не понимаешь, — покачала головой Райэнна. — Если охота шла здесь веками, то, может быть, даже сами охотники и построили этот город…
— И духи жертв и тех, кто охотился за ними, все еще продолжают там свою бесконечную игру… — с легкой иронией отозвался Аратак.
— Да, странные вещи случались… — проговорил Дэйн, вспоминая то, что ему довелось прочитать о длинном периоде безумия крестовых походов.
Аратак казался наименее вымотанным трудностями последних дней, но даже и он, как понимал Марш, находится на пределе своих возможностей. Уже на второй день охоты товарищи вымазали человека-ящерицу грязью с головы до пят, чтобы голубое свечение его кожи не привлекло в ночи внимания охотников. Аратак обожал грязь, но не мог не отметить, что имеется довольно существенная разница между купанием в грязевой ванне и ощущением того, что дорожная пыль точно панцирь присохла к коже.
Теперь Аратак, почесавшись, с мечтательностью в голосе проговорил:
— Эх, вспоминаю я купание в Заповеднике. Найти бы в этих развалинах воду… Глас Божественного Яйца, да не иссякнет кладезь его мудрости, как-то возвестил, что обильная трапеза манит голодного, и лишь подлинно мудрый, если он голоден, откажется от ужина ради ванны. Увы, но за последние дни я на собственном опыте убедился в истинности многих его изречений.
— Остается только позавидовать твоей философии, старина, — сказал Дэйн, усилием воли заставляя себя подняться. — Придется, я думаю, зайти в эти развалины и поискать воду. Еды-то у нас еще на день-другой хватит, а вот попить нам следовало бы, да и умыться тоже.
— По-моему, ты говорил, что в этих руинах мы скорее всего напоремся на западню? — напомнила Райэнна.
— Да. Но между заходом солнца и полуночью мы можем рискнуть. Луна… я хочу сказать, планета там, наверху, для нас теперь — Луна, она дает достаточно света, и мы можем попробовать поискать в этих развалинах то, что нам нужно. Однако мы должны уйти подальше отсюда, прежде чем наступит полночь. Думаю, с теми, кто считает, что сможет найти там хорошее укрытие, охотники от души позабавятся, играя в прятки.
Райэнна посмотрела на небо:
— Слава Богу, солнце уже заходит.
Даллит мрачно кивнула:
— Самое удобное время для нападения. По-моему, охотники любят атаковать перед закатом, потому что в это время дичь наиболее уязвима; измотана дневным переходом и не слишком осторожна в предвкушении отдыха.
— Очень верное замечание, — сказал Дэйн. — Нам следует проявлять повышенную бдительность. Ну ладно… идемте, хотелось бы попасть в город сразу после заката и не прокладывать себе путь туда с помощью оружия.
Дни переходов в постоянном ожидании нападения сформировали в пленниках привычку держаться вместе. И все-таки Дэйну постоянно не хватало бдительности Клифф- Клаймера. Сейчас, когда маленький отряд одолел вершину небольшой горы, Дэйн заметил далеко впереди движение в кустах. Что-то коричнево-желтое мелькало там. Скорее всего это был мехар или одно из тех котообразных существ, с которыми пленникам приходилось уже дважды сталкиваться. Марш махнул рукой, и маленькое подразделение выстроилось, готовясь к бою. Райэнна опустилась на одно колено, уперев древко копья в большой валун позади себя, Аратак и Дэйн заняли свои места на флангах. Даллит вскочила на большой камень, держа свою пращу наготове.
«Лев» остановился, посмотрел на них секунду-другую и, развернувшись, помчался прочь, скрываясь в кустах. Дэйн издал облегченный вздох, опуская клинок.
— Я не уверена, что это был охотник, — услышал Марш голос Даллит у себя за спиной. — Мехар казался напуганным. Думаю, он — дичь, как и мы с вами.
— Я в этом не уверен, — проговорил Марш и подумал: «В конце концов, он мог натолкнуться на нас неожиданно. Потом, нас четверо, а он один. Некоторые охотники, наверное, предпочитают менее опасную дичь. Или он испугался пятифутовой дубины Аратака?»
И действительно, широкая часть дубины человека-ящерицы была едва ли не вдвое больше головы землянина.
Даллит спрыгнула с камня.
— Он
— Тогда он, вероятно, один из тех, кого Клифф называл уголовниками, сказал Дэйн, чувствуя в себе странное смятение: с одной стороны, он хотел найти перепуганного беднягу мехара, который был всего лишь соплеменником погибшего «льва», пусть и менее храбрым, с другой — непонятное предубеждение, которое, вероятно, являлось следствием презрения, с которым отзывался Клифф-Клаймер о своем земляке. — Однако мы могли бы использовать острые глаза и уши этого мехара, — произнес Марш, — чтобы ты, Даллит, имела возможность передохнуть.
Райэнна бросила копье.
— Не вижу причин, по которым я должна испытывать к мехарам нежные чувства, — произнесла она мрачно. — Не по их ли милости мы оказались здесь? Насколько мне известно, охотники благорасположены к этим разбойникам, и, как мне кажется, они практически одной крови.
Дэйн промолчал.
«В конце концов, — подумал он, — это мог быть и охотник, Даллит ведь тоже способна совершать ошибки. Устал я быть дичью, — сказал вдруг сам себе Марш. — Может, поменяться местами с охотниками? — Мысль казалась по-детски глупой, они ведь даже не знают, можно ли убить охотника. Тварь, бегавшую с разорванным горлом, вряд ли следует причислять к котообразным. — В следующий раз, мать вашу, я вам головы посрезаю и посмотрю, как вы бегать будете!»
— Может быть, двинемся? — предложил Аратак. — Даже если этот бедняга дичь, за ним ведь может прийти и охотник.
