уверена, что в конце концов он одумается. С твоей, конечно, помощью. Глаз с него спускать нельзя.
Удивительно все-таки, как много значат слова ободрения, услышанные от близкого человека! И как это здорово, когда жена — настоящий твой друг и помощник. «Боевая подруга» — так с гордостью называет Лилю Всеволод. В областной газете «Молот» как-то сообщалось, что офицер милиции Обоймов с помощью своей жены задержал опасного преступника. Начальник Областного управления внутренних дел наградил именными часами Всеволода и такими же часами Лилю...
...Быстро пролетел вечер. Всеволод с женой побывал в кино. Прошлись потом по городскому парку, любовались весенней луной, застрявшей в ветвях развесистой акации. Вернулись домой поздно, но Всеволод успел еще прочесть вслух главу из нового романа (у Обоймовых — неплохая домашняя библиотека). Он читал, а Лиля слушала, взобравшись с ногами на диван.
А когда собирались ложиться спать, Всеволод опять подумал: «Придет или нет?».
Он не пришел... Напрасно Всеволод поглядывал утром на часы, подходил к окну кабинета...
В полдень лейтенант Обоймов решил навестить Залужных, Дверь открыл хмурый Дмитрий Семенович.
— Здравствуйте. Митя дома?
— Нет его. Опять сбежал.
— Да что вы!.. А вы уверены?
— Конечно. Вот и записку оставил.
Всеволод взял лист, вырванный из тетради. Нетвердым школьным почерком было выведено:
«Я подался к морю. Не ищите».
И все. Ни числа, ни подписи.
Помолчали. Дмитрий Семенович предложил Обоймову стул и сам сел рядом.
— Вы мне, товарищ лейтенант, объясните: почему это у одних хорошие дети вырастают, а у других плохие? Мы с женой вроде люди работящие, жизнью не избалованные. Я, к примеру, сейчас на пенсии. А до этого, почитай, лет тридцать в печниках ходил. Так с чего ж это наш Митя по кривой дорожке пошел?
— Вы не обижайтесь, Дмитрий Семенович, но в таких случаях чаще всего бывают виноваты родители.
— Как так! Поили его, кормили, одевали. По воскресеньям на кино и мороженое давали. Чего еще пацану надо?
— Много надо. Вы с Митей часто по душам говорили? Его учебой интересовались? С кем он дружил, знали?
— Некогда было. Я деньги на семью зарабатывал.
— А жена?
— У нее свои заботы. Убрать, постирать, приготовить...
— Вот-вот. Недосуг было сына воспитывать. Ну да уж ладно. Теперь не охать надо, а дело поправлять. Еще не все потеряно...
Задумавшись, Всеволод шел по улице. В душе его боролись два чувства. Было жаль родителей Мити, и досада на них брала...
..Прошел день, другой. Через неделю Митя Залужный вновь предстал перед лейтенантом Обоймовым. Похудевший, осунувшийся беглец переминался с ноги на ногу и упрямо не хотел отвечать на вопросы.
В детской комнате, кроме Обоймова, за столом сидела Шевцова. Она укоризненно посматривала на строптивого подростка.
— Почему ты молчишь, Митя? — спросил Всеволод. — Расскажи где был, что видел?
— Зачем вы меня назад привезли? — не выдержал Митя. — Я бы в Одессе моряком стал!
— Эх ты, пятнадцатилетний капитан, — улыбнулся Обоймов. — На море знаешь, какая дисциплина нужна! А ты даже на суше в руки себя взять не можешь.
— Что вы ко мне привязались?! — выпалил Митя. — Надоело одно и то же слушать!
Шевцова сокрушенно покачала головой:
— И не стыдно грубить? Придется, видно, тебя в колонию отправить.
Услышав это, паренек сразу присмирел. На лице его появилось растерянное выражение. Не ожидал, видно, что так может обернуться дело.
— Ты, Залужный, останешься пока здесь, — строго сказала Шевцова, — а мы к начальнику пойдем. Как он решит, так с тобой и поступим...
Начальник горотдела майор Новиков внимательно выслушал старшего инспектора детской комнаты.
— Все воспитательные меры мы исчерпали, — сделала вывод Шевцова, — как ни печально, а придется, видно, ходатайствовать перед комиссией по делам несовершеннолетних об отправке Залужного в колонию.
— А ваше мнение? — обратился Новиков к Обоймову.
— Я думаю, товарищ майор, стоит еще попытаться исправить паренька. Отпустите Залужного домой, под мою ответственность.
Майор одобрительно взглянул на Обоймова:
— Дело говорите, товарищ лейтенант. Пусть будет по-вашему. Но если ваш подопечный опять в бега пустится, тогда уж колонии ему не миновать.
Возвращаясь от начальника, Шевцова остановила Обоймова:
— Всего два слова, Всеволод Иванович. Я буду рада, если вы добьетесь своего...
Митя с тревогой посмотрел на Обоймова, когда тот вернулся в детскую комнату. В глазах паренька застыл немой вопрос.
— Не захотел ты меня слушать, Митя, — сказал Всеволод, — и чуть в колонию не угодил. Разве можно так вести себя?
— А что же еще делать, когда все ругают меня, когда мне никто больше не верит?!
— Я тебе верю. А сейчас иди домой и успокой родителей...
Прошла ночь, наступило утро и Всеволод постучался в квартиру Залужных. На этот раз дверь открыла Митина мать.
— Разрешите?
— Пожалуйста, товарищ лейтенант. Проходите.
Митя, умытый и причесанный, подошел к Обоймову.
— Вот это другое дело, — одобрил Всеволод. — Собирайся, пойдешь со мной.
— Куда? Что, передумали?
— Нет. Пойдешь ко мне домой, в гости тебя зову.
Мать и отец недоуменно переглянулись. А на лице Мити настороженность сменилась любопытством.
— Сейчас, товарищ лейтенант, я быстро оденусь!
— Можешь называть меня по имени-отчеству...
Дома их радушно встретила Лилия Евгеньевна. Познакомились, разговорились, выпили чаю с домашним печеньем.
— Знаешь что, Митя, — сказал Всеволод, — давай-ка я тебе нашу библиотеку покажу.
Подошли к вместительному стеллажу.
— Сними с полки вот эту, — указал Всеволод, — такая книга — клад для будущего морехода.
Митя поспешил взять в руки увесистый том в голубом коленкоровом переплете. На обложке золотом сверкали слова: «Краткий словарь морских терминов».
— Ух, здорово! Вот это книга!
— Возьми ее почитать.
— Можно? Спасибо, Всеволод Иванович!
— Не за что. Осилишь эту — получишь другую. У меня есть еще несколько сборников морских рассказов. Как раз для тебя.
А потом Всеволод долго беседовал с Митей. О чем? О море и моряках, о смелых и честных людях. Осторожно Всеволод выведывал у Мити то, о чем паренек не хотел говорить вчера в детской комнате.
