Бабушка этих самых войск читала банде бородатых ваххабитов лекцию о пользе алкоголя и свинины для правоверных мусульман, кляѓлась при этом мамой Шамиля Басаева и безаллашно (тюркское 'безбожно') материлась.
Из соседнего лектория вещал Ходжаев на тему 'Крокодилы: миф или брехня?' и приводил в пример брехни пилота Никоненко.
Анахоѓрет, Серёга Рогачёв и Костик Елизаров сжигали на костре еретика - станичного батюшку Никодима, в миру Булдыгина. За пьянство на посту. Великом. Том, что увенчан Воскресением Христовым, по-нанайѓски - Пасхой. При этом пожирали куличи, приправленные мерзкой кровью врага цивилизации номер один - гроссмейстера ордена Клистирной Трубки сиониста Шаца, известного как Рыцарь Лысая Башка с победным кличем 'Батенька!' и родовым девизом 'Задницу к осмотру, дорогой товарищ!'
А с высоты клубящихся небес на суету людей печально и задумчиво взирала ангелоподобная Алёнка. Роняя слезы. Гетману на тельняшку...
- Малы-ыш! Алёнушка-а-а! Алё-о! К чему столько слёз?!
- Ой, батюшка, простите ради Бога! - вздрогнула девчонка. - Я не хотела, честное слово!
- Да брось ты! - он положил руку Алёнке на плечо. - Что случиѓлось, малыш?
- Случилось... - в заплаканных глазах её, как утром дня минувшего, разверзлась ширь Вселенной. - Больше ничего не случилось, батюшка. Пока. Только вы вот...
- Пока ничего не случилось... - не дав ей договорить, шёпотом повторил Александр. - Что-нибудь чувствуешь?
- Чувствую, - голос девушки стал ледяным. - Сегодня кое-что проиѓзойдёт. Что-то ещё. Не знаю, хорошее или плохое, но обязательно произойдёт. Что-то изменится. Раз и навсегда. А что - мне не ведомо, простите, баѓтюшка.
- Но Завтра хоть наступит? - припомнил гетман прежний разговор.
- Обязательно! - с уверенностью подтвердила девушка...
... - Спасибо и на том, дитя моё, - вздохнул величественный седоѓвласый старец. - А за Себя и за Него не беспокойся, я присмотрю, чтоб твой Хранитель больше глупостей не натворил!...
- Завтра обязательно наступит, - чуть слышно продолжала Алёнка, - вот только мы в нём будем уже совсем другими, а лучше или хуже, мне знать не дано... Простите, батюшка, если что не так сказала.
- Спасибо и на том, дитя моё, - задумчиво произнес гетман, чувствуя: поёт с чужого голоса. - По крайней мере, в ближайшие сутѓки новой Чумы или какого иного катаклизма можно не бояться.
- Бояться нужно ранней импотенции, - заявила вдруг девушка.
Гетман опешил.
- Чего?!
- Правда-правда! Дядя Саша Кучинский так сказал, когѓда я в больнице лежала.
Он давился хохотом, но сдерживался, глядя в серьёзное личико простодушной девчонки.
- Я, правда, не знаю точно, что это такое...
- Это действительно ужасная болезнь, малыш... их... пх... пх! - смех душил гетмана, как ордынский волосяной аркан.
- Что с вами, батюшка?!
- Всё в порядке, милая, просто закашлялся. А где Алина? Хы!..
- Сейчас придёт, она спустилась...
- Пхе! Гы! Пхе!.. Зайка, принеси мне, пожалуйста, холодной воды. Только набери в холле на первом этаже, там из крана течёт ключевая... пхе! пхе! гы!
- Сейчас, батюшка!
Девчонка убежала, и гетман расхохотался так, что задрожали стены резиденции. Но ненадолго - левый бок тому изо всех сил препятствовал. К возвращению Алёнки он стонал, держась за раненную в схватке грудь.
- Батюшка, вам плохо?! Батюшка, я сейчас врача..!
- Подожди, малыш, успокойся, присядь, - он поймал девушку за руѓку. - Всё хорошо. Как дела внизу?
- Дела... дела... дела... что-то я хотела вам... а-а! Она проснуѓлась, вот!
- Кто 'она'? - не сразу понял гетман.
- Ну, эта тетя, которая у вас на диване...
- Нинка? Очень хорошо! - он попытался встать, но получилось далеѓко не сразу. - И что она делает?
- Она... - тут девушка замялась. - Она смотрит в ваш холодильник и говорит... ну, разные нехорошие слова.
- О том, что у сраных гетманов нечего жрать?
- Откуда вы знаете? - покраснев до корней волос, улыбнулась Алёнка.
- Чувствую, - вздохнул гетман. - Чувствую, что пора на Голгофу... Пожелай мне удачи, малыш.
- Удачи вам, батюшка! - прошептала девчонка. - Можно, я вас поцелую?
- Нужно, милая!
И губы их нашли себе подобные.
И снова мир исчез.
И снова взвился белый конь над ковылями.
И снова отставали пули, стреѓлы, молнии...
Они неслись на край земли.
За край её.
В иные измерения.
Надолго.
Навсегда.
Вдвоем.
Только вдвоем...
...Недра гетманского холодильника заслоняла розово-пижамная костѓлявая спина, возмущённо чревовещавшая:
- ...до целых, блин, полковников... нет ума - считай, калека... всякого, блин, дерьма в холодильник насуют... хоть подыхай прямо со сранья...
- Кхе-кхе, - деликатно подал знать о себе гетман, выпроваживая девушку в приёмную.
- О, здоров, убогий! - тут же обернулась Нинка. - Слушай, как мы вчера так набухались?! Нич- чегошеньки не помню! - она одернула свою пижаѓму. - Мы, что, сексом тут занимались?
- Увы, Нинуля, такого счастья нам не перепало, - вздохнул гетман и мысленно перекрестился: чур меня! - Всё было гораздо прозаичѓнее...
Он коротко поведал фармакологине о событиях прошедшей ночи. О своей роли, правда, скромно умолчал.
- Как Витёк?! - неожиданно спросила Нина Юрьевна.
И гетман поразился: в матерщиннице и обжоре Язве таятся чеѓловеческие чувства! А главное, к кому?! К какому-то, блин, мужу! Понятно, если бы к таблеточке или настою, а то...
- Лёвушка его пользовал, говорит, будет жив-здоров, не беспокойся.
- Слава тебе... - начала в сердцах Нинка, но вовремя опомнилась. - Ой, прямо, жив-здоров! Да на фиг он мне сдался?!
'Ну-ну, прикладывайся дальше!' - усмехнулся гетман.