кастрюлю, Александр.
Участники балконного застолья дружно похихикали.
- Очень красивое имя, - вовремя прервал его Анахорет. - На кого похожа?
- На папу с мамой, - ни секунды не промедлил Александр.
- Красавица, значит.
- Ещё какая! - и здесь он не лукавил.
Девушка зарделась.
- Вес какой?
- Точно не знаю, Макс, но, думаю, килограммов пятьдесят уж всяко наберётся.
- Совсем охренел?! Что плетёшь?!
- Она, Макс, появилась в нашей семье не совсем традиционным образом...
- Тьфу, дурак старый, поизгалялся над особой духовного звания! Удочерил, что ли?
- Ну.
- Ох, аж сердце зашлось! Мои поздравления, ребята, Алёнушке особенно. Очень рад за неё, в хорошую семью попала, я бы даже скаѓзал, лучшую на этом свете.
- Преувеличение, Макс, но всё равно приятно, спасибо. Давай, слышь, подкатывай в субботу, отметим это дело, а в воскресенье у Костика с Марфой на свадьбе гульнём. Как, старина?
- Лады, Сашка, базара нет. Передавай...
Приветы, пожелания и, как сказал бы Женька, 'всякое такое проѓчее' затянулись еще минут на пять, не менее того. Прежде чем войти в эту обитель, - припомнил Александр, - подумай, как из неё выйти...
- С такими дружками, как ты, - усмехнулась Алина, - отца Максимилиана безвременно Кондратий хватит.
- Батюшка Макс веселый человек, - Александр снял руку с плеча девушѓки, - познакомишься, сама увидишь.
- Я поняла уже, - улыбнулась та.
Гетман поднялся, и нахальный водолаз мгновенно занял его место на диване.
- Давай-ка отойдём, Серёжа, покурим.
Татьяна из-за астмы не переносила дыма, чем гетман и воспользоѓвался, чтобы уединиться с другом. Они ушли в дальний конец просторного балкона и, опершись на парапет, шёпотом повели серьёзный разговор. Гетман рассказал о бое с вражеским агентом и опросе фрау Андреец, Богачёв - об орденском капитане, Городе Солнца и агенте 'два нуля'.
- И что стало с этим марамоем?
- Помер мой агент, - вздохнул Серёга, - заразился рыцарской отѓравой. Бывает.
- Жил как поц, - пожал плечами Александр, - и помер тем же макаром: стоял, стоял и упал... Мир праху его! А с остальными что?
- Ольга Шнайдер с охраной там осталась. Бродяги уже приѓходить в себя начали. Чувствую, к нам запросятся.
Гетман нахмурился и, размышляя, помолчал с минуту.
- Знаешь, Серый, как бы... как бы это ни выглядело антигуманным, я сюда ни одного не допущу. Денег подкину, лекарств, оружия, чего угодно, но здесь их не будет. Ради неё, вон, - покивал на Алёнку.
- Понимаю... - согласился с ним друг. - Кстати, марамой сказал, что умерла и старая учительница, её приёмная бабушка.
- Тем более нечего им здесь делать!
- Я тебя понял, Старый. Завтра слетаю в Город Солнца, назначу им вождя и растолкую по понятиям. В смысле - куда идти.
- Благодарю, брат!
- Нэма за що, - припомнил украинский Богачёв. - Гляди, Старый!
- Куда?
- Чайником не прикидывайся! Знаешь прекрасно, о чем я. О ком... Она теперь твоя дочь!
В Серёге заворочался поборник его нравственности, - понял гетман.
- Брось! Ничего дурного и в мыслях не имел.
- Имел, имел... Помнишь, когда ты к ней в больничку намылился, я сказал, что Линка яйца оторвёт? Было?
- Пока на месте.
- То-то и оно, что пока... А девчонка классная! Старый, тебе не кажется, что вы с Линкой загубили ей жизнь?
- В каком это смысле?!
- В прямом, - пацанский сленг у Рогачёва будто испарился. - Она ведь влюблена в тебя по уши, да и в Линку, кажется, тоже. Не исключаю, что она просто не сможет со временем уйти от вас, создать свою семью, каждого мужчину будет сравнивать с тобой.
- Вполне возможно, - гетман закусил губу. - Только знаешь, Серый, пусть лучше сравнивает со мной, чем вспоминает тех двоих механизаторов, уродов, мать их!
- Это уж точно...
- Ей ведь нет еще и восемнадцати, а по уровню развития она совсем ещё ребёнок. Умный, добрый, с хорошими задатками, но всё-таки ребёнок. И в то же время взрослая женщина ослепительной наружности. Ты представляешь, что будет, оставь мы её сейчас одну? Я лично - нет. И в то же время не могу сказать, что отношусь к ней равнодушно именно как к женщине.
- В то же время, Старый, в то же время... - задумчиво повторил Серёга. - Помнишь, много лет назад, когда ты спас Линку, я говорил, что с ней или хлебнёшь лиха от пуза, или совсем наоборот?
- Конечно, помню.
- Вышло наоборот. А с Алёнкой не хлебнешь, она другого склаѓда. Но и она не из простых...
- Ещё бы! - проворчал щенок-хранитель.
- ...Не удивлюсь даже, если она богиня или инопланетянка. Сама она зла тебе не принесёт, а вот обстоятельства могут сложиться так, что все мы за неё в землю безвременно ляжем.
- Кто знает, Серый? Будущего нет.
И снова Александр вдруг почувствовал, что это не его слова, что он поёт с чужого голоса. Уже не содрогнулся. Просто-напросто привык. Такая уж скотина человек, что ко всему умеет привыкать, особенно к тому, что достается даром или делается в радость.
- Ошибаешься, Старый, будущее есть. Вон оно сидит, барбоса гладит, на тебя посматривает, чувствует, что разговор о нём. О ней.
- Она всё чувствует, брат. Даже то, о чём мы можем лишь предполагать.
- Мне почему-то тоже так кажется... Храни её, Старый!
- Храню, - глухо проговорил Александр, пристально глядя на друга...
...Алёнка чувствовала. Очень многое. И противоречивое. Но Александру, когда зашёл в детскую пожелать ей спокойной ночи, об этом не сказала. Просто всплакнула, уткнувшись носиком в его ладонь.
- Что с тобой, малыш?
- Ничего, па... Просто немножко... Совсем чуть-чуть... Не знаю... Это, наверное, от счастья, па. Люди ведь от счастья тоже плачут, правда?
- Случается, - вздохнул он, хотя прекрасно понимал: дело не в этом. - Ты просто устала, малыш, эти хлопоты даже меня немного выбили из колеи. Отдохни, поспи завтра подольше, и всё будет хорошо.
