Планета призраков

протолкнуть именно свои капиталы, а не чьи-нибудь другие, в экономику тамошних государств. А для подобных предприятий точные карты необходимы. И поплыл «Бигль»…

Тут необходимо добавить, что ко времени отплытия «Бигля» английские планы уже вовсю претворялись в жизнь. Англичане захватили в свои руки вывоз кож из Аргентины и Уругвая, почти весь вывоз селитры из Перу (селитра – это порох), скупали задешево в Чили медные и серебряные рудники. Во время войны южноамериканских повстанцев против испанской короны Англия снабжала мятежников оружием и отправляла туда наемников – а британский адмирал Кокрейн, не особенно и скрываясь, командовал флотом самопровозглашенной Чилийской республики. Вряд ли это делалось по доброте душевной и из стремления к распространению демократических свобод. Английский премьер-министр Каннинг в 1827 году писал откровенно: «Если мы достаточно ловко поведем дела, то освобожденная Испанская Америка станет английской». В те времена политики что думали, то и говорили, не прячась за высокими фразами о свободе и демократии…

А потому еще в 1806 году англичане послали эскадру, чтобы захватить Буэнос-Айрес и Монтевидео. Правда, местное население, отнюдь не горевшее желанием менять испанское ярмо на британское, чувствительно наподдали незваным гостям, и британцы убрались восвояси. Но с захваченных тогда же Фолклендских островов они и по сию пору не собираются сматываться…

Так что Фиц-Рой вел себя соответственно. Когда портовые власти Буэнос-Айреса хотели проверить санитарное состояние «Бигля», прежде чем допустить его в порт (боялись холеры), то бравый капитан королевской крови велел зарядить все пушки и нацелить их на аргентинское сторожевое судно и преспокойно вошел в порт, грозя, что в случае отпора потопит там все, что плавает. В Монтевидео он едва не развязал боевые действия против местных властей, конфисковавших лошадей у некоего английского подданного. На Таити, опять-таки зарядив пушки, выбил из тамошних жителей «контрибуцию» в три тысячи фунтов стерлингов, наложенную англичанами на всех обитателей острова за то, что кто-то из них ограбил небольшое суденышко под английским флагом. Одним словом, типичное поведение британского офицера и джентльмена.

О подлинном характере экспедиции «Бигля» лучше всего свидетельствует такой любопытный факт: написанная Дарвином об экспедиции книга сначала была включена в официальный четырехтомный отчет с длинным названием «Отчет о путешествиях кораблей Его Величества „Адвенчер“ и „Бигль“, содержащий описание производившегося ими в 1826–1836 годах обследования южных берегов Южной Америки и плавания „Бигля“ вокруг света». Первые два тома написаны Фиц-Роем, третий – путевые заметки Дарвина, четвертый – метеорологический дневник, судовой журнал «Бигля» и разные судовые документы. Умели англичане сочетать приятное с полезным, науку с более практическими дисциплинами…

Самого Дарвина, справедливости ради следует отметить, все эти закулисные игры нисколечко не касались. Судя по его действительно увлекательной книге «Путешествие на „Бигле“, о главных целях экспедиции он понятия не имел. И даже более того: весьма резко критиковал колониальную политику европейцев, в том числе и английскую. Оттого-то, надо полагать, его уже больше ни разу не взяли в другие подобные плавания – чтобы не ляпнул чего ненароком…

Для него самого это путешествие, затянувшееся вместо двух лет на пять, сыграло огромную роль. Во- первых, он собрал огромный материал из самых разных научных областей. Во-вторых, когда вернулся в Англию, как-то сам собой снялся вопрос о «трудоустройстве». Отец его больше не доставал требованиями подыскать «подходящее занятие». После экспедиции уже как-то само собой подразумевалось, что Дарвин – ученый. Как же, он столько повидал, собрал коллекции, исписал уйму дневников…

Чарльз женился, приобрел неплохое имение и стал заниматься научной работой. Поскольку нельзя упускать и скучные материи вроде финансов, то поневоле возникает вопрос: а на какие деньги, собственно, он покупал усадьбы и годами жил припеваючи? Ответ прост: поскольку он нигде не служил и жалованья, соответственно, ниоткуда не получал, то источников доходов могло быть только два: либо приданое жены, либо отцовские денежки, либо и то и другое вместе. Кто знает, если бы мистеру Дарвину пришлось самому, как говорится, в поте лица зарабатывать хлеб насущный, он сочинил бы гораздо меньше фантазийных теорий…

Он писал работы по зоологии и геологии, издал книгу о коралловых рифах, но это все было побочное. Двадцать три года Дарвин-трудоголик, надо отдать ему должное – работал над своей главной темой, намереваясь осчастливить человечество ответом на вопрос, как же все-таки возникли на земле животные и растения, как появился человек. Прежние ответы, изложенные в книге под названием Библия, его совершенно не интересовали, и он в них не верил. Он намеревался создать свою Библию – благо времена инквизиции давным-давно прошли, а вольнодумство и атеизм распространялись по Европе, как в старые времена – бубонная чума…

К 1858 году Дарвин в основном закончил «главную книгу столетия», как ее порой именует восторженные биографы: капитальный труд «Происхождение видов».

Собственно говоря, в чем смысл дарвиновской теории эволюции, если внятно изложить его для широкого читателя?

Среди тех или иных животных (растения мы здесь трогать не будем ради простоты изложения) порой нарождаются отдельные особи, обладающие некими свойствами, весьма полезными для выживания и дальнейшего процветания. Скажем, слон. Первые слоны были и не слонами вовсе, а некими зверюгами с короткими хоботками. Но среди них волей волшебницы-Природы народилась парочка с хоботками подлиннее. И жилось им гораздо легче – удобнее было рвать всякие вкусные фрукты с деревьев. Они дали потомство, опять-таки длинноносое, и пошло-поехало… Коротконосые вымерли, не в силах состязаться с более приспособленными долгоносиками, а те развивались, развивались, развивались… и в конце концов получился знакомый нам слон: носище – во! Точно так же и с жирафой: первые жирафы тянулись за листьями, тянулись, тянулись… И в итоге мы имеем животину с шеей высотой с телеграфный столб. А то и выше. Я, право, не мерил.

Точно так же и со всеми остальными. Свойства, делающие животных более приспособленными к жизни (запомните эту формулировку, она нам еще не раз понадобится!), побеждают в жизненной гонке, а менее приспособленные вымирают…

А откуда же, по Дарвину, взялись все животные (да и растения тоже)? Из самых простых, примитивных организмов вроде амебы. Примитивные организмы по тому же принципу совершенствовались и совершенствовались, так что за миллионы лет из ползучих комочков слизи путем долгой эволюции образовались акулы и гепарды, коровы и тигры, ослы и… в общем, все живое.

Когда книга Дарвина уже была готова к печати, случилась маленькая трагедия. Дарвин получил письмо от натуралиста Уоллеса, фигуры крайне примечательной…

Как и Дарвин, это был блестящий самоучка. Правда, в отличие от Дарвина, потомственного джентльмена, Уоллес происходил из самых что ни на есть тогдашних низов, из бедной семьи. С 14 лет сам зарабатывал себе на хлеб, а потом, подучившись и подкопив денег, пустился в путешествия по всевозможным экзотическим краям вроде Бразилии и Малайского архипелага. Долгие годы он работал над решением той же самой загадки: как и почему возникают разные виды животных. Так вот, присланная Уоллесом статья, к форменному ужасу Дарвина, была, по сути, кратким изложением готовящейся к выходу в свет книги Дарвина. Хотя друг о друге они ничего не знали до этой поры…

Уда-ар… Двадцать лет пашешь, как папа Карло, а потом оказывается, что твой земляк и коллега по ремеслу идет с тобой ноздря в ноздрю…

Как бы ни относиться к Дарвину, он обладал одним несомненным достоинством: был безукоризненно честен. Поэтому не сделал ни малейших попыток как-то «заглушить» статью никому не известного Уоллеса. Хотя некоторые на его месте поступали иначе… Дарвин сам добился, чтобы его и Уоллеса статьи появились на заседании ученого Линнеевского общества и были там зачитаны.

Уоллес, в общем, не стремился к широкой известности, популярности и тому подобным заморочкам. Он остался в далекой Малайзии, вполне удовлетворившись тем, что ученые мужи из Лондона хорошо о нем отозвались и признали, что он занимается не ерундой, а дельными вещами.

Дарвин, наоборот, жаждал самого широкого признания. И потому вскоре выпустил свое «Происхождение видов», где на паре сотен страниц излагал все то, что я только что пересказал в паре абзацев.