почти доставал дальнюю стену. Сорок пятый выстрелил еще раз, пламя вырвалось из дула револьвера. Я увидел Доу за мягким креслом. Он даже не смотрел на дверь. Нацелив на него свой тридцать восьмой, я нажал на спусковой крючок.
Доу дернулся. Тридцать восьмой не обладает большой разрушительной силой, но, должно быть, пуля попала в кость, потому что Доу тяжело накренился набок и упал на спину. Свет фонаря скользнул по нему и погас.
Я прыгнул в комнату и замер в темноте. Доу, несомненно, был ранен, но сильно ли? Падая, он все еще сжимал в руке револьвер.
Наконец раздались его тихие стоны, а потом еще один звук:
Доу, видимо, пытался подняться.
— Я ранен... — прозвучал его сдавленный голос, и он снова застонал.
От этого стона кровь застыла в моих жилах. Такие звуки издают умирающие.
— О боже, я ранен...
Я провел рукой по стене и нашел выключатель. Судя по голосу, Доу был тяжело ранен и напуган. Но возможно, и притворялся.
Я прицелился туда, откуда доносился его голос, щелкнул выключателем и едва не выстрелил. Но, увидев своего врага, я успокоился. Пистолет он выронил и теперь стоял на четвереньках, свесив голову. Справа на фланелевой рубашке расплывалось красное пятно. Кровь капала на пол.
Я подскочил к нему, когда его руки подогнулись, он ударился головой об пол и вытянулся. Парень едва шевелился, царапая пальцами пол.
Я перевернул его на спину.
— Доу! Отвечай! Кто тебя нанял? Почему ты убил Рула... и пытался убить меня?
Доу закашлялся, но глаза не открыл.
— А что насчет Тодхантера, того парня в «Равенсвуде»? Что... Доу!
Глаза его были закрыты, лицо побелело. Я похлопал Доу по щекам.
— Эй, сукин сын! Не вздумай подохнуть!
Его губы зашевелились, глаза с трудом открылись. Когда он заговорил, я решил, что он хочет облегчить душу, и я велел ему начать с последнего происшествия — смерти Джо Рула. Доу называл его «мальчик», но я понимал, что он говорил о Джо. Несмотря на длинные паузы, ему удалось выдавить несколько слов.
— Кто-то видел его... мальчика... когда он разговаривал с тем парнем, Тодхантером... в его комнате. Они схватили мальчика... сообщили мне.
Доу говорил еще несколько секунд, и я различал все слова, но мною полностью завладели его первые фразы. Значит, Рула убили из-за поездки в «Равенсвуд», из-за того, что он поговорил с Тодхантером. Я изложил Роулинсу правильную версию. Но каковы же причины этого?
А Доу между тем продолжал:
— Я был... Меня просто наняли разобраться с ним. Точно так же, как и с тобой. И с Тодхантером.
— Что с Тодхантером? О чем ты? Тебе велели убрать его?
Доу снова закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена.
— Сегодня вечером... — Он едва шевелил языком. — Я должен был... Но не выйдет... Мальчик...
— Должен был что, Доу? Скажи мне!
Теперь я испугался, что он не успеет договорить, ибо Доу явно умирал. Тем, кто видел умирающих, нетрудно определить это. Доу был одной ногой в могиле.
— В два часа, — бормотал он. — Планировалось на два часа. К этому времени мне предстояло уже закончить. Слишком поздно.
— Что, Доу? Что должно было случиться в два часа?
Я взглянул на свои наручные часы: стрелки приближались к двум. Оставалось лишь пять минут.
— Тихо тогда... В больнице. Никто не помешает... они собираются...
Доу замолчал. Его голова свесилась набок, губы шевелились, но я не слышал ни звука. Я снова похлопал его по щекам.
— Что, Доу? Скажи!
— Покончить с ним... Они...
Теперь он молчал дольше. Я почти не различил слов Доу и приблизил ухо к его губам, пока он произносил последние слова:
— Собираются повесить его.
— Почему, Доу? — настаивал я. — Кто хочет его смерти? Кто стоит за всем этим? Кто нанял тебя?
Доу не двигался. Его губы перестали шевелиться.
— Черт побери, Доу! Кто тебя нанял? Кто?
Я опять похлопал его по щекам, потряс. Бесполезно.
Я сидел возле его тела, желая узнать уйму разных вещей, задать вопросы, на которые он уже никогда не ответит. Но мне повезло, что я узнал хотя бы это. Я снова взглянул на часы. Без четырех два. По словам Доу, около двух кто-то собирается повесить Тодхантера. Прямо там, в больнице. Видимо, потом это представят как самоубийство, хотя Доу не упомянул об этом. Может, ему просто не хватило времени. Но он успел назвать Тодхантера. Не сказал «парень, которого считают Тодхантером» или «самозванец». Нет, именно «Тодхантер».
Зачем же кому-то убивать сумасшедшего?
Я выскочил в переднюю дверь и бросился к машине. Отсюда до «Равенсвуда» минут десять. Заведя мотор и развернув машину, я подумал, не позвонить ли в полицию, но времени на это не было, как не хватило бы его и в ту секунду, когда Доу сказал про Тодхантера. Слишком долго пришлось бы объяснять и растолковывать все нужным мне людям.
Я вдавил акселератор до самого пола, напряженно размышляя о поездке в «Равенсвуд» и о том, как спасти Тодхантера. Спасти не просто человека, но того, кто потом что-то расскажет. Нужно сделать это и ради Тодди.
Скорее всего, я найду Тодхантера уже мертвым, но если и так, необходимо задержать его убийц и не позволить им покончить со мной. Но по силам ли мне одному такая задача?
Что-то мелькнуло у меня в голове, но тут же исчезло. Я подстегивал свой мозг, побуждая его продуцировать мысли. Вероятно, есть шанс, что Тодхантер еще жив; значит, необходимо действовать. Я жал на акселератор, понимая, что нет никакого смысла являться в «Равенсвуд» одному. Скорее всего, я спровоцирую еще одно убийство. На сей раз прикончат меня.
Я оставил позади Гарден и вылетел на Эвкалипты, вывернув руль вправо и с трудом удержав машину на повороте. Для столь позднего часа движение на шоссе было оживленным. Почувствовав легкую дрожь и слабость, я решил, что это реакция после напряжения последних тридцати минут. Несмотря на подавленность и усталость, когда я начал лавировать между машинами на Эвкалиптах, меня осенила идея. Не слишком грандиозная, но все же. Я вспомнил, что, когда проверял территорию вокруг свободного участка на Гарден-стрит, он не показался мне очень большим. Может, мне удастся обмануть «Равенсвуд»?
Я свернул влево, пытаясь сообразить, где... Затем вспомнил маршрут, по которому меня вез один из таксистов. Поворот оказался совсем рядом, и через полминуты я уже выехал на объездную дорогу, замеченную мною недавно. Я остановился, вышел, снял знак объезда, сунул его в багажник, прыгнул в машину и тронул с места так, что завизжали покрышки.
На Эвкалиптах я резко затормозил, выскочил из машины и воткнул знак посреди шоссе так, что стрелка указывала вправо. После этого вцепился в руль, повернул направо и ударил ногой по акселератору. Часы показывали ровно два. Маленький фонарик лежал в отделении для перчаток, и я взял его. Затем, прижав коленом руль, перезарядил револьвер. Этого явно недостаточно, но больше мне ничего не удастся сделать. Депрессия и усталость, охватившие меня несколько минут назад, отступили. Ненадолго, однако. Все мои мысли сосредоточились на том, что в эти мгновения происходит в «Равенсвуде». Петля, простыня или провод вокруг шеи несчастного, последние попытки вздохнуть, пена изо рта и конвульсии.
Задолго до того, как приблизиться к больнице, я выключил фары и сбавил скорость. Решив, что нахожусь примерно в ста ярдах от того места, где дорога раздваивалась, делая петлю вокруг дома и возвращаясь назад, я осторожно затормозил и развернул машину в обратном направлении, но оставил ее на той же стороне дороги. Мой большой «кадиллак» должен был блокировать движение из больницы, позволяя
