разузнать, как Цебеш это сделал. Сама я не помню, но, быть может, Мария... Ну же, Ахмет, зажигай опять свою трубку, – Ольга уже требовала, а не просила.
– Подожди. Так сразу нельзя. Хоть какой-нибудь перерыв... Иначе ты просто надорвешь свою душу. Отвлекись. Расскажи мне о чем-нибудь... Там, в будущем, как это будет?
– Что именно?
– Ну, например, чем кончится эта война? Кто победит?
– Не знаю. Я живу... жила почти на четыреста лет позже. Для нас все ваши страсти – далекая история, которой почти никто не забивает себе голову... Мир совершенно изменится. О вашем, семнадцатом веке напишут множество книг. Одно время я зачитывалась этими приключенческими романами, даже мечтала сама пережить нечто похожее. Роковая любовь, кружева, пистолеты и шпаги. Если бы я знала, как непохожа ваша жизнь на то, о чем пишут в книжках. Здесь все такое... настоящее – страх, горе, боль, усталость... Не знаю, как объяснить тебе, ты к этому привык, а для меня ваш мир слишком... слишком настоящий. Там мы живем как цветы в оранжерее. И вдруг я попала в дикий лес. Необходимость каждый день месить ногами в деревянных башмаках дорожную грязь ради того, чтобы попасть из одной деревушки в другую... Эти ваши, вытрясающие душу на долгих дорогах, телеги. Грязь. Невозможная грязь и каждодневное напряжение сил, чтобы просто остаться в живых. Смерть стоит у каждого за спиной. Наверное, поэтому у вас все в полную силу, как в последний раз. Разбойники, солдаты, инквизиция – кто угодно может схватить, убить. И надо всегда быть готовым убегать... или самому убивать. Все это грубо, зримо, не понарошку... Там, у себя, мы привыкли видеть мир по телевизору или с книжных, газетных страниц. Только окунувшись в вашу теперешнюю дикость и неустроенность, я начала по-настоящему ценить автомашины, горячий душ, телефон, электрический свет... Ты и слов-то таких, наверное, не знаешь.
– Не знаю. Но ты говори. Мне все равно интересно. И потом, надо же тебе кому-то излить свою душу.
– Да. Я просто не представляю, как мне здесь дальше прожить... Даже колдовство у вас настоящее. Цебеш, представь себе, хочет вырастить сказочное чудовище, василиска, и подчинить его себе с моей помощью. Все твердит про яйцо, снесенное черным петухом... Такое здесь что, возможно?
– Ничего подобного раньше не слышал. Некоторые маги умеют видеть то, что находится от них за много дней пути... Говорят, так можно увидеть даже грядущее или поговорить с другим магом.
– Обыкновенный телефон. Или скрытая камера и передатчик телесигнала – чтобы видеть то, что не видно простым взглядом... В нашем мире многие технические средства действуют словно сказочные. Но нет настоящего, дремучего волшебства, со вселением душ, с богом и дьяволом, которые здесь, как и смерть, у каждого стоят за спиной. Порой у меня просто мурашки по коже... У нас вместо магии самолеты, машины, компьютеры и связь через спутник.
– Что за жуткая смесь словенского и испорченной латыни! – Уно недовольно потряс головой. – Но ты говори, рассказывай подробней и нормальными, простыми словами... Как ты там жила? Чем занималась? Я так и думал, что за четыреста лет эти сумасшедшие итальянские механики, вроде Галилея и Леонардо, изобретут какое-нибудь невероятное чудо, например металлических птиц или часы размером с ноготь мизинца... Говори, а я пока опять набью трубку.
«Широкий некошеный луг. Вытоптан почти весь. И люди. Люди лежат там и сям в неестественных позах. Мертвые люди на вытоптанном только что лугу. Гарь. Запах гари во рту. А на краю луга, на фоне горных вершин, к небу валит густыми черными клубами дым. Кто-то сжег деревню и перебил, саблями порубил на лугу всех, кто в ней жил.
Вот лежит, съежившись, хрупкая девочка лет тринадцати. Ветер треплет ее волосы, платье. У нее на бедре что-то темное – словно клеймо выжжено...
– Мария! Это ты?
Она резко повернулась. Жива!
– Мария. Не бойся меня. Скажи что-нибудь.
– Зачем... За что их?.. За что вы меня убили?! Пустите! – Я взяла ее за плечи, но Мария пытается вырваться.
– Успокойся, родная. Чем я могу помочь тебе? Чем? Говори. Я не причиню тебе никакого вреда.
– Нет. Нет! Он уже здесь. Он совсем рядом! Пустите! – Она стала вырываться из рук, царапаясь и кусаясь. На залитом слезами, измазанном гарью лице опять ужас и мука. – Я не хочу... Пустите меня! Будьте вы прокляты. Будьте прокляты все!
Она больно бьет меня по лицу. И еще. Вырывается. Я уже не вижу...»
– Мария!.. Ольга. Ольга, очнись же! – Еще пара пощечин и чем-то холодным в лицо. Это Ахмет.
– Открыла глаза наконец-то... Это была моя ошибка. Курить кальян тебе определенно нельзя.
– Придется еще раз. Я говорила с ней, но так ничего толком и не узнала. Интересно, кого она так ненавидит?..
– Вряд ли это приблизит тебя к разгадке... Ясно одно: Мария жива. Она, как и ты, в этом теле. Тебе канабис дал не путь в мир грез, не выход в запредельное, а возможность увидеть ту часть себя, которую закрыл от тебя Цебеш. Ее сознание не исчезло совсем. Оно спрятано, Цебеш загнал его куда-то глубоко... Мария живет одним днем, тем, когда ее деревня была сожжена и когда помутился ее рассудок. Вряд ли ты узнаешь у нее что-то ценное.
– А вдруг? Я должна попробовать.
– Нет. Хватит... Смотри – солнце уже садится. Ты два часа не приходила в себя. Наверное, связи твоей души с этим телом не очень прочны... И даже не пробуй просить. Третий раз это тебя убьет. Спи лучше. Сон порой открывает такое, что не добыть никаким дурманом. Тебе надо отдохнуть, Ольга. Спи. А завтра мы все-все решим.
Глава 7
Шестого октября с утра все шло как обычно. Цебеш так и не появился. После завтрака Эрнест, пошептавшись о чем-то с Ду и Тэрцо, исчез, а Уно с Ольгой устроились на скамье у каменного забора, намереваясь обсудить подробный план действий.
